Аннотация

Тамаш Краус

Троцкий и оппозиция

Тамаш Краус

Троцкий сильнее других членов левой оппозиции углубился в проблематику термидора и создал целую теорию. В этой теории отражались организационные и политические столкновения, в которых оппозиция вела все более безнадежную борьбу со сталинской фракцией.

Переплетение теоретических и организационно политических вопросов придает исторической реконструкции особый интерес, поскольку за стратегическими политическими решениями Троцкого всегда скрывалась общая, теоретически относительно упорядоченная концепция, полемичная по отношению к воззрениям как Устрялова [I], так и Сталина. В рамках «официальной критики» Троцкий впервые упомянул имя Устрялова в сентябре 1926 г. в оппозиционном документе, подготовленном к XV партийной конференции. Критика Устрялова сочеталась с критикой нэпа.

Однако, вопреки многим позднейшим утверждениям, троцкистская оппозиция, при всей ее критической настроенности, не выступила против новой экономической политики. По мнению Троцкого, приемлема лишь смешанная экономика, рыночная экономика, функционирующая в рамках планирования (а не планирование в рамках рыночной экономики, капитализма).

Следовательно, он исходил из социалистической ориентации нэпа. Экономическая критика оппозиции была направлена против превращения нэпа в «чистый» капитализм [1].

Согласно упомянутому документу, капиталистическое течение воплощалось в Устрялове, по легендарной формулировке которого (со ссылкой на Ленина), советское государство «становилось похожим на редиску: будучи красным лишь снаружи, внутри оказывалось белым, как снег» [2]. «Оппозиция считала себя последовательным и организованным политическим противником реставрации капитализма, в то время как сталинско-бухаринская фракция, видевшая главную опасность “слева”, постепенно превращалась в глазах оппозиции в “термидорианскую силу”» [3].

Таким образом, с этого времени Троцкий видел в Устрялове внепартийного объединителя «правого крыла» партии и сторонников «капиталистической ориентации». «Изначальный» национал-большевизм Устрялова был сведен к термидорианским тенденциям. С приближением XV съезда антиустряловская литература и, вообще, литература по проблеме термидора становилась все обширнее. Под знаком этой «кампании» Карл Радек написал документ под названием «Термидорианская опасность и оппозиция» [II], который уже не мог быть опубликован, но с которым высшее партийное руководство могло ознакомиться в машинописном варианте.

Аргументация Радека, по существу, покоилась на поставленном Троцким вопросе: капитализм или социализм? Смысл этого документа, написанного в июне 1927 г., скрывался в политической актуализации сравнения с французской революцией: «Называя эту опасность перерождения термидорианской, никто не предполагает, что должны повториться те же самые события, которые разыгрались во время французской революции. Сравнение это подчеркивает, что, как во французской революции, силы, остановившие ее развитие, вышли из партии якобинской, стоявшей во главе революции, точно так же в партии большевистской, возглавившей октябрьский переворот, могут найтись силы, пытающиеся повернуть колесо истории назад к капитализму» [4]. Следовательно, целью Радека тоже было желание, исходя из мыслей Устрялова, показать, что термидорианские тенденции существуют и внутри партии [5].

Заметки Радека и Троцкого создавались под влиянием июньского заседания президиума ЦКК, на котором произошло «роковое» столкновение между Троцким и заслушивавшими его руководителями ЦКК и ЦК. На этом заседании Троцкий и А.А. Сольц [III] практически «разыграли» термидорианскую аналогию. (В качестве политика Троцкий всегда говорил то, что думал. Тактическое лавирование означало у него — добавим, с опасностью для него самого — молчание. Теория и практика у Троцкого действительно совпадали, что имело роковой исход для него, но облегчает положение историка). На заседании выяснилось, как глубоко переживалась эта аналогия партийным руководством: Троцкий сравнивал ликвидацию левой оппозиции с ликвидацией якобинцев, в то время как Сольц «открыл» в Троцком Дантона. Процитировав Устрялова, призывавшего интеллигенцию поддержать Сталина, Троцкий реагировал так: «Вы хотите вывода оппозиции из ЦК, пока только из ЦК. Устрялов тоже, следовательно, согласен c вами, что оппозиция — это разлагающий яд, что нужно этот яд уничтожить. Вдумайтесь в это. Французские якобинцы, тогдашние большевики, гильотинировали роялистов и жирондистов.

И у нас такая большая глава была, когда и мы, оппозиционеры, вместе с вами расстреливали белогвардейцев и высылали жирондистов. А потом началась во Франции другая глава, когда французские устряловцы и полуустряловцы — термидорианцы и бонапартисты — из правых якобинцев — стали ссылать и расстреливать левых якобинцев — тогдашних большевиков» [6].

Спор между Троцким и Сольцем на пленуме ЦК в определенном смысле содержал в себе и виды на будущее. В этой дискуссии уже можно заметить логику расправы. Но параллель, по которой Сталин, как думало партийное руководство и сам Сольц, и в действительности был Робеспьером, а Троцкий — Дантоном, явно хромала, как и представление Троцкого о том, что он — Робеспьер, а остальные в той или иной мере являются термидорианскими якобинцами [7].

В статье «Термидор» [IV], которую не удалось опубликовать сразу после ее написания, Троцкий рассмотрел десятилетнюю историю советской власти в свете термидорианской аналогии. Замечание Сталина о том, что только «невежественные люди» принимают всерьез проблематику термидора, Троцкий оценил как прикрывание Сталиным своего термидорианства. Исследование применимости понятия «термидор» Троцкий начинает со времени кронштадтского восстания, когда он и Ленин «обнаружили» в событиях восстания военную форму термидора [V]. (В анархистской литературе термидорианцами обычно считались Ленин и Троцкий, разгромившие матросское восстание) [VI][8].

Троцкий указал на то, что в восстании принимало участие и много партийных матросов, желавших двигаться «немножко только правее большевиков», но логика событий придала процессу иное направление. Вместе с тем Троцкий предполагал и возможность мирного движения к термидору. «Если кронштадтцы, партийные и беспартийные, под лозунгом Советов и во имя Советов спускались к буржуазному режиму, то можно сползти на термидорианские позиции даже со знаменем коммунизма в руках (курсив мой — Т.К.). В этом и состоит дьявольская хитрость истории» [9]. Следовательно, в первом приближении Троцкий видел в термидоре «сдвижок» революционной власти вправо, значение которого поначалу даже нельзя точно определить. В конце концов, 9 термидора французские революционеры еще думали, что просто освободились от бывших, уже непригодных вождей, но в глубине уже началось изменение социальных и классовых отношений, которое поддерживалось и международными силами. В качестве составной части этого процесса Троцкий описывает укрепление новых собственнических элементов во Франции, когда этим стремившимся к порядку слоям новых собственников уже «не мешали наслаждаться собственностью». Эти слои прежде всего опирались на государственный аппарат и «на клубы якобинцев, из которых многие сами чувствовали себя собственниками». Сами элементы «якобинского происхождения», которые отражали интересы городских низов, постепенно были оттеснены назад, но и «эти низы уже не чувствовали прежней уверенности в своих силах — под давлением новых собственников и прикрывавшего их государственного аппарата. Первый сдвиг власти и выразился в передвижке внутри той же правящей партии: одни якобинцы оттеснили других якобинцев. Но это-то и явилось мостиком, по которому позже пришла к власти крупная буржуазия, возглавляемая Бонапартом» [10].

Осуществление термидора Троцкий видел возможным в двух формах, двумя различными путями. Согласно первому варианту, реставрация может совершиться одним ударом, согласно второму, — рядом последовательных сдвигов под влиянием начального толчка сверху. По существу, речь идет о том, что сдвиг произойдет «внутри одной и той же партии — от элементов, представлявших подъем революции, к элементам, приспособляющимся к ее спуску» [11]. В этом пункте Троцкий вплотную подошел к сфере анализа политических возможностей, но относительно ближайшего будущего он считал возможным дать только «архиусловный» ответ. Во всяком случае, используя метафору Устрялова, он оценивал ситуацию следующим образом: при «спуске на тормозах» «дело вовсе не проходит безболезненно, как показала та же французская революция. 9 термидора было дополнено 18 брюмера. Тем не менее, Троцкий отвергал мысль о «неизбежности» буржуазной реставрации, критикуя придерживавшихся этой мысли меньшевиков, «не понимающих ни международных, ни внутренних ресурсов» революции. С другой стороны, он спорил и с теми, кто отрицал возможность термидора, называя их «только чиновниками, болтунами или хвастунами» [12].

Троцкий реагировал и на аргументы, с помощью которых подвергалась сомнению сама возможность применения аналогии с термидором к России. Он, правда, подчеркивал, что социальные, классовые отношения в России совершенно отличались от отношений во Франции XVIII века, но выводил из этого противоположное следствие, а именно: «Контрреволюция во Франции была абсолютной исторической неизбежностью. У нас же она представляется только возможностью...» [13]. Троцкий напомнил своим «сталинистским критикам» собственный пример, как в 1902 г. (и, добавим, в 1904 г. в «Наших политических задачах») он спорил с Лениным, отрицая преемственность между якобинцами и социал-демократами. Воспоминание об этом споре должно было доказать плодотворность аналогии. Главный урок, извлекаемый из аналогии с термидором, Троцкий видел в том, что термидор «есть особая форма контрреволюции, совершаемой в рассрочку, в несколько приемов, и использующей для первого этапа элементы той же правящей партии — путем их перегруппировки и противопоставления» [14]. Ликвидация Робеспьера и его группы и здесь фигурирует в качестве непосредственной аналогии левой оппозиции, поскольку и в России «нет недостатка в таких, вполне уже доспевших термидорианцах, которые требуют ускоренной физической расправы с оппозицией. Тут уж дело идет о технике, а не о политическом существе процесса» [15].

По мнению Троцкого, экономическим и социальным носителем термидорианских процессов была «мелкобуржуазная стихия», новая буржуазия, кулак и т.д. Его оценка дальнейших предпосылок термидора содержала в определенном смысле новые элементы, поскольку он разглядел в среде рабочего класса такие процессы, которые можно было считать элементом термидорианства. Троцкий отметил в рабочей среде выдвижение на передний план неквалифицированных, политически неграмотных масс в ущерб квалифицированным рабочим-революционерам, непосредственное следствие чего он видел в усилении «приспособления к власти», оттеснении производственной бюрократией рабочих организаций и т.д. Одновременно он констатировал «отречение от революционных целей».

Интересно, что новейшие исторические исследования, опирающиеся на некогда секретные документы архивов КГБ, подтверждают наблюдения Троцкого именно в отношении 20-х годов. Выясняется, что в вопросе партийной принадлежности морально-политические мотивы играли лишь ограниченную роль даже в ходе известной кампании «ленинского призыва». По свидетельству писем, вскрытых в секретном кабинете ГПУ, экономические и карьерные побуждения крайне сильно мотивировали желающих вступить в партию [16]. Этот «человеческий материал», по анализу Троцкого, был очень удобен для укреплявшей свои позиции государственной и партийной бюрократии; эта «перегруппировка внутри одного и того же класса, одной и той же партии» не тождественна контрреволюции, а представляет собой лишь социальную предпосылку термидора.

Интерпретация термидора, данная Троцким, предстанет перед нами в большей полноте, если мы примем во внимание ее отношение к другим интерпретациям. Лучше всего это отношение показано в той работе Троцкого, в которой сравниваются позиции Устрялова и меньшевиков. В оценке проблемы «цезаризма» Троцкий сближается с точкой зрения Бухарина, а не с мнением Зиновьева. По его словам, «Устрялов мечтает o бонапартистско-фашистском сдвиге», а меньшевики, в противовес ему, «боятся бонапартистского режима, предпочитая ему демократию, которая дает возможность мелкой буржуазии сохранить за собой некоторую видимость политической роли» [17].

Социализм виделся в качестве демократической альтернативы, капитализм — в качестве бонапартистской диктатуры. Возможность буржуазной демократии, отвергнутую Зиновьевым и положительно встреченную значительной частью меньшевиков, Троцкий, подобно Бухарину, считал объективно нереальной.

Однако «преимуществом» Зиновьева перед Троцким было то, что с помощью термина «государственный капитализм» он конкретизировал существовавшее в теории понятие «переходного периода», предназначавшееся для описания сложившихся к тому времени отношений.

Примечания

[1] Ср.: Шапиро Ю. Троцкий и НЭП. Conference paper. М., 1989; Ross J. How the Soviet economy must be reorganised. The economic programme of the Left Opposition // Socialist Action. Supplement, 1992.

[2] Устрялов H. Над бездной // Устрялов Н. Под знаком революции. Харбин, 1925, c. 2. B другой своей статье Устрялов писал: «Теперь, по свидетельству приезжающих, это один из самых распространенных терминов в Советской России. Им обозначается огромная категория, подавляющее большинство советских служащих и даже известная часть официальных членов правящей коммунистической партии. Он прилагается иногда и к государству в его целом. Честь изобретения его принадлежит самому Ленину, и он прочно усвоен советскими гражданами». Редиска. Извне — красная, внутри — белая. — Устрялов Н. Редиска // Устрялов Н. Под знаком революции. С. 15.

[3] B рассматриваемом документе этой формулировки еще нет, но суть подхода уже налицо: «Дальнейшее сосредоточение огня налево и проектируемый “разгром оппозиции” — если б он удался, — означали бы ужасающее ослабление пролетарских элементов и могли бы превратить сползание в катастрофический спуск без тормозов». — Архив Троцкого. Коммунистическая оппозиция в СССР. 1923—1927 (В дальнейшем: КО. — Т.К.). Нью-Йорк, 1988. Т. 2, с. 86.

[4] КО, т. 3, с. 74. Документ хранился в Архиве Троцкого, где я и обнаружил его в 1987 г. Позже он был опубликован в цитированном выше сборнике «Коммунистическая оппозиция», на венгерском языке опубликован мной в журнале «Kritika», 1990, № 3, р. 8—10.

[5] Ср.: КО, т. 3, с. 77. История оппозиционерства Радека освещена в кн.: Lerner W. The Last Internationalist. Stanford, 1970.

[6] Ср.: Троцкий Л. Сталинская школа фальсификаций. Berlin, 1932, особенно с. 145—149.

[7] Эта аналогия уже десятилетиями раньше была всерьез воспринята И. Дёйчером: Deutscher I. The Prophet Unarmed. Trotsky, 1921—1929. Oxford, 1970. P. 342. B наши дни Р. Даниэльс продолжает придерживаться мысли об этом сомнительном «замещении». Ср.: Daniels R.V. The End of the Communist Revolution. L.—N.Y., 1994. P. 104—105.

[8] В анархистской литературе говорится прямо о «большевистской контрреволюции» См.: Voline. The Unknown Revolution, 1917—1921. Detroit—Chicago, 1974, p. 425—460.

[9] Троцкий Л.Д. Термидор // КО, т. 4, с. 15.

[10] Там же, с. 15.

[11] Там же, с. 16.

[12] Там же, с. 16.

[13] Там же, с. 16.

[14] Там же, с. 18.

[15] Там же, с. 18.

[16] Ср.: Velikanova О. Lenin képe a tomegtudatban a 20-as években. // Eszmélet, № 20, (1993), p. 190—202.

[17] КО, т. 4, с. 184.

Комментарии научного редактора

[I] Устрялов Николай Васильевич (1890—1937) — российский и советский правовед, философ, политический деятель, идеолог национал-большевизма. В годы Гражданской войны воевал на стороне белых, был членом правительства А.В. Колчака. После окончания войны был выслан из Советской России, жил во Франции и Китае. В эмиграции стал одним из лидеров движения «сменовеховства» (от сборника «Смена вех». Прага, 1921), участники которого, несмотря на неприятие коммунистической идеологии, выступали за сотрудничество с советским государством, рассчитывая на изменение его характера. В 1926—1935 гг. работал на Китайско-Восточной железной дороге. В 1935 г. переехал в СССР, преподавал в Москве. В 1937 г. был расстрелян по обвинению в шпионаже и контрреволюционной деятельности. В 1989 г. реабилитирован.

[II] Радек К.Б. Термидорианская опасность и оппозиция.

[III] Сольц Арон Александрович (1872—1945) — российский революционер и советский государственный деятель, известный как «совесть партии». Член РСДРП с 1898 г. Участник революции 1905—1907 гг., занимался подпольным изданием и распространением революционной литературы. С 1920 г. член ЦКК РКП(б), в 1923—1934 гг. — член Президиума РКП(б)/ВКП(б). После окончания Гражданской войны работал в органах судебной власти — являлся работником Прокуратуры, членом Верховного суда РСФСР и СССР. Имел репутацию «последнего арбитра» во время партийных чисток 1920-х — начала 1930-х гг., прославился беспристрастным подходом. В 1937 г. публично выступил против прокурора СССР А.Я. Вышинского, обвинив того в фальсификации дел. Был снят со всех постов и отправлен на принудительное психиатрическое лечение. Его дальнейшая судьба доподлинно неизвестна. Согласно одним свидетельствам, он через небольшой срок был отпущен и впоследствии работал архивариусом, согласно другим, пробыл в лечебнице вплоть до собственной смерти.

[IV] Троцкий Л.Д. Термидор.

[V] См. там же. Анализ Кронштадтского мятежа как термидорианского абсолютно верный: лозунги Кронштадта были термидорианскими (точнее, директорианскими, но победа Директории без предыдущего Термидора была невозможна, см.: Тарасов А.Н. Национальный революционный процесс: внутренние закономерности и этапы).

[VI] Это не совсем так. Ввиду множественности направлений в анархизме и засилья в нем субъективизма мы имеем огромное количество анархистских определений большевиков и большевистской диктатуры: начиная с «неправильной» (т.е. авторитарной) революции и кончая «социалистическими бонапартами» и «бонапартизмом» (позже еще добавились «марксистская форма фашизма», «тоталитаризм» и т.д. и т.п.).

Опубликовано в книге: Краус Т. Советский термидор. Духовные предпосылки сталинского поворота (1917—1928). Будапешт: Венгерский институт русистики, 1997.

Перевод с венгерского Сергея Филиппова.

Комментарии научного редактора: Александр Тарасов, Илья Пальдин.

Тамаш Краус (р. 1948) — венгерский историк и общественный деятель; один из основателей венгерской советологии и русистики, председатель редколлегии двуязычного научного и общественно-политического журнала «Эсмелет» (венг. «Раздумья»). Кавалер Офицерского креста за гражданские заслуги (2005; в 2016 г. возвращён правительству) и российского Ордена Дружбы (2013), лауреат Премии за борьбу с расизмом им. Миклоша Радноти (2014) и Мемориальной премии им. Исаака Дойчера (2015).

Автор книг: «Труды и история. Дискуссия о работах Дьёрдя Лукача двадцатых годов» (Mű és történelem. Viták Lukács György műveiről a húszas években, 1985, в соавторстве с Миклошем Мештерхази), «Сталин» (Sztálin, 1988; рус. пер. 1989, в соавторстве с Ласло Белади), «Советский термидор. Духовные предпосылки сталинского поворота (1917—1928)» (Szovjet thermidor: a sztálini fordulat szellemi előzményei, 1917—1928, 1996; рус. пер. 1997), «От Ленина до Путина. Статьи и исследования 1994—2003 гг.» (Lenintől Putyinig: tanulmányok és cikkek, 1994—2003, 2003) «Ленин. Социально-теоретическая реконструкция» (Lenin — Társadalomelméleti rekonstrukció, 2008; рус. пер. 2011), «Проблемы советской и восточноевропейской истории XX века» (Vitás kérdések a Szovjetunió és Kelet-Európa XX. századi történetében, 2011) и др.