 |
| Saint-Juste > Рубрики | Поддержать проект |
Аннотация
Публикуемые здесь документы освещают рабочее движение в городе Костроме летом 1915 г.
Важнейшим этапом этого движения была экономическая забастовка Большой Костромской льняной мануфактуры, начавшаяся 2 нюня и превратившаяся в политическое движение рабочих города Костромы против полицейского режима военного времени.
Правление Костромской мануфактуры в первый день забастовки угрожало лишением бастующих льготы от военной службы, которой они пользовались как работающие на оборону. Но это не помогло. 3 июня бастовали уже все шесть тысяч человек Большой мануфактуры, а 5 числа в 12 часов дня к ним присоединилось две тысячи рабочих фабрики Анонимного общества, несмотря на то, что полицией были предприняты все меры к тому, чтобы изолировать работающих от бастовавших.
Главноначальствующий Костромской губернии губернатор Мякинин в объявлении, выпущенном 3 июня, грозил репрессиями за стачку на Большой мануфактуре, как за стачку на правительственном предприятии «ввиду выполнения этой фабрикой срочных казенных заказов для нужд сражающихся за веру, царя и родину русских воинов», иначе говоря, грозил применением военной силы и отправкой на фронт.
5 июня вечером забастовавшие рабочие всей массой пошли снимать рабочих фабрики Зотова, работавших над приготовлением материалов для пулеметных лент и по заказам морского министерства, под охранным кордоном полиции, конных стражников и роты 670-й пешей дружины. Подойдя к фабрике Зотовых, рабочие начали строить баррикады против конных стражников, стали разбирать мостовую и проникли даже во двор фабрики.
Полиция открыла стрельбу по «скопищу» и арестовала ряд «зачинщиков». Арестовывали из засады, спрятавшись во дворе фабрики Зотовых, там же прятали арестованных, не смея вести их по улице.
Полиция скрывала, сколько было убитых, — во всех донесениях число убитых меняется. Но даже по полицейским сведениям оказались убитыми и тяжело ранеными: Миша Королев — 10 лет, Катя Иванова, Митя Осипов и Ваня Смыслов — не старше 16 лет, Корзинин, Блохина, Шестаков, Рябишкина, Герасимова — 18—19 лет, и только трое: Ермолаев, Хохлова и Прокофьев были старше 20 лет. Среди убитых и раненых оказалось несколько рабочих фабрики братьев Зотовых.
Тов. министра внутренних дел Джунковский телеграммой одобрил расстрел и приказал предать военному суду «зачинщиков».
Однако расстрел не сломил сопротивления рабочих. Администрации Большой мануфактуры и Анонимного общества пришлось пойти на экономические уступки. Публикуемые здесь показания директора фабрики Костромской мануфактуры Шевалдышева выясняют, как он в контакте с фабричной инспекцией и губернатором пытался организовать сопротивление рабочим требованиям, переходя от угроз к уступкам. Но рабочие продолжали бастовать и «глухо волноваться». 7 июня в виде протеста против расстрела к бастующим примкнули печатники. 8-го к ним присоединилась фабрика Зотова. Положение оставалось напряженным. Движение грозило переброситься в Нерехтский, Костромской, Кинешемский уезды. 9 июня бастовали фабрики Симонова в селе Яковлевском Нерехтского уезда, 10 июня — фабрика Кормилицына в селе Ильинском Костромского уезда, 11 июня — фабрика Скорьшина Нерехтского уезда. Весь характер движения говорит о том, что движение среди этих текстилей было связано с движением в Иваново-Вознесенске в конце мая и начале июня. Движение начинало принимать общерайонный характер.
Политические мотивы движения всячески замазываются полицией во всех публикуемых документах, но факты скрыть трудно. С июня среди рабочих и около лагеря запасного батальона распространялась прокламация «К русскому солдату от русской женщины». Эта листовка отражает настроение работниц, она дышит ненавистью против войны и против царского режима. Женщины обращались к солдатам и просили их помощи. Что делать? Они голодают. Хлеба нет. Вероятно, они знали, что сотни тысяч пудов хлеба достались немцам в Либаве и Привислинском крае во время русского отступления в начале 1915 года, когда бездарные русские полководцы накопили там хлеб вместо снарядов и вынуждены были все запасы отдать немцам. Женщины наивно формулируют это в прокламации: «Неужели только для немца родила земля русская?», но они ясно видят, что для них хлеба нет. Где же он? «Что нам делать? Солдаты, защитите нас. Мы голодны и не можем работать. Нас, безоружных, расстреливают здоровые, сытые стражники. Что делать? Научите нас».
Работницы еще не сделали для себя вывода: бороться против царского режима, против войны, за превращение империалистической войны в войну гражданскую. Но своими действиями они уже делают это: движение костромских рабочих останавли¬вает на время военное производство, дезорганизует тыл.
Руководил ли кто-нибудь этим движением, была ли большевистская организация в городе? Полицейские дознания и полицейский сыск не могли установить в городе влияния большевиков. Но оно налицо. Ни аресты до забастовки, ни постоянное наблюдение шпиков, ни расстрел, ни разгон профессиональной организации печатников не могли уничтожить большевистского влияния на рабочую массу. В этом отношении любопытен спор, освещаемый в донесении жандармского полковника Семигановского, между председателем «Профессионального общества рабочих печатного производства», который боялся репрессий и «берег» профсоюз, и П. К. Кагановичем и Мастом, которые настаивали «возможно шире и интенсивнее поддерживать движение против хозяев» и добились того, что печатники объявили политическую забастовку против расстрела. Разве это не показатели большевистского влияния? Из этого же документа мы узнаем, что Каганович был в 1908 г. членом подпольной с.-д. организации, Маст в 1912 г. был одним из распространителей большевистской газеты «Звезда», Симановский настаивал на активизации всех действии общества. Большевистское влияние проявляется и в самом движении масс. Даже начальник Костромского жандармского управления в письме к товарищу министра внутренних дел принужден это признать: «Наибольшим успехом в Костромской губернии пользуется учение с.-д. партии, имеющее довольно значительное число своих последователей в среде фабричных рабочих. В наиболее крупных районах текстильных фабрик, как гг. Кострома, Кинешма», в рабочей массе «стало замечаться недовольство войной и возмущение существующим порядком в государстве». Далее он приводит выдержку из резолюции с.-д. конференции, происходившей в Иваново-Вознесенске 11 июля: «Принимая во внимание текущие события, группа находит современное положение страны критическим. Желая выйти из такого положения и следуя принципам социал-демократии, группа должна принять самые энергичные меры для возбуждения масс, требовать прав народу при помощи экономической стачки. При неудовлетворении — вести агитацию за вооруженное восстание с целью свержения современного правительства».
Июньские события в Костроме в 1915 г. показывают, что, несмотря на ужасный полицейский гнет и репрессии военного времени, несмотря па провокации, провалы и т. д., рабочее движение в годы мировой войны, руководимое партией большевиков, росло и крепло. Победа рабочего класса была близка.
М. Иноземцев
|
С поступлением от военного ведомства заказов на частные фабрики, многие прядильные фабрики Костромского фабричного района перешли на изготовление этих заказов исключительно из разных грубых сортов пряжи и почти прекратили выработку наиболее тонких сортов. В мирное время, когда на этих фабриках вырабатывались и тонкие и грубые сорта пряжи, существовала нормальная расценка платы рабочим за выработку этих сортов, дававшая каждому единичному рабочему определенный заработок, более или менее удовлетворявший его. Когда же фабрики прекратили выработку тонких сортов пряжи, дававших рабочему наибольший заработок, и перешли на выработку в большинстве грубых сортов, уплачивая за них рабочим по существовавшей на эти сорта расценке, то этим самым ежемесячный средний заработок каждого рабочего при выработке заказов военного ведомства понизился. Так как в это же время рабочие видели, что благодаря массовым заказам фабрикант зарабатывает больше, чем до выполнения заказов военного ведомства, то естественно среди них началось брожение с целью урегулировать свой заработок и повысить его, причём на большинстве фабрик рабочие избирали для этого свой старый путь — объявления забастовки и предъявления требований. Так как эти требования были экономические, то обыкновенно забастовка заканчивалась, когда тем или другим способом данный фабрикант и его рабочие приходили, при содействии фабричной инспекции, к какому-либо соглашению. При этом все возрастающая дороговизна жизни заставляла рабочих постепенно повышать свои требования, поддерживая их также угрозой забастовки.
Между прочим, на фабриках г. Костромы такие экономические забастовки, продолжавшиеся один-два дня и иногда даже только частью фабрики, начались с февраля месяца сего года и продолжались с перерывами до последнего времени, причём прибавки к заработку рабочих, на которые соглашались фабриканты, дошли от 10% на заработанный рубль до 25—30% на рубль и до 2 рублей квартирных денег в месяц. При наблюдении за рабочими было установлено, что на предъявление требований их вызывала не какая-либо определенная организация, а пример одной фабрики заражал другую — когда на какой-либо фабрике получалась рабочими прибавка, то соседняя требовала за ней того же, причём фабриканты, действуя не солидарно, прибавляли неодинаково — один набавит расценку, другой прибавит процент на заработанный рубль, третий квартирные деньги и т. д., что, в свою очередь, вызывало среди рабочих разных фабрик постоянное стремление получить то, что имеют рабочие на другой фабрике.
Все это, несомненно, создавало известную организованность рабочих, и в их действиях получалась солидарность.
Полковник Семигановский
3 июня сего года на фабрике Большой Костромской льняной мануфактуры в городе Костроме началось забастовочное движение среди рабочих, предъявивших фабричной администрации требование об установлении помесячного квартирного довольствия для рабочих. Из всех костромских фабрик 3 и 4 июня означенное движение происходило на одной лишь фабрике товарищества Большой льняной мануфактуры. Около 12 часов 5 июня бастующие рабочие этой фабрики в числе около 1 000 человек вышли c фабричного двора толпою и направились по Царевской улице, пытаясь проникнуть на центральные улицы города. Приказом, отданным наряду полицейских чинов, бывших в фабричном районе, толпа рабочих была рассеяна, причем последние обманули полицию, сделав вид, что они расходятся по домам. Вскоре, однако, та же толпа, и приблизительно в том же количестве участников, пробравшись задворками, переулками и окраинными улицами к воротам фабрики Анонимного общества, остановилась здесь, причем, увидев вход в ворота фабрики запертым и охраняемым чинами полиции, несколько человек из толпы рабочих бросились бежать к забору, ведущему через сад во двор названной фабрики и, проломив отверстие в заборе, проникли во двор, а затем в фабричный корпус, где насильственным способом сняли с работы 2 000 человек рабочей смены.
Вместе со снятыми рабочими фабрики Анонимного общества рабочие фабрики Кашина, или иначе товарищества, направились огромной толпой к фабрике бр. Зотовых, вырабатывающей материалы для пулеметных лент и материалы для морского министерства, с явною целью насильственного прекращения работ на этой фабрике, где они ещё продолжались. В расстоянии 240 шагов от ворот фабрики бр. Зотовых наряд полиции в составе 25 стражников, вооруженных винтовками, под моей командой, преградил дорогу скопищу рабочих, причём многие из толпы, высказывая возмущение по поводу присутствия конных стражников, заявили мне, что они доведут дело до конца, не взирая даже на то, если бы в них стреляли.
Около 3 часов пополудни нескольким десяткам из стоявшего возле фабрики скопища удалось, обежав по задворкам фабрику бр. Зотовых, сломать заднюю калитку и, проникнув в фабричные корпуса, пытаться насильственно прекратить работы на фабрике. Из вторгшейся в фабричные корпуса кучки задержаны были немедленно 9 человек, оказавшихся бастующими рабочими фабрик Большой Костромской льняной мануфактуры и Анонимного общества. Задержанные были помещены в сторожку, расположенную на фабричном дворе, под охраной полицейских городовых и двух рядовых прибывшей к тому времени и прошедшей мимо скопища рабочих роты 670-й Костромской пешей дружины.
Задержанных рабочих, переданных военной власти, не удалось немедленно отправить по назначению, так как на пути от фабричных ворот к городу стояла значительная толпа рабочих, состоящая из мужчин, женщин и подростков, настроенная явно враждебно против присутствующих стражников и полицейских чинов. Вскоре скопище рабочих устремилось на образованную нарядом стражников цепь, начало бросать в стражников камнями, выломанными из проходящей мимо фабрики мостовой. Независимо от сего, некоторыми из толпы был спилен стоявший поблизости телефонный столб, причём проволоки последнего были подтянуты и укреплены к расположенным через дорогу телеграфному и фонарному столбам, так что получилось заграждение, препятствовавшее проезду конных стражников. Устроив эту преграду, толпа, бросая булыжником из разрушенной на пути её прохождения мостовой, начала теснить отряд полицейских стражников по улице к воротам фабрики бр. Зотовых, настойчиво требуя освобождения 9 арестованных за вторжение в фабричный корпус. При этом некоторые из стражников получили ранения.
Видя, что намерения скопища приняли явно угрожающий характер, я, распоряжавшийся действиями полиции, приказал отряду стражников произвести залп из винтовок. Залп был произведен, но никто из толпы ранен или убит не был. После этого в толпе раздались крики: «Не бойтесь, у них нечем стрелять, патронов нет». И одновременно с этим толпа рабочих бросилась ко мне и отряду стражников, стоявших поперек улицы, причем я, получив несколько ударов камнями и видя, что рабочие, не ограничиваясь бросанием камней, начали стрелять из бывшего у некоторых из них огнестрельного оружия, вновь распорядился произвести выстрелы, после чего выстрелами были ранены находившиеся в числе участников скопища 7 мужчин и 6 женщин: из числа их один убит был на месте происшествия, двое же других мужчин и женщина, — как мне известно, — скончались по доставлении в фабричную больницу.
Личности убитого и раненых рабочих были установлены и оказались: 1) крестьянин Нерехтского у. Сидоровской вол., дер. Худынской, Иван Ионович Корзинин, 18 лет, рабочий фабрики Михина; 2) крестьянин Костромского у. Каримовской в., дер. Чижова, Александр Андреевич Ермолаев, 27 лет, рабочий фабрики бр. Зотовых: 3) крестьянин Костромского у. Семеновской вол., д. Окатова, Михаил Михайлович Королёв, 10 л.; 4) крестьянка Нерехтского у. Блазновской в., д. Пирогова, Мария Зиновьевна Блохина, 18 л., рабочая фабрики Кашина; 5) крестьянка Костромского у. Башутинской вол., д. Лиходеева, Екатерина Никитична Иванова, 16 лет; 6) крестьянин Костромского у. Пушкинской вол., д. Пуловлева, Дмитрий Степанович Осипов, 16 л., рабочий фабрики бр. Зотовых; 7) мещанин г. Костромы Александр Николаевич Шестаков, 19 л., рабочий фабрики Чумакова; 8) крестьянин Костромского у. Шишкинской вол., д. Федорка, рабочий фабрики Большой Костромской льняной мануфактуры, Иван Ефимович Смыслов, 16 лет; 9) крестьянка Костромского у. Коряковской вол., д. Захарова, Александра Лукояновна Рябишкина, 17 л., рабочая той же фабрики; 10) крестьянка Костромского у. Башутинской в., д. Лиходеева, Александра Никитична Иванова, 20 лет, рабочая той же фабрики; 11) крестьянка Нижегородской г. Кирилловского у. Зауломовской в., д. Сосунова, Авдотья Петровна Хохлова, 28 лет, рабочая той же фабрики; 12) крестьянин Нерехтского у. Яковлевской в., д. Рогачева, Иван Константинович Прокофьев, 30 лет, рабочий той же фабрики, и 13) крестьянка Нерехтского у. Золотиловской вол., дер. Дюдякова Анна Николаевна Герасимова, 19 лет, рабочая той же фабрики.
Что касается задержанных во дворе фабрики Зотовых 9 лиц, о которых я показывал ранее, то они, как выяснилось, оказались следующими лицами: 1) крестьянами Костромской губернии и уезда Гридинской вол., с. Рождественского, Василием Ивановичем Кокушкиным, 2) Апраксинской вол., дер. Чечулина, Иваном Васильевичем Копытцевым, 3) Бахмутинской вол., д. Окулова, Иваном Павловичем Моревым, 4) Бычихинской вол., д. Невежина, Василием Васильевичем Веселовым, 5) Колшевской вол., д. Догадкина, Иваном Васильевичем Костровым, 6) Белореченской вол., с. Федорова, Александром Федоровичем Тихомировым, 7) Вологодского у., Вопревской вол., с. Порозова, Константином Ефимовичем Бокаревым, 8) Коряковской вол., дер. Захарова, Михаилом Васильевичем Болотовым и 9) плесским мещанином Иваном Михайловичем Сорокиным.
Исполняющий должность судебного следователя по важнейшим делам [подпись]
Солдаты! К вам обращаемся мы за помощью. Защитите нас. Наших отцов, сыновей и мужей забрали и отправили на войну, а нас, беззащитных, безоружных, расстреливают здоровые, сытые стражники. Некому нас защитить! Защитите вы нас!
Нам говорят: работайте спокойно, но мы голодны и не можем работать. Мы просили, и нас не слышали, мы стали требовать, и нас расстреливали. Говорят, нет хлеба. Где же он? Неужели только для немца родила земля русская?
Солдаты!
Что нам делать? Научите нас, помогите нам! У нас нет близких.
Женщины-работницы
Местная организация партии социал-демократов.
Принадлежит к. . . . . [5] областному комитету.
Возникла в 1903 г. в ноябре месяце.
Деятельность проявляется в следующих пунктах губернии. В городах: Костроме, Кинешме, сёлах: Новой Вичуге, Гольчихе Кинешемского, села Середе Нерехтского и селе Родниках Юрьевского уездов.
Местные комитеты имеются в следующих пунктах. Комитетов нет, есть отдельные лица и кружки, самостоятельно ведущие сношения между собой.
В течение отчётного месяца деятельность организации проявилась в следующем (совершенно кратко). Лица местной с.-д. группы, входившие в состав «Профессионального общества рабочих печатного производства», создали забастовку печатников в виде протеста против примененной полицией силы в столкновении с фабричными рабочими.
Были изданы или распространены в течение отчётного месяца следующие революционные издания (поименовать и приложить образцы). Отпечатаны ручным способом типографским шрифтом в количестве около 2-х десятков и распространены прокламации «К русскому солдату от русской женщины».
Технические предприятия (типографии, лаборатории, склады литературы и оружие) имеются или ставятся в следующих пунктах . . . . Нет.
Боевые организации имеются в . . . . Нет.
Военные организации имеются в . . . . Нет.
Секретных сотрудников имеется: а) интеллигентов — . . . ., б) рабочих — 5. Вспомогательных — 15.
Полковник Семигановский
Правление товарищества, уже повысив с 1 февраля с. г. постоянные заработки рабочим на 10—15 % и, кроме того, по случаю тяжелого военного времени в мае с. г. сделав временную прибавку до 1 октября в размере 10 %, ныне по желанию рабочих временную последнюю прибавку, равную 10 %, заменяет квартирными деньгами, которые будут выдаваться постоянно с 1 июня с. г. ежемесячно в следующем размере:
Рабочим малолетним (12—15 л.) — 75 коп.
» подросткам (15—17 л.) — 1 руб.
» взрослым (муж. и женщ.) — 2 руб.
Кроме того, ввиду вздорожания продуктов первой необходимости, правлением товарищества будут приняты меры, и по возможности работ на фабрике рабочим будет устроена льготная продажа с 15 июня с. г. на все время войны (через общество потребителей) на таких условиях: каждый рабочий старше 15 лет в течение месяца может получать следующие товары по ценам:
| Количество | Цена | Сумма | |
| Муки ржаной обдирной | |||
| Муки пшеничн. 2-й голуб. | |||
| Пшена | |||
| Гороху | |||
Разницу же — убыток от этих цен товарищество принимает на себя.
Правление товарищества:
С. Третьяков
В. Шевалдышев
Несмотря на все сделанные правлением уступки, рабочие предъявили новые требования и на работы стать не пожелали.
Договор найма с рабочими считается расторгнутым с 1 часу дня сего 5 июня, и фабрика закрывается на неопределенное время.
О дне выдачи расчёта рабочим будет объявлено особо.
Правление товарищества Большой Костромской льняной мануфактуры:
С. Третьяков
В. Шевалдышев
Замена десятипроцентной прибавки, назначенной к выдаче по 1 октября, квартирными деньгами оказалась по подсчету невыгодной для рабочих, зарабатывающих более 20 рублей в месяц.
Не желая понижать заработок рабочих, правление товарищества постановило: всем, для кого замена десятипроцентной прибавки квартирными деньгами окажется в конце месяца невыгодной, то есть менее 10 % прибавки, — доплатить разницу, эта доплата будет продолжаться до 1 октября с. г.
Таким образом, с 1 октября будут сохранены квартирные деньги навсегда, в размерах, уже объявленных, и понижение цен на продукты первой необходимости до конца войны, согласно объявления от 4 сего июня.
Если же рабочие и при этих условиях не приступят к работе, то начиная с 10 час. утра 10 сего июня рабочим предлагается получить полный расчёт, для получения которого рабочие небольшими группами будут допускаться к конторе фабрики. Только к 10 июня может быть окончен подсчёт расчетных книжек.
Правление товарищества:
С. Третьяков
В. Шевалдышев
По последней просьбе рабочих рабочим будут выданы ежемесячные квартирные деньги в следующем размере:
взрослым (мужчин, и женщ.) — 2 руб.
подросткам (15—17 л.) — 1 руб.
малолетним (12—15 л.) — 75 коп.
Кроме того, для всех будет сохранена последняя майская десятипроцентная прибавка до 1 октября сего года.
Все объявления, вывешенные до сего времени, теряют свою силу, так как сами рабочие предпочитают десятипроцентную прибавку удешевлению харчей.
Так как депутаты от рабочих заявили, что после этого объявления все рабочие станут на работу, то на фабрике будет дан свисток.
Если же к работам не приступят после свистка, то рабочим будет предложен расчёт 10 июня.
Правление товарищества:
С. Третьяков
В. Шевалдышев
В дополнение к телеграммам моим от 5, 7 и 9 сего июня за №№ 490, 474 и 486 и согласно телеграмме вашего превосходительства № 474 имею честь представить о ходе забастовочного движения по Костромской губернии нижеследующие сведения.
10 июня работы на фабриках Большой Костромской льняной мануфактуры и бр. Зотовых прошли в полном порядке, на фабрике же Анонимного общества продолжали идти переговоры между администрацией н рабочими, причём требования последних чисто экономические, и никаких эксцессов с их стороны проявлено не было. 11 июня, с утра, ткачи на фабрике Большой Костромской мануфактуры, в числе около тысячи человек, объявили забастовку, как протест против произведенного в ночь на это число жандармскими и полицейскими чинами ареста двух их товарищей, привлеченных к делу о насильственном 5 июня снятии с работ рабочих фабрики Зотова, и заявили администрации завода, что просят освобождения всех арестованных по делу стачки. Остальные рабочие фабрики (5 000 человек) к стачке не примкнули и продолжали работать. Мною через администрацию завода было объявлено, что никакие домогательства об освобождении арестованных успеха иметь не будут и что, если забастовщики не станут на работу, к стачке их, как к стачке политического характера, будут применены строгие меры репрессии. На следующий день с утра работы на фабрике полностью возобновились в полном порядке и в полном же порядке протекают и сегодня. На фабрике Анонимного общества часть рабочих взяла расчет и перешла на другие фабрики, другая же часть сегодня заявила, что соглашается работать на новых, предложенных администрацией, условиях, и последняя вывесила объявление, что если утром в понедельник на фабрику явится достаточное для хода работ количество рабочих, то фабрика будет пущена в действие. Таким образом, есть полное основание ожидать, что с понедельника 15 июня рабочая жизнь на всех фабриках г. Костромы войдет в нормальную колею.
Забастовка в типографиях длилась лишь один день и имела характер политического протеста против бывшей 5 июня стрельбы. Все принуждавшие к забастовке, в числе семи человек, арестованы, — скрылся лишь один рабочий Симановский, — причём выясняется, что они, по-видимому, руководили забастовками на фабриках, и почти все состояли в составе правления Костромского профессионального общества печатного производства, которое мною по этому поводу и закрыто. Дознание о них производится начальником жандармского управления Семигановским, дела же о принуждавших к забастовке на фабрике Зотова и о нападении на полицию с целью освобождения арестованных препровождены судебному следователю и будут переданы в военный суд.
Что касается, наконец, забастовочного движения в уездах, то пока забастовали лишь три фабрики: 9 июня фабрика Симоновой в селе Яковлевском Нерехтского уезда, 10 июня — Кормилицына в с. Ильинском Костромского уезда, и 11-го — Скорынина в Нерехтском уезде, предъявившие лишь экономические требования. Первая забастовка уже окончилась, а вторая близится к концу. Вообще, благодаря тому, что владельцы фабрик охотно идут навстречу требованиям рабочих, вызванным вздорожанием продуктов, можно думать, что серьезных осложнений с рабочим вопросом в ближайшем времени удастся избежать. Тем не менее, все меры предосторожности приняты, и полицейская стража фабричных уездов усилена стражею из северной, нефабричной части губернии. Несколько более тревожное брожение наблюдается лишь в Середском районе Нерехтского уезда и в части Кинешемского.
Губернатор Мякинин
1915 г. июля 27 дня, в г. Костроме, я, начальник Костромского губернского жандармского управления полковник Семигановский, рассмотрев производившуюся при вверенном мне управлении в порядке положения о государственной охране переписку о Кагановиче, Масте и др., нашел:
С осени 1914 г. в управление поступали сведения, что возвратившийся в г. Кострому из административной ссылки Пётр Каганович [12], вошедший членом в существовавшее здесь «Профессиональное общество рабочих печатного дела», подбирает себе единомышленников и настаивает на более интенсивной деятельности этого общества в целях улучшения быта рабочих-печатников и урегулирования их отношения к хозяевам. Под его влиянием общество, утвержденное с 7 июня 1914 г. и не проявлявшее особой деятельности, начало с января 1915 года оживать, был выбран состав правления, которое и стало собираться, причем собрания происходили в квартире секретаря общества Герца Маста, уступившего для этой цели свою комнату. Уже в марте деятельность правления придала особую остроту в отношениях между рабочими-печатниками и хозяевами типографий, начались забастовки их на экономической почве, и правление всячески поддерживало забастовавших, причем здесь агентура отметила некоторое несогласие в самом составе правления. В то время как Кагановнч и Маст настаивали па необходимости возможно шире и интенсивнее поддерживать движение [13] рабочих-печатников против хозяев, председатель правления Василий Смирнов, являвшийся в то же время одним из учредителей общества, указывал, что такая деятельность может вызвать репрессии, и общество будет закрыто, не выполнив своей цели — улучшить условия труда своих членов, почему он настаивал на строгом соблюдении утвержденного устава общества. Такое ограничение деятельности общества не понравилось многим из его членов, и некоторые из них даже вышли из его состава. Между прочими вышли Георгий Буриченков и Андрей Медведев, находя общество недостаточно активным.
Когда в мае и июне на текстильных фабриках г. Костромы начались экономические забастовки, то агентура, хотя и указывала на знакомство Кагановича с рабочими некоторых из этих фабрик, но какой-либо агитации его среди этих рабочих не отмечала.
5 июня экономические забастовки на фабриках г. Костромы закончились тем, что рабочие фабрики Кашина, не удовлетворившись заявлением администрации фабрики, направились по другим фабрикам и начали снимать там рабочих с работ. Задержанные у фабрики Зотова полицейским нарядом, они стали нападать на наряд и вынудили полицию употребить в дело оружие, результатом чего были убитые и раненые.
На это обстоятельство на утро 6 июня все типографии в г. Костроме решили реагировать забастовкой протеста, причем эту забастовку вызвали наиболее активные рабочие, перебегая из одной типографии в другую и требуя общего прекращения работ.
Вечером 6 июня в городе появились в незначительном количестве прокламации, отпечатанные типографским шрифтом и озаглавленные «К русскому солдату от русских женщин», с просьбой к солдатам от женщин-работниц защитить их от произвола администрации. Агентурные сведения указывали, что отпечатал эти прокламации в количестве около двух десятков типографским шрифтом, ручным способом рабочий типографии Чемоданова — Григорий Симановский, а текст составил Каганович [14].
Затем 7 июня некоторые из рабочих-печатников были в числе лиц, требовавших от полиции выдачи тел убитых для погребения, и так как тела не были выданы, то в виде протеста на это в понедельник 8 июня типографские рабочие снова забастовали, причём в типографии Крылова, где рабочие работали в этот день, ворвавшаяся группа рабочих- печатников насильственно прекратила работы.
Ввиду изложенного были произведены обыски у 1) Петра Кагановича, 2) Герца Маста, 3) Григория Симановского, 4) Василия Смирнова, 5) Георгия Буриченкова, 6) Николая Магницкого, 7) Александра Федорова и 8) Андрея Медведева. Названные лица были арестованы, за исключением Симановского, который ко времени обыска куда-то скрылся, и о них начата переписка в порядке положения о государственной охране.
При производстве переписки было установлено, что обысками, произведенными у вышеуказанных лиц, не было отобрано материала, имеющего значение для переписки, за исключением книги протоколов занятий правления профессионального общества рабочих печатного производства, из осмотра которой видно, между прочим, что 30 марта 1915 года собралось экстренное собрание правления для разбора вопроса «о конфликте в типографии Азорского», причем по рассмотрении этого вопроса в протокол заседания было записано следующее: «Правление нашло, что содержатель типографии Азерский не имел права требовать от рабочих наборщиков-мелочников исполнять работу бойкотированную. Постановило: считать забастовку в типографии Азерсксго, вызванную им самим, правильной и взять на себя весь дальнейший ход забастовки».
О таковом решении правления взять на себя весь дальнейший ход забастовки, как выходящем из пределов устава общества, было сообщено от 17 июня за № 3497 [15] г. костромскому губернатору на распоряжение.
16 июня был задержан и Григорий Симановский.
Кроме того, при наблюдении за Кагановичем было установлено, что из рабочих текстильных фабрик г. Костромы его посещал наиболее часто ткач кашинской фабрики Алексей Прокофьев Мозжухин, приход которого к Кагановичу был отмечен и 6 июня, т. е. в день забастовки типографий и распространения прокламаций «Русскому солдату от русской женщины», ввиду чего Мозжухин был обыскан н задержан 13 июля с целью выяснения, не пользовался ли Каганович Мозжухиным как связью рабочих-печатннков с рабочими фабрик.
По обыску у Мозжухина не было обнаружено материала, могущего иметь значение для дела, и при производстве переписки не было добыто каких-либо данных, указывавших на то, что Каганович влиял на рабочих фабрик вообще и через Мозжухина в частности, ввиду чего Мозжухин из-под стражи был освобожден 27 июля. Что касается до остальных вышеупомянутых лиц, задержанных как наиболее активных деятелей, вызвавших забастовку рабочих типографий и проявивших себя как подстрекателей и организаторов рабочей массы на беспорядки, то полицейским дознанием и перепиской по отношению к каждому из них, в частности, выяснилось следующее:
1) Каганович, Петр Кириллович, 27 лет, костромской мещанин. Из дел Костромского губернского жандармского управления видно, что, по результатам негласного наблюдения, в ночь с 27 на 28 декабря 1905 года у него был произведен обыск, причём по обыску обнаружено было: масса нелегальной литературы противоправительственного направления и переписок о личном составе членов исполнительной комиссии Костромского совета рабочих депутатов. Была возбуждена переписка в порядке положения о государственной охране, а затем приступлено к производству формального дознания.
Дознание это на основании предложения прокурора Костромского окружного суда от 20 декабря того же года, за № 1129 согласно 1035 и 1036 ст.. уг. суд., перешло на производство следствия судебного следователя по важнейшим делам. В 1906 году 16 июля, по сведениям агентуры, принимал участие на митинге в лесу за г. Костромой по поводу убийства рабочего Ивана Вараксина, с целью устройства демонстрации с флагами во время похорон рабочего 17 июля, а также собирал деньги на венок.
Из дел Московского губернского жандармского управления усматривается, что костромской мещанин Петр Кириллович Каганович в 1905 г. был обыскан в Костроме по делу Костромского совета рабочих депутатов и привлечён к формальному, в порядке 1035 ст. уст. угол. суд., дознанию, по обвинению в преступлении, предусмотренном 126 ст. угол. улож., но успел скрыться и был задержан в Москве 31 октября 1906 года. По рассмотрении дела Московской судебной палатой, в заседании от 27 марта 1907 года, Каганович был приговорен к заключению в крепости на одни год. 17 июля 1903 года в г. Москве Каганович был вновь обыскан и арестован по принадлежности к местной подпольной социал-демократической организации, за что по постановлению г. министра внутренних дел он был выслан под гласный надзор полиции в Вологодскую губернию на 3 года. В ночь на 10 марта 1912 г. Каганович был обыскан и арестован в г. Москве при ликвидации активных представителей и руководителей местной организации Российской социал-демократической рабочей партии. По рассмотрении произведенной по этому поводу переписки особым совещанием, образованным согласно ст. 34 положения о государственной охране, г. министр внутренних дел постановил: выслать Кагановича в Тобольскую губернию под гласный надзор полиции на 3 года, считая срок с 8 июня 1912 года.
Тобольский губернатор 27 июня 1914 года, за № 5576, уведомил, что Каганович, в силу высочайшего указа от 2 февраля 1913 года, за окончанием срока, освобожден от гласного надзора полиции и высылки, и что ему тобольским уездным исправником было выдано 13 июня 1914 года, за № 15, временное свидетельство сроком на 3 месяца.
По возвращении из ссылки обратно в г. Кострому Каганович поступил рабочим в типографию Риттера, вступил затем членом в «Профессиональное общество рабочих печатного производства» и, пользуясь своим влиянием и при поддержке своих единомышленников, старался поставить общество на путь активного противодействия существующему порядку вещей, с июня, подстрекнув рабочих типографии Риттера забастовать в виде протеста против событий 5 июня, пошел в типографию Гелина и, переговорив там со своим ближайшим единомышленником Мастом и Буриченковым, принудил бросить работу и в типографии Гелина, а затем и в остальных типографиях, г. Костромы.
По-видимому, в тот же день, 6 июня, составил текст прокламации «Русскому солдату от русской женщины», которую и отпечатал Григорий Симановский.
2) Маст, Герцель Исаакович, 19 лет, костромской мещанин. В 1912 году во время распространения в Костроме с.-д. газеты «Звезда» был замечен в числе лиц, причастных к этому распространению. 6 июня того же года у Маста был произведен обыск, которым было обнаружено пять брошюр, содержащих в себе отчеты первого, третьего и четвертого всемирных конгрессов сионистов. Маст был арестован, но дальнейшее расследование не дало результатов. Вскоре после освобождении из-под стражи Маст, бывший ранее рабочим-печатником в одной из типографий г. Костромы, уехал в Петроград, работал там в разных типографиях и в конце 1914 года вернулся снова в Кострому, поступил опять в типографию, вошел членом в «Профессиональное общество рабочих печатного производства», был избран секретарем его правления и, принимая непосредственное участие как в делах правления, так и в жизни всего общества, постоянно настаивал на наиболее активной деятельности общества в борьбе его членов рабочих-печатников с хозяевами типографий.
6 июня, установив согласие с другими руководителями, способствовал прекращению работ в типографиях в виде протеста против событий 5 июня, а 8 июня, желая поддержать солидарность в рабочих-печатниках, не остановился перед насильственными мерами и, ворвавшись в числе других в типографию Крылова, где рабочие продолжали работу, заставил их бросить ее и не допустил к телефону хозяина типографии, когда тот хотел подойти к нему, чтобы передать полиции о действиях ворвавшихся в его типографию.
3) Симановский, Григорий Алексеевич, 24 лет, костромской мещанин. Из дел управления видно, что он в феврале месяце 1913 года вошел в сферу наблюдения как имевший частные сношения с членом Костромской с.-д. организации Петром Васильевым Васильевым-Куделиным. Состоя членом правления общества рабочих печатного производства, принадлежал к группе рабочих, настаивавших на более активных действиях общества, а 6 июня принимал участие в создании забастовки печатников и затем набрал в типографии Чемоданова, где работал, текст прокламации «Русскому солдату от русской женщины», отпечатал её затем ручным способом и принял меры к ее распространению.
4) Буриченков, Георгий Андреевич, 21 года, крестьянин Курской губернии Старо-оскольского уезда Олуховской вол., слободы Вологды. Родившись и проживая в г. Владивостоке, работал там в типографиях и в 1912 г. привлекался за участие в незаконном сборище, а затем выехал из Владивостока, работал в Харбине и в 1914 году выехал в Европейскую Россию. Пробовал устроиться в Самаре, Казани, Нижнем Новгороде и, наконец, прибыл в Кострому, где поступил в типографию Гелина, а затем, вступив членом в «Профессиональное общество рабочих печатного производства», являлся наиболее активным в требованиях расширения деятельности общества, выходящей из пределов устава.
6 июня, совместно с Кагановичем и Мастом, проявил наибольшую деятельность в призыве рабочих во всех типографиях бросить работу и забастовать в виде протеста против событий 5 июня.
5) Смирнов, Василий Александрович, 38 лет, крестьянин Костромской губернии Нерехтского уезда Спасской волости, дер. Реутова, наборщик в типографии Чемоданова в г. Костроме.
Из дел управления видно, что 20 марта 1910 года были получены от начальника Ярославского губернского жандармского управления агентурные сведения, указывающие, что в центральной организации РСДРП в г. Костроме в числе других состоит наборщик Василий Смирнов. Наблюдение, установленное тогда за Смирновым, не дало результатов.
В 1914 г. он совместно с двумя другими лицами принял на себя работы по организации, а затем и по утверждению «Профессионального общества рабочих печатного производства» в г. Костроме, но, хотя общество и получило утверждение с июня 1914 года, оно не пользовалось особой популярностью среди рабочих-печатников до начала 1915 года, когда под влиянием Кагановича и Маста оно стало стараться расширить свою деятельность, выходя из пределов устава. Хотя в это время Смирнов, как председатель правления, и старался парализовать влияние наиболее активных членов, заботясь о сохранении общества, но 6 июня сам в типографии Чемоданова, где был рабочим, предложил остальным рабочим забастовать в виде протеста на события 5 июня, а 7 июня, явившись в числе других лиц к полицейскому участку, в крайне грубой форме требовал выдачи тел убитых 5 июня.
6) Медведев, Андрей Федоров, 38 лет, костромской мещанин. Из дел управления видно, что 1 мая 1906 г. Медведев вместе с другими рабочими в гор. Кинешме снимал с работ приказчиков и рабочих из магазинов, требуя от хозяев магазинов и лавок, чтобы они прекратили торговлю ввиду праздника 1 мая, за что был задержан и арестован. В 1912 г. 1 февраля Медведев обыскивался в числе других лиц, замеченных во вредном влиянии на рабочих, но обыск не дал результатов. Работая в гор. Костроме в типографии Гелина вместе с Мастом и Буриченковым, 6 июня потребовал от остальных рабочих забастовать в виде протеста против событий 5 июня, а 8 июня вместе с другими лицами ворвался в типографию Крылова и содействовал в этот день насильственному снятию с работ рабочих этой типографии.
7) Фёдоров, Александр Васильевич, 23 лет, крестьянин Костромской губернии Шишкинской волости, дер. Калинки. Состоя рабочим типографии Азерского, входил в состав членов правления общества рабочих печатного производства и содействовал тому, что рабочие указанной типографии забастовали 6 июня в виде протеста против событий 5 июня, а 8 июня вместе с другими принял участие в насильственном снятии с работ рабочих типографии Крылова.
8) Магницкий, Николай Фёдорович, 27 лет, мещанин г. Костромы. Состоя рабочим типографии Риттера, входил в состав членов правления общества рабочих печатного производства и 6 июня содействовал тому, что рабочие указанной типографии бросили работу в этот день и забастовали в виде протеста против событий 5 июня, а 8 июня вместе с другими ворвался в типографию Крылова и содействовал насильственному снятию с работ рабочих этой типографии.
Принимая во внимание, что перепиской устанавливается не только политическая неблагонадежность вышеуказанных 8 лиц, но и их выделяющееся из среды других рабочих-печатников г. Костромы положение как организаторов и руководителей масс рабочих, постановил: настоящую переписку препроводить г. костромскому губернатору с ходатайством о направлении ее в особое совещание при министерстве внутренних дел на предмет административной высылки Кагановича, Маста, Симановского, Смирнова, Федорова, Медведева, Магницкого и Буриченкова из пределов Костромской губернии на срок и в местности по усмотрению особого совещания и на предмет прекращения ее в отношении крестьянина Костромской губ. Нерехтского уезда Сорохтской волости, деревни Василькова, Алексея Прокофьевича Мозжухина.
Полковник Семигановский
Наибольшим успехом в Костромской губернии пользуется учение социал-демократической партии, имеющее довольно значительное число своих последователей в среде фабричных рабочих. В наиболее крупных районах текстильных фабрик, как гг. Кострома и Кинешма и села: Родники, Середа, Яковлевское и Вичуга, наблюдаются социал-демократические группы рабочих, которые, однако, в настоящее время не имеют ни одного организационного устройства внутри этих групп, ни объединения их между собой. Обыкновенно в такую группу, с более или менее подпольным характером, выделяются наиболее развитые, «сознательные» [17] рабочие, читающие в большинстве оппозиционные газеты, умеющие так или иначе, насколько это для них возможно, самостоятельно, т. е. без участия профессионалов или интеллигентных работников партии, которых в последнее время в пределах губернии не наблюдается, разобраться в прочитанном и передать своими словами другим. Эти более или менее передовые рабочие могут заставить толпу слушать себя и являются до известной степени руководителями ее. За текущий год эти руководители не выходили из рамок экономической борьбы с фабрикантами, причем иногда общая масса рабочих свои требования поддерживала забастовкой. При этом нужно отметить, что с самого начала войны рабочая масса была настроена патриотично и не только не препятствовала делу войны, но, насколько могла, помогала ему. Такое положение дел в рабочей массе продолжалось до нашего галицийского и последующего отступления [I], когда под влиянием военных неудач стало замечаться недовольство войной и возмущение существующим порядком в государстве. В это время (11 июля сего года) социал-демократы в г. Иваново-Вознесенске Владимирской губернии организовали созыв социал-демократической конференции, выработавшей устав, который должен быть принят повсеместно в среде рабочих текстильного района, и вынесший следующую резолюцию: «Принимая во внимание текущие события, группа находит современное положение страны критическим. Желая выйти из такого положения и следуя принципам социал-демократии, группа должна принять самые энергичные меры для возбуждения масс, требовать прав народу при помощи экономической стачки. При неудовлетворении вести агитацию за вооруженное восстание с целью свержения современного правительства и придерживаться требований программы-минимум. Исследуя почву для предотвращения великих событий, группа пришла к заключению, что самостоятельно выполнить необходимое она не в силах, и задалась целью призыва к общим усилиям и к выработке плана общих действий, а сама должна учесть свои силы, заняться организационной работой, т. е. связать соседние организации воедино и избрать областной комитет, который должен дать директивы всем организациям».
Одним из инициаторов этой конференции была высланная из Владимирской губернии в Кострому под гласный надзор полиции Вера Каравайкова (донесение моё в департамент полиции 1 июля сего года № 346 [18]), которой удалось организовать поездку на эту конференцию и четырем рабочим из Костромской губернии: Карасеву, Столбову, Лукину и Голубеву. Эти лица, возвратившись с конференции, пытались пропагандировать ее результаты и в среде местных рабочих, но были мной арестованы, о них возбуждена переписка, в настоящее время законченная и направленная в особое совещание.
Каравайкова также была арестована, о ней возбуждена и закончена переписка, и в настоящее время постановлением особого совещания она высылается под гласный надзор полиции в Иркутскую губернию на 2 года.
Успевшие обсудить и принять к своему руководству вышеуказанную резолюцию, представители с.-д. группы фабричного района с. Середы-Орехов — Тиранов, Юлов и Смирнов также были арестованы, о них возбуждена переписка, которая теперь заканчивается. Также был арестован в с. Родниках рабочий Кузьмичёв, пытавшийся создать там «агитационный с.-д. кружок рабочих», о нем возбуждена и закончена переписка, и в настоящее время Кузьмичёв постановлением особого совещания выслан из пределов Костромской губернии и фабричного района под гласный надзор полиции на 2 года.
Среди фабричных рабочих г. Костромы в начале июня сего года под влиянием разгрома в г. Москве, протекавшая обычным порядком экономическая забастовка на одной из фабрик пыталась вылиться в общее для всех рабочих города движение, что привело к употреблению против демонстрантов оружия со стороны полицейских стражников (донесение моё командиру корпуса от 14 июня сего года за № 303). Этот инцидент задумали использовать с агитационной целью главари существующего в г. Костроме профессионального союза рабочих печатного дела, но в числе 9 человек были мной арестованы, о них возбуждена и закончена переписка, и в настоящее время постановлением особого совещания из числа арестованных Каганович высылается в Иркутскую губернию под гласный надзор полиции на 5 лет, Маст и Симановский высылаются из пределов Костромской губернии и фабричного района на 2 года, а об остальных переписка прекращена за вменением им в наказание срока содержания под стражей [II].
Полковник Семигановский
Примечания
[1] ДП, IV, 1015 г., д. № 30, ч. 2, л. 20. Документы подгот. к печати Е.В. Горелкина.
[2] Моск. военно-окружный суд, 1915 г., д. № 637, л. 5.
[3] ДП, о. о., 1915 г., д. № 5, ч. 35, лит. В, л. 10.
[4] ДП, о. о., 1915 г., д. № 5, ч. 35, лит В, л. 8.
[5] Так в подлиннике.
[6] Моск. военно-окружный суд, 1915 г., д. № 637, л. 79.
[7] Моск. военно-окружный суд, 1915 г., д. № 637, л. 80.
[8] Моск. военно-окружный суд, 1915 г., д. № 637, л. 84.
[9] Моск. военно-окружный суд, 1915 г., д. № 637, л. 82.
[10] ДП, IV, 1915 г., д. № 30, ч. 2, л. 22.
[11] ДП, VII, 1915 г., д. № 2043, л. 5.
[12] Пётр Кириллович Каганович — один из активных участников революции 1905 г. в Костроме, член исполнительной комиссии Костромского совета рабочих депутатов. В настоящее время член ВКП(б).
[13] В подлиннике «уважение».
[14] Вопрос о том, кто являлся составителем прокламации, не выяснен, — во всяком случае, не П. Каганович, в чем сомневались даже полицейские. Так, 30 августа 1915 г. начальник Костромского губернского жандармского управления сообщил департаменту полиции: «Хотя по переписке и были получены указания, что эта прокламация составлялась Кагановичем, а воспроизводилась и распространялась Симановским, но указания эти были не настолько определенны, чтобы их можно было использовать для привлечения указанных лиц в качестве обвиняемых».
[15] В деле не сохранилось.
[16] ДП, о. о., 1915 г., д. № 167, ч. 35, л. 4.
[17] Кавычки подлинника.
[18] Начальник Костромского губернского жандармского управления в донесении от июля за № 346 ходатайствовал перед департаментом полиции о высылке Веры Каравайковой не в Кострому, ввиду ее агитационной деятельности среди рабочих, а в Костромской, не фабричный уезд.
Комментарии
[I] Так называемое «великое отступление 1915 г.», когда русская армия оставила Галицию, Литву и Польшу, потеряв более миллиона кадрового состава.
[II] Массовые аресты рабочих последовали вслед за событиями 5 июня. В качестве обвиняемых, как руководители выступления, были привлечены 15 человек: Иван Павлович Морев, 18 лет, Василий Васильевич Веселов, 18 лет, Василий Иванович Кокушкин, 20 лет, Иван Васильевич Копытцев, 19 лет, Иван Васильевич Костров, 18 лет, Михаил Васильевич Болотов, 19 лет, Иван Сергеевич Зайцев, 38 лет, Александр Павлович Морозов, 23 года, Григорий Ефимович Нечаев, 25 лет, Василий Афанасьевич Шуйский, 22 лет, Михаил Сергеевич Кичин, 23 лет, Дмитрий Николаевич Шалунов, 23 лет, Алексей Дмитриевич Веселов, 24 лет, Феоктиста Васильевна Колчина, 20 лет, Дарья Ивановна Баранова, 26 лет. Девять месяцев тянулось расследование дела; один из рабочих, Алексей Дмитриевич Веселов, умер в тюрьме от туберкулеза легких. 27 февраля 1916 года приговором временного военного суда в Ярославле подсудимые были оправданы за недоказанностью обвинения.
Документы опубликованы в журнале «Красный архив», 1934, № 6 (67).
Комментарии: Роман Водченко.