Аннотация

Маргарита Муромцева

Крепость бросили, гарнизон остался

В предыдущей статье («Колония далекая, но нашенская») мы остановились на кратком обзоре социально-экономической политики советского суперэтатистского государства на Дальнем Востоке и на её самой общей оценке. В данном же тексте речь пойдет о постсоветском периоде истории региона.

Из статьи газеты «Арсеньевские вести» о поселке Кавалерово (Приморский край):

«Кавалерово... Это был горнорудный край с высокой цивилизацией. Все приезжающие дивились первозданной красоте лесов и гор, хрустальным речкам. Иностранцы называли его второй Швейцарией. Поселок был построен в тайге, в котловине.

Даже парк культуры и отдыха сажать не пришлось: просто вырубили “лишние” деревья и кустарники, которые посадила природа.

Основное градообразующее предприятие ХГОК. На нем работало около семи тысяч человек. В районе было еще 53 предприятия, которые “обслуживали” Хрустальненский комбинат. В период грандиозной перестройки его продали за два миллиона рублей залетным “мальчикам” из Москвы, которые возглавляли аналогичное российско-кипрское предприятие.

До этого руководство комбината во главе с заместителем директора комбината по экономике Тиховым внедряло в сознание рабочих и служащих, что надо непременно стать собственником предприятия: вложить в него ваучеры — чубайсовскую прелесть. Выступали и в районной газете “Авангард”, что надо поддерживать свое предприятие. В воздухе даже витала такая мысль, что если придут иностранные хозяева, то зарплату будут платить в долларах.

Потом свалили комбинат на бок. Стали скупать акции за бесценок. Кто новый цветной телевизор купил на них, а кто, как истинный патриот, до сих пор держит на полке — как память о том, что дважды его обули в лапти.

И пошла с тех пор у кавалеровцев жизнь наперекосяк. Нет, кто был у власти, прихватизировали, что смогли. Сам комбинат продали, а вот вся инфраструктура еще оставалась: база отдыха на берегу озера в Зеркальном, гостиница, дома, два профилактория, пионерский лагерь и т.д.

Два профилактория передали муниципалитету. Пионерский лагерь “благополучно” разрушился. Продали центральную обогатительную фабрику по частям. Сложнейшее и очень дорогое оборудование ушло в Китай как металлолом. Причем, продавалось все, когда уже не было ни коллектива, ни комбината.

Так кто же продал? Кто хорошо погрел руки на этом деле? Флотация — очень сложный процесс. Чтобы работать на фабрике простым рабочим, надо было закончить горный техникум. Без специальных знаний невозможно было трудиться на ЦОФе. Именно поэтому в Кавалерово был открыт горный техникум. Сейчас там выпускают юристов, экономистов, бухгалтеров. Кому нужен сегодня диплом горняка?

Все предприятия стали исчезать с катастрофической быстротой. Не стало в районе рабочих мест. Не на что жить. Люди в спешном порядке стали уезжать.

Первое время АТП еще дергалось “в предсмертных конвульсиях”, и автобусы ходили по селам района. Потом все реже и реже. Сегодня рейсовый автобус увидеть в диковинку. В некоторые поселки ходят частные микроавтобусы и такси. В села — только такси. Доехать до Зеркального (50 км) — больше тысячи рублей. До железной дороги — 160 км (Чугуевка) — доехать не на чем. Только такси за 1600 рублей. Даже микроавтобусы не ходят — невыгодно. Нет автобусной связи и с Ольгинским районом. Да и самих автобусов тоже нет.

Многие врачи уехали. А те, что остались, перешли в частные клиники. На сегодня в Кавалерово нет уролога, психотерапевта, один стоматолог оказывает только экстренную помощь по удалению зубов. Хотите лечить зубы — пожалуйста, в частные клиники.

После мощного развала экономики часть людей опустила руки, а другая постаралась приспособиться, создала свои предприятия. Как грибы после дождя, стали расти крестьянские хозяйства. В Кавалеровском районе их было больше 300. Даже создали свою ассоциацию.

Однако далеко не всем суждено было выжить. Без техники на земле делать нечего. Кроме трактора необходим полный набор сельскохозяйственного оборудования: от вспашки и посева до уборки различных культур. Да и грузовичок тоже нужен. Рабочий день длится по 15 часов в сутки без выходных с апреля по октябрь. А в животноводстве и вовсе приходится работать годами без выходных и отпусков.

Нужны рынки сбыта. Крестьянину некогда торговать на базаре. В результате, на сегодня осталось 39 крестьянских хозяйств…» [1].

Центральная обогатительная фабрика (ЦОФ) Хрустальненского горно-обогатительного комбината (п. Кавалерово, Приморский край). Начала работу в 1948 году. В советские годы ХГОК давал стране около 30 % всего добытого олова в стране.

Современное состояние Хрустальненского ГОК [1*]

С началом рыночных реформ социально-экономическая ситуация здесь, как и на всей территории бывшего СССР, кардинально изменилась. Ввиду географической специфики района последствия реформ здесь были особенно разрушительными: ведь с неолиберальной точки зрения большая часть созданного в местной экономике представляла собой нечто «избыточное», а Дальний Восток в целом представлял собой «неэффективную», «выбракованную рынком» территорию [2]. Реальностью стал технологический регресс. «Если в начале 1990-х годов экспорт машин, оборудования и транспортных средств из региона составлял более 34 %, то в настоящее время он не превышает 3 %, тогда как доля сырья, топлива, металлов и необработанной древесины достигает 85–90 %» [3]. «…с 2005 по 2012 гг. доля отраслей по добыче полезных ископаемых в промышленности выросла с 45,5 % до 63,1 %. Это же касается экспорта. Если в 2000 году доля машинотехнической продукции была 16,1 %, то в 2005 году — 3,6 %, а в 2012 году — 2,3 %» [4]. Согласно данным за 2007–2010 гг., добыча полезных ископаемых на Дальнем Востоке превысила объемы обрабатывающих производств более чем в два раза (и последние оказались самыми низкими в России в абсолютном выражении) [5].

Огромный урон был нанесен сельскому хозяйству региона. Дамоклов меч географии висел над регионом на протяжении всей его истории. Для того, чтобы способствовать заселению территории, сокращению текучести, закреплению населения, сокращению издержек на завоз, требовалось в максимально возможной степени обеспечить население продуктами местного производства; при этом к концу 1980-х гг. сельскохозяйственные угодья занимали лишь 1,5 % всей площади региона, и проблема продовольственного самообеспечения была ещё далека от своего полного решения — этому мешали низкая урожайность некоторых важных культур, например, пшеницы, возрастание затрат на производство в силу климатических условий, отдаленности, транспортных расходов, за счет чего «дальневосточная продукция выходила дороже [по сравнению со среднероссийскими показателями] в 1,3–1,7 раза»; несмотря на все сказанное, в решении проблемы самообеспечения были достигнуты значительные успехи [6].

Однако, «с переходом к рынку отрасль сельского хозяйства стремительно покатилась вниз». «В ходе приватизации была развалена материальная база колхозов и совхозов, расхищено имущество, разрушены крупные животноводческие комплексы, ремонтно-техническая база, хранилища продукции и т.д. Государство одномоментно “бросило” сельское хозяйство на произвол судьбы, отказалось его дотировать уже с 1991 г. и практически не делало этого и в последующее десятилетие. Между тем за рубежом даже самые процветающие капиталистические сельские экономики поддерживались и поддерживаются государством, т.к. есть понимание особенностей проблем и социальной значимости развития отрасли. Наиболее трудными стали для села 1990-е гг. За этот период сократилась общая площадь сельскохозяйственных угодий на 18,6 %, а пашни — в 2 раза. В 1999 г. вся посевная площадь в регионе составляла 47 % от уровня 1990 г. Почти вдвое сократились посевы зерновых, сои, кормовых. Площади под овощами и картофелем, наоборот, увеличились соответственно на 25 и 30 % только благодаря личным подсобным хозяйствам. Сбор зерна в расчете на одного жителя региона упал в 3,5 раза, сои — на 58 %. Сложным оставалось положение в животноводстве. К концу 90-х годов поголовье крупного рогатого скота во всех категориях хозяйств в сравнении 1990 г. сократилось в 2 раза, свиней — на 75 %. Ещё бóльшим был спад в северных районах. <…> В результате ликвидации централизованного государственного снабжения, роста цен и отсутствия средств у производителей резко сократилась обеспеченность материальными ресурсами. За 1990-е гг. применение минеральных удобрений сократилось 7,5 раза, органических — в 10 раз. За 1990–2000 гг. сократилось приобретение тракторов в 20 раз, парк зерноуборочных комбайнов уменьшился в 2 раза, кормозаготовительных — на 64 %. В материальных затратах в сельском хозяйстве снизилась доля семян, посадочного материала, удобрений, ремонтных материалов, и в то же время значительно выросла доля затрат на корма промышленного производства, технику, и, особенно, на электроэнергию и нефтепродукты. <…> Сложившиеся в рыночный период новые формы хозяйствования — фермерство, семейные и крестьянские коллективные хозяйства — не имеют должной поддержки со стороны государства. Высокие энерготарифы, цены на технику, нефтепродукты в сочетании с бюрократизмом при выделении земли, кредитов, отсутствием налоговых льгот не дают фермерам не только развиваться, но и встать на ноги. Крупным государственным потребителям — воинским частям, исправительно-трудовым колониям региона — подчас даже молокопродукты и овощи поставляются из западных районов страны, тогда как местный производитель ищет потребителя на картофель, капусту и т.п. Местные власти нередко считают более выгодным отдать землю в аренду китайским производителям, хотя известно, что их продукция зачастую имеет высокий уровень нитратов» [7].

Любимая шарманка наших неолибералов — искать корень всех бед современной России в последствиях «чудовищного большевистского эксперимента», ухода с «магистрального пути развития человечества». Вот, что, например, пишет Игорь Липсиц, один из тех, кто стоял у истоков Высшей школы экономики, в своем учебнике по экономике для 7–8 классов школы: «…коммунистические эксперименты оказались крайне неудачными и привели к растрате огромной доли природных и людских богатств России. Это и стало причиной того бедственного положения, из которого сейчас так трудно выбираются наши образование, наука и культура. Именно поэтому у городских властей нет денег для ремонта домов и музеев, а памятники архитектуры и истории никто не восстанавливает. Ведь со всеми этими проблемами можно справиться только тогда, когда у страны все в порядке с экономикой, когда ее природные и человеческие богатства используются наиболее рационально» [8]. Как все же обстояло на самом деле? Почему до 1991 г. (условно) деньги на «ремонт домов и музеев» были, а потом… вдруг испарились?.. Вместе с СССР и советским «реальным социализмом»… И откуда одновременно появились огромные состояния горстки ультрабогатых и просто богатых, владеющих примерно 70 % российских богатств [9]? А то ведь чудеса, да и только!.. Но наши неолибералы обо всем этом скромно умалчивают.

Реальность, конечно, в корне расходилась с вульгарными неолиберальными схемами. Советская политика в отношении экономического развития Дальнего Востока была далека от идеальной (иначе и не могло быть, хотя бы потому, что она проводилась термидорианцами, замаскированными адептами Realpolitik).

«Несмотря на первоначальные замыслы по комплексному развитию региона, в конечном итоге “зеленая улица” была предоставлена отраслям оборонного и экспортного назначения [по итогам сталинской индустриализации]» [10]. «Являясь [во второй половине 40-х–80-х гг. XX в.] частью сложившейся единой хозяйственной системы страны и подчиняясь общему порядку её функционирования, Дальний Восток в то же время сохранял свою обособленность, оставаясь периферией как в географическом (природные условия, пионерность освоения, неразвитые транспортные связи, удаленность от перерабатывающих баз), так и в социально-экономическом смысле. Ориентируясь на уже созданную в европейской части СССР производственную базу (хотя и сильно подорванную в годы войны) и комплекс её связей и отношений, государство в освоении восточных районов продолжало отдавать приоритет извлечению сырьевых ресурсов и укреплению обороноспособности своих восточных рубежей (из-за проблем, связанных с внешнеполитической обстановкой в регионе, национальной безопасностью). Потребности местной экономики и населения отодвигались на второй план, в результате чего сложилась диспропорция между добывающей и обрабатывающей отраслями производства, промышленностью, сельским хозяйством, и их инфраструктурой, между экономикой и социальной сферой. Жизнедеятельность восточных районов зависела от той доли финансовых средств, которую они получали от государства вследствие централизованного распределения, а также поставок продукции и продовольствия из других областей страны. С экономическими проблемами были тесно связаны миграционные. Малокомфортные условия жизни дальневосточников предопределили большую подвижность населения региона» [11]. «Целевая установка развития региона задавалась из центра и сводилась к эффективному его участию в общесоюзном разделении труда. В союзной экономике эффективны те производства, продукция которых вывозилась в другие регионы и на экспорт. Для Дальнего Востока — это рыба, лес, концентраты цветных металлов, благородные металлы. Другие являлись “вспомогательными” и развивались по остаточному принципу» [12]. «Основу экономики послевоенного Дальнего Востока составляли, как известно, добывающие отрасли и военная промышленность. В 1950–1970-е гг. на добывающие отрасли приходилось 23 % валовой промышленной продукции региона (в среднем по СССР — 7,9 %). К концу 1980-х годов доля добывающих отраслей в структуре производственного комплекса региона составляла 30,9 % общего объема промышленного производства. Такая структура явилась не только отражением реальной обеспеченности края природными ресурсами, но и следствием государственной политики, ориентированной на максимальное выкачивание из региона его сырьевого потенциала» [13].

206 бронетанковый ремонтный завод (г. Уссурийск, Приморский край)

Современное состояние 206 БТРЗ. К настоящему времени танки полностью распилены на металл [13*]

Что касается легкой промышленности, то в 1960-е гг. на её долю приходилось менее 5 % объема валовой продукции промышленности региона, а в целом в это время на обслуживающие отрасли (легкая, пищевая, сельское хозяйство и т.д.) приходилось 43,7 % совокупного валового продукта [14].

Руководство СССР прилагало усилия к решению существующих проблем. Постановления съездов КПСС и правительства, правительственные программы (1967, 1972, 1986 гг.) провозглашали курс на комплексное и ускоренное развитие производительных сил Дальнего Востока за счет значительных централизованных капиталовложений [15]. «В начале 1980-х гг. производство товаров народного потребления предприятиями легкой промышленности Дальнего Востока увеличилось более чем на 40 %. В регионе их производство было организовано на 1 557 предприятиях» [16]. Однако реализовать планы в полной мере не удавалось «из-за отсутствия средств, материальных ресурсов, эффективной системы управления комплексным развитием региона и пр.». «Объемы финансирования составили в 1967 г. 80 % от запланированных, в 1972 г. — 65 %, в 1986 г. — 30 %» [17].

«В целом в 1950–1960-е гг. Дальний Восток достиг высокого уровня индустриального развития, обеспечил по ряду позиций существенный вклад в экономику страны. Этот вклад был обусловлен работой отраслей промышленности, использующих природные ресурсы. В 1961–1970 гг. промышленное производство в регионе развивалось среднегодовым темпом 109,1 % против 108,5 % в целом по народному хозяйству за счет высоких темпов в отраслях специализации [рыбная промышленность, лесная промышленность, горнорудная промышленность, цветная металлургия]. Однако уже в 1970-х годах непродолжительное ускорение сменилось тенденцией к замедлению темпов экономического роста. В Приморье темп роста промышленного производства снизился с 45 % в конце 1960-х гг. до 22 % в начале 1980-х годов. Такая же тенденция наблюдалась и в снижении производительности труда. Снижение темпов индустриального развития Дальнего Востока в 1970-1980-е годы было обусловлено накоплением ряда негативных тенденций в развитии региона, наличием устойчивых диспропорций, затрудняющих процесс наращивания экономического потенциала. Накапливались определенные противоречия: между мощным экономическим потенциалом и сырьевой специализацией региона; между развитием добывающих сырье отраслей и отсталой производственной и социальной инфраструктурой. Это являлось одной из причин повышенной миграции рабочей силы» [18]. «Подводя итог экономическому и социальному развитию Дальнего Востока во второй половине 1940–1980-х гг., следует отметить достаточно высокие темпы развития, благодаря чему был обеспечен существенный вклад в народное хозяйство страны по ряду позиций. Однако постановления ЦК КПСС и Советского правительства об ускоренном, комплексном развитии региона выполнены не были. Изменение структуры экономики так и не произошло. По-прежнему потребительский сектор экономики значительно отставал от отраслей, производивших сырьё и средства производства. Это не позволило устранить диспропорцию между спросом и предложением на потребительском рынке. Такая сырьевая специализация дальневосточной экономики была обусловлена реализацией господствовавшего в течение длительного времени принципа вынесения обрабатывающих производств за границы осваиваемых районов» [19].

В СССР большая часть ресурсов, добываемых на Дальнем Востоке, шла на обеспечение нужд целого (единой системы народного хозяйства), вне страны сбывалось лишь около 10 % добытого [25]. В новых же условиях все изменилось с точностью до наоборот: географический фактор (в связи с удорожанием после распада СССР грузовых и пассажирских перевозок) сделал гораздо более выгодными связи с ближайшими соседями по Азиатско-Тихоокеанскому региону: ныне, по одной из оценок, «только 4 % дальневосточной торговли направлено в европейскую часть [России], остальное реализуется внутри региона и за рубежом» [26].

«В результате политических преобразований, рыночных реформ в начале 1990-х гг. оказались разрушенными годами складывающиеся экономические и социальные связи регионов Дальнего Востока с другими российскими территориями. Утеряны рынки сбыта дальневосточной продукции внутри России. Если в 1990 г. её объемы, поставляемые на внутренний рынок, достигали 75 %, то в 2010 г. — не более 21 %. <…> Если в 1990 г. на экспорт поставлялось 9 % всей произведенной на Дальнем Востоке продукции, то в 2010 г. — уже 26 %» [27].

Дальний Восток стал «вывозящим регионом», экспорт которого начал устойчиво в несколько раз превышать импорт [28], стал зависимым сырьевым придатком стран АТР (т.е. стал двойной периферией — и в рамках России, и в рамках АТР). Посмотрим, например, товарную структуру экспорта/импорта и их географию за 2014 г. Доля стран АТР во внешнеторговом обороте Дальнего Востока и Забайкалья составила в этом году 84 % [29] (экспорт же превысил импорт в 2,67 раз); наибольший же вес тогда имела внешняя торговля с Китаем, Японией и Южной Кореей (на них пришлось 78 % оборота; вообще, доля Китая в отдельных субъектах — в Забайкалье, Амурской области, ЕАО — стремится к 100 % [30]), каждая из указанных стран лидировала с огромным отрывом от всех остальных (не входящих в эту тройку) с точки зрения и экспорта, и импорта. Что касается товарной структуры, то, в полном соответствии с тем, что уже говорилось, экспорт в 2014 г. более чем на 90 % носил сырьевой характер (лидировали сырая нефть, газ, жемчуг, драгоценные камни и металлы; доля же машин и оборудования составила лишь 2,7 %), с импортом же была зеркальная ситуация: там, напротив, к 90 % стремилась доля готовых изделий (более половины импорта составили машины и оборудование, далее следовала продукция пищевой промышленности) [31]. С учетом всего сказанного, стоит ли удивляться, что даже работники Хабаровского пограничного института ФСБ признали, что рыночные реформы привели не иначе как к «разграблению природных богатств» региона? [32]

Кроме особенностей внешней торговли, следует подчеркнуть также такое явление, как проникновение иностранного капитала в области экономики, связанные с добычей ресурсов. Лишь один из примеров: в регионе, в котором добывается «две трети от общего количества российской продукции водного промысла», китайский капитал на момент 2012 г. контролировал «около 30 % общей добычи водных биоресурсов» [33]; если в советское время «за рубеж экспортировалось не более 15–20 % добываемой продукции», то ныне за границу уходит половина добытого; причем экспортироваться стала лишь продукция первичной переработки (отказ от глубокой переработки, естественно, привел «в запустение многочисленные рыбацкие города и посёлки на Камчатке, Сахалине, в Приморье и Магадане»); и, конечно, «половина добытого» — это лишь то, что учитывает официальная статистика, значительная же часть рыбы сбывается за рубеж по контрабандным, коррупционным схемам (величина ежегодного неучтённого дохода — порядка 2 миллиардов долларов). При этом, положение в рыбном хозяйстве вообще стало весьма плачевным:

«Наиболее быстрыми темпами разгосударствление собственности произошло в рыбной и лесной промышленности, суливших быстрое получение прибыли даже при относительно небольших капиталовложениях и примитивной организации производства. В ходе приватизации были разрушены крупные производственные комплексы, предприятия по переработке рыбы и морепродуктов. В результате дробления исчезли широко известные в стране и мире компании: Дальморепродукт, Приморрыбпром, Востокрыбхолодфлот, имевший самый большой в мире рефрижераторный флот, и другие предприятия. В отрасли появились тысячи мелких и средних предприятий. Пришли в запустение прибрежные рыбодобывающие и перерабатывающие организации. Перестали обновляться добывающий флот и технология переработки. Более того, объемы переработки значительно снизились. На экспорт стала поставляться преимущественно (79 % объема) сырая рыба. До начала 2000-х сильные позиции в отрасли занимал криминальный бизнес. В итоге за 1990–2007 гг. добыча рыбы и морепродуктов сократилась на Дальнем Востоке в 2,2 раза» [34].

«Октябрьский — самый богатый поселок на Камчатке по рыбным ресурсам. Мимо него на нерест проходят десятки тысяч тонн лосося. А у морского побережья добываются минтай и краб. Однако местным жителям (их немногим более 2 тысяч человек) перепадает совсем немного» [34*]

Добавим к сказанному ещё один штрих, касающийся священного для всех неолибералов понятия «иностранные инвестиции». Основным получателем таковых (из привлекаемых на Дальний Восток в целом) является Сахалинская область: на момент 2009 г. на неё приходилось 69 % таковых (5,9 млрд долл.), из них более 90 % пришлось на нефтегазовую отрасль [35].

Отсталая, зависимая, «колониальная» экономика естественным образом породила уродливую социальную реальность. В СССР население Дальнего Востока было у государства на особом счету: ввиду природной специфики региона, ввиду низкой степени его освоенности и заселенности. Для компенсации неблагоприятных условий государство окружило местных жителей особой системой льгот и привилегий [36] (таких, как: «подъемные для переезда и обустройства на новом месте, оплата стоимости проезда семьи, предоставление дополнительных отпусков, ссуд, пособий и др.» [37]), давая им почувствовать «свою особую значимость для страны», престижность. В постсоветский период все это было де-факто ликвидировано. А ведь даже в прошлом данная система не решала свою задачу на все 100 %: уровень жизни дальневосточников был все-таки ниже уровня жизни населения других районов [38]; к чему же должно было привести здесь урезание советской «социалки» вкупе с «шоковой терапией», разрушением советской экономики?!

«В 1980 г. на приобретение непродовольственных товаров дальневосточники тратили на 16,3 %, на меховые изделия — в 3–4 раза больше средств, чем жители центральных районов. Доплаты к зарплате лишь частично покрывали дополнительные расходы дальневосточников на проживание в регионе. Разрыв между уровнем жизни дальневосточников и жителей других районов не сокращался, а наоборот, имел тенденцию к увеличению. Неудовлетворенные потребности людей становились причиной возвратной миграции» [39]. «По всему региону строились крупные молокозаводы, мясокомбинаты, консервные заводы. И все же уровень промышленного производства важнейших продовольственных товаров был ниже общесоюзного. Разработанная в 1982 г. специальная продовольственная программа не выполнялась. Доля местного производства в обеспечении населения продуктами питания, например, в Приморье, составляла: по мясу — 55 %, молоку — 46 %, овощам — 60–65 %, яйцам — 90 % [при этом к концу 1980-х гг. регион лидировал по производству сои, риса, гречихи, пчеловодству, пушному звероводству [40]]. Это означало, что практически половина общей массы продовольствия в край ввозилась. К середине 1980-х годов растущие денежные доходы дальневосточников не обеспечивались продовольственными товарами. Жители региона потребляли мяса и мясопродуктов, молока, овощей, фруктов значительно ниже рациональных нормативов. При рекомендованных 85 кг мясопродуктов на душу населения потребление составляло 62 кг, при рациональной норме потребления молокопродуктов в 415 кг реально потреблялось 293 кг. Даже рыбопродуктов дальневосточники потребляли 43,4 кг при рациональной норме 52 кг на душу. Следует учитывать, что эти показания питания во многом обеспечивались за счет централизованного перераспределения продуктов, то есть за счет все возрастающих дотаций» [41]. (Тут можно отметить, что современные нормы потребления базовых продуктов, рекомендованные Минздравом, гораздо ниже советских [42].) «В 1960-е годы среднегодовые темпы роста промышленности региона были выше в сравнении с общероссийскими (соответственно 9,1 и 8,5 %). Темпы же роста заработной платы дальневосточников были значительно меньше, чем по стране в целом (соответственно 4,8 и 7,8 %)» [43]. Обеспеченность населения товарами народного потребления в начале 1980-х гг. «была в 3,2 раза ниже, чем в РСФСР, и качество выпускаемой многими предприятиями продукции оставалось невысоким» [44].

А планам принятой в 1987 г. «Долговременной государственной программы комплексного развития производительных сил Дальневосточного экономического района…», в которой ставились задачи создания к 2000 г. мощной социальной инфраструктуры, увеличения в 2,5–3 раза ассигнований на решение социальных проблем [45], уже было не суждено сбыться, ведь бюрократия вплотную подходила к тому, чтобы отбросить лицемерную маску «строительства коммунизма» вместе с тяготившими её социальными обязательствами и променять развитие социальной инфраструктуры на закрепление большей части государственного богатства в собственности лично той или иной персоны, на превращение себя из никому неподконтрольных менеджеров государственной собственности в бюрократ-буржуазию, в класс богатых и сверхбогатых частных собственников, экспроприировавших государство. Результатом рыночных реформ стало серьезное ухудшение ситуации: к концу 1990-х гг. потребление дальневосточниками молока снизилось на 60 %, мяса — на 39 %, яиц — в 2 раза (одновременно, что естественно, увеличилось потребление картофеля, хлеба и овощей); в 2011 г. на Дальнем Востоке продукции сельского хозяйства производилось на 45 % меньше, чем в 1990 (тогда как в целом по стране — на 12 % меньше), — и это несмотря на некоторое оздоровление отрасли после 2000 г. в результате накопления опыта хозяйствования в новых условиях и появления некоторой господдержки; при этом, конечно, нельзя утверждать, что ситуация за последние годы совсем не улучшилась: «в 2011 г. обеспечение жителей ДФО за счет местного производства в сравнении с 1989 г. выросло по молоку и молочным продуктам на 3 %, овощам — на 8 %, картофелю — на 2 %» [46].

С начала 1990-х гг. Дальний Восток, регион, лидирующий по уровню запасов алмазов и золота, а также ряда других ресурсов, стал одним из главных аутсайдеров по уровню жизни.

«Как и по всей стране, государство перестало предоставлять бесплатное жилье, к тому же сократилось его строительство, так же, как и объектов социального и культурно-бытового назначения. Появились платные услуги в образовании и медицине, в основном платными в полном объеме стали санаторно-курортное лечение и летний отдых детей. Многократно возросла оплата за коммунальные услуги, электроэнергию, цены за проезд на транспорте всех видов и т.д.» [47]. «Если исходить из необходимости для жителей Дальнего Востока, с учетом климатических условий нести дополнительные затраты (приобретение теплой одежды, более высокие и длительные платежи за услуги в период отопительного сезона), а также транспортные расходы на поездки для оздоровления, отдыха, посещения учреждений культуры как внутри региона, так и в центральные районы России, отставание в уровне жизни населения Дальнего Востока от среднего в европейской части страны составляет не менее 30 %» [48]. «Жизнь здесь дороже в 1,5–2 раза, чем в Европейской части России (не считая Москвы и Санкт-Петербурга), а продолжительность жизни на 5–7 лет меньше среднероссийской. На Дальнем Востоке наблюдается устойчиво низкий уровень заработной платы и устойчиво высокий — безработицы, а также устойчиво низкий уровень доходов за последние десять лет» [49].

Начальная школа (а впоследствии — музыкальная) пгт Кадыкчан в советское время

Эта же школа сегодня

Уровень бедности в различных дальневосточных субъектах превосходит среднероссийский показатель примерно в полтора-два раза [50]. Ввиду того, что товары и услуги здесь в среднем примерно на треть дороже, чем по России, одной из самых низких стала покупательная способность доходов (по этому показателю регион стал соседствовать с Кавказом) [51].

«Динамика экономического роста региона, начавшаяся в 2006 г., отразилась на уровне жизни населения. Его среднедушевые денежные доходы в 2011 г. в сравнении с предыдущим увеличились на 10,7 % и составили 23 тыс. руб. В то же время, хотя среднедушевые денежные доходы дальневосточников в номинальном выражении и превышают на 12,3 % среднероссийский уровень, с учетом паритета покупательной способности их величина в целом составляет лишь 87 % от средней величины по Российской Федерации» [52].

Вместе с Сибирью регион лидирует по уровню задолженности по зарплате [53], выше среднероссийского здесь (также как в Сибири и на Кавказе) уровень безработицы (превышает показатель Европейской части России в 2 раза) [54], лидирует Дальний Восток и по числу зарегистрированных преступлений [55] (ряд субъектов относятся к «регионам с высокой криминальной подростковой пораженностью» [56]). В местной жизни криминалитет, давно сросшийся с бизнесом и властью, вообще играет важную роль [57]. Ярчайший пример — Приморье, где видные представители криминальных сообществ (и даже их лидеры) занимали такие высокие ступени властной иерархии, как пост мэра краевой столицы (Владимир Николаев по прозвищу Винни-Пух; партбилет «Единой России» ему, кстати, вручал лично Сергей Шойгу) и пост губернатора края (Сергей Дарькин по прозвищу Шепелявый) [58]. Коррупционные скандалы на российской окраине, кажется, не стихают ни на день; из последних: арест губернатора Сахалинской области А. Хорошавина в марте 2015 г. [59] («слуга народа» жил не тужил: дома у него нашли 1 млрд руб., на полмиллиарда же тянули его московские хоромы; писал же господин губернатор ручкой, выполненной из золота и бриллиантов и стоящей 36 млн руб. [60]); арест ректора ДВФУ Сергея Иванца и двух проректоров вуза в марте 2016 г. [61] (эти позарились на 20 млн; зато в марте 2017 г. было объявлено о создании в университете первой в России базовой кафедры РПЦ [62] — с запахом ладана, причастившись да покаявшись, воровать-то сподручней!); арест мэра Владивостока Игоря Пушкарева в июне 2016 г. (причинил своими коррупционными действиями ущерб примерно на 160 млн руб.) [63]; арест мэра г. Дальнегорска Игоря Сахуты (этот решил навариться на покупке квартир для переселения граждан из ветхого и аварийного жилья, сумма ущерба бюджету составила 22 млн руб.) [64]. Одним словом — воруют все… Остро стоит в регионе жилищная проблема. Именно здесь строится меньше всего нового жилья (согласно данным 1990–2011 гг.; второе место с конца занимает Кавказ), при этом за 1990–2000 гг. ввод жилья просел в 5 раз (к 2011 г. этот показатель сократился до 2,4; в абсолютных цифрах за 2011 г. имеем 1,8 кв. м введенного жилья, что составляет лишь 47 % от уровня 1990 г. [65]), а разрыв между объемами строительства в Центральном федеральном округе (где наилучший показатель) и в Дальневосточном федеральном округе (ДФО) к 2011 г. увеличился в 3 раза [66]. В целом на Дальнем Востоке один из наиболее низких «уровней развития жилищной сферы» [67]. «Доля ветхого и аварийного жилья в половине регионов ДФО в 2-4,5 раза выше средней по стране» [68]. Жилье начинает просто-напросто рушиться [69] (да, это в Москве в 2015 г. власти отрапортовали о сносе 88 % хрущевок [70], а в феврале 2017 г. заявили о скором сносе и оставшихся [71]; население же за пределами МКАДа, видимо, по мнению бюрократ-буржуазии, вполне допустимо убивать — как это уже было, например, в Междуреченске [72] — складывающимися как картонные домики бетонными панелями домов, расчетный срок эксплуатации которых — 25–50 лет [73]). Да и не только жилье: в феврале-марте 2016 г. с перерывом всего в несколько недель в Приморье обрушились сразу два автомобильных моста подряд [74], в июне 2016 г. — начали рушиться ещё 2 моста [75]; всего же, как выяснилось, в Приморье оказались предельно изношены 30 % мостов [76].

Ул. Ленина 15, пгт Кадыкчан. Наши дни

В общем, можно с полным основанием сказать, что в 90-ые на Дальнем Востоке России произошли «самые неблагоприятные изменения социальной ситуации»: «среди 20 субъектов страны, в наименьшей степени пострадавших от снижения реальных денежных доходов, не оказалось ни одного дальневосточного», а «в число 20 российских субъектов с наихудшей динамикой реальных денежных доходов вошли 14 сибирских и дальневосточных», при этом «если, например, в самом депрессивном субъекте европейской части страны реальные денежные доходы к началу XXI века снизились в 17 раз, то в Чукотском автономном округе — почти в 50 раз, на Сахалине и Камчатке — в 25 раз» [77]. Барометром того, какой социальный регресс произошел, стали демографические, миграционные показатели. Если в советский период регион показывал самые высокие темпы прироста населения («за 1926–1985 гг. численность населения Дальнего Востока увеличилась в 4,8 раза» [78]), то в 90-х, напротив, он стал лидировать по темпам убыли численности населения — они здесь оказались в 5-6 раз выше, чем по стране в целом [79]. Всего регион с 1991 г. (когда его население составляло около 8 млн) потерял 1,87 млн чел. (23 %; сильнее всего население уменьшилось в наиболее северных частях региона: на Чукотке, Камчатке, в Магаданской области, в Якутии; за 1991–2010 г. они потеряли в целом около трети населения [80]). Мрачная тенденция остается в силе до сих пор: за 2002–2016 гг. регион потерял почти полмиллиона человек (26 % от потерь за все время с 1991 г.). Согласно результатам опроса ВЦИОМ, в 2012 г. регион готовы были покинуть 40 % жителей, а критической в нем ситуацию считал каждый 10-й житель [81].

Как известно, в 90-х гг. следствием политики рыночных реформ стала «сверхсмертность мужчин трудоспособных возрастов» (в первую очередь от неэпидемических болезней: сердечно-сосудистой патологии, онкологии, травм и отравлений) [82]. Само собой, не стали исключением и дальневосточные территории. С 1993 г. к миграционному оттоку прибавилась естественная убыль, и регион вступил в стадию депопуляции, «фактического вымирания населения» [83] (кроме сверхсмертности свой вклад в депопуляцию внесло снижение рождаемости, превысившее более чем в 2 раза общероссийское [84]). Обострению проблемы способствовало «снижение доступности, качества и безопасности медицинской помощи» [85] («за 2003–2005 гг. только в Приморском крае число больниц сократилось на 9, число больничных коек в расчете на 10 тыс. чел. — на 7 %, то же на 10 тыс. детей — на 9 %, число коек в районных больницах — на 29 %», зато увеличилось число частных медучреждений с полностью платными услугами, за счет чего число клиник и амбулаторий за то же время выросло на 9 % [86]). В общем, Дальний Восток (а также Сибирь) стал характеризоваться наихудшей в стране «медико-демографической ситуацией», наиболее «низким уровнем здоровья» [87]. В 1998–2004 гг. регион занимал 1-е место в стране по уровню смертности [88] (в том числе здесь, а также в Сибири хуже всего было с младенческой смертностью [89]) и стабильно занимал последнее в РФ место по ожидаемой продолжительности жизни [90]. Почти в 2 раза превзошла здесь среднероссийский показатель заболеваемость туберкулезом [91] (в целом по стране хуже всего с этим стало опять же, на Дальнем Востоке и в Сибири [92]); от туберкулеза не отставали и другие социальные болезни — например, гонорея и сифилис [93]; выше всего здесь оказалась и заболеваемость острыми кишечными инфекциями [94]. Прочную пальму первенства регион получил также по уровню алкоголизма, что нашло свое отражение в смертности: алкоголь-ассоциированные заболевания стали встречаться у трети умерших; по уровню же наркотизации населения Дальний Восток занял 3-е место в стране [95].

Конечно, с точки зрения степени социального благополучия ситуация в разных частях крайне обширных дальневосточных территорий не одинакова. 55 % населения региона живет в населенных пунктах численностью менее 100 тыс. (городов с большей численностью здесь лишь 10 — в основном это столицы субъектов), а 48 % — с численностью менее 50 тыс. (городов с большей численностью в регионе лишь 16). Четверть же населения (примерно полтора миллиона) живет в сельской местности. При этом население из небольших населенных пунктов стабильно перетекает в крупные города. И «перетекать», кстати, стало гораздо труднее — ввиду того, что серьезно ухудшилось состояние транспортной инфраструктуры; по крайней мере, весьма ухудшилось положение наиболее отдаленных районов.

«…с переходом к рынку сузилась роль транспорта в выполнении социально-значимых задач, прежде всего это относится к морскому, авиационному и железнодорожному. Полностью прекратилось морское пассажирское сообщение с Камчаткой, Сахалином, Курильскими островами, Чукоткой, Магаданской областью. В 70–80-е гг. XX в. только по Камчатской линии суда ДВМП [Дальневосточного морского пароходства] перевозили 200 тыс. пассажиров в год. Курильские острова стали труднодоступными в транспортном отношении. Сократились число рейсов и объемы пассажироперевозок на прибрежных линиях. Нет устойчивой связи с островными территориями. Сократилась или практически исчезла, как в Приморском крае, малая авиация, имеющая исключительное значение для жителей отдаленных районов. Расформированы отряды санитарной авиации, авиационной охраны лесов от пожаров, чьи функции сегодня исполняются эпизодически, от случая к случаю. На железнодорожном транспорте сократилось число пассажирских маршрутов, число рейсов и объемы пассажирских перевозок в пригородном сообщении. Выросли цены, сократилась транспортная подвижность населения в силу высоких тарифов» [96].

Ну, перетекает население и перетекает себе… Ну, а что поделаешь?.. Согласно, например, Леониду Бляхеру, либеральному профессору-социологу из Хабаровска, — это «лишнее» население, живущее на территории с «лишней» промышленностью [97]. От лишнего надо избавляться… А виновата во всем, видимо, проклятая советская власть, не передавшая в 1918 г. эти территории «цивилизованным» («цивилизованно», например, сжигавшим села и деревни, истреблявшим их население) американским, японским и иным интервентам. Как можно-то так? Великие державы-то уже разделили на картах все между собой [98], у США-то ведь уже был план создания ещё одного своего, дальневосточного штата [99]…

О том, во что превратились, благодаря политике «уничтожения лишнего», муниципальные образования Приморского края, узнать можно из результатов исследования, проведенного в 2006 году Центром социологических исследований Владивостокского государственного университета экономики и сервиса [100].

«Экономика муниципальных районов в основном депрессивная. Основной источник доходов населения — личные подсобные хозяйства» [101].

«Общий уровень экономического развития муниципальных районов низкий. В районах высокий уровень безработицы, низкий уровень заработной платы, составивший по данным Приморскстата 5 740 руб., в среднем на 1-го работающего. Среди опрошенных нами респондентов, проживающих в сельских и городских поселениях муниципальных районов 73,8 % — вынужденные безработные. Основной доход домохозяйств в сельской местности — пенсии, пособия и помощь проживающих в городах родственников. Занятость в сельских поселениях, особенно в северных районах, носит сезонный характер и связана с подсобными сельскохозяйственными работами, сборами дикоросов» [102].

«Как показало исследование, максимальный уровень доходов приходится на респондентов, проживающих в гг. Владивосток и Находка [Находка, в которой проживает около 150 тыс. чел., образует крупнейший портово-транспортный узел на Дальнем Востоке. — М.М.], и составляет на домохозяйство из 3–4 чел., где работают двое, из которых один занят на 2-х и более рабочих местах, — свыше 40 000 руб., а при занятости двух членов домохозяйства на одном рабочем месте каждый — 25 000–30 000 руб. в среднем на домохозяйство… Минимальный уровень доходов у респондентов, проживающих в сельской местности, чье домохозяйство состоит из 3–4 чел., где работает один, составляет на домохозяйство 3 000–5 000 руб. Максимальный доход одного члена такого домохозяйства в месяц — 1 666 руб., минимальный — 750 руб. У 28,7 % проживающих в сельской местности респондентов домохозяйство состоит из 4–5 чел., где все трудоспособные члены домохозяйства — безработные, а основной доход составляет пенсия в размере 2 000–2 500 руб. одного из членов домохозяйства. Максимальный месячный доход на одного человека составляет 625 руб. Отметим, что прожиточный минимум в 2006 г. составил в крае 4 342 руб., а стоимость минимального набора продуктов питания, входящих в потребительскую корзину — 1 925 руб. в расчете на месяц» [103].

«Практически все приведенные в таблице предприятия являются в настоящее время либо банкротами, либо не работают на полную мощность. Так, на заводах “Прогресс” и “Аскольд” в г. Арсеньеве работает около 3 500 чел., в то время как ранее они давали работу более 18 000 горожан… Предприятия остальных городов способны обеспечить работой не более 20 % населения. Наиболее сложная экономическая ситуация сложилась в г. Партизанске — ранее столице угольной промышленности края. Практически все угольные разрезы сегодня закрыты, Партизанская ГРЭС не в состоянии обеспечить жителей города работой, ввиду чего в Партизанске высокий уровень безработицы» [104].

«Дифференциация между муниципальными образованиями Приморского края проявляется и в уровне развития социальной инфраструктуры. Основная часть объектов социальной инфраструктуры была создана в советский период, многие из них сегодня сохранились, но их состояние поддерживается только в крупных городах: Владивостоке, Уссурийске, Находке» [105].

«В районах практически нет культурно-досуговых учреждений, из-за чего одна из проблем развития поселений — отсутствие досуга для молодежи. Большая часть объектов социальной инфраструктуры сохранились только на бумаге. До 70 % домов культуры в поселениях районов отданы коммерсантам под склады, магазины, либо просто не функционируют… в развитие социальной инфраструктуры деньги не вкладываются, поскольку эти вложения представляются местным властям не рентабельными с экономической точки зрения. Во многих поселениях муниципальных районов Приморья нет лечебных учреждений, аптек, что делает недоступным своевременное оказание медицинской помощи населению» [106].

Дворец культуры машиностроительного завода «Аскольд» в советское время и то, что от него осталось сейчас.

Также (уже из другого источника, и это уже обо всем Дальнем Востоке):

«В то же время в округе, как и по всей стране, практически свернута система начального профессионального образования, последствия чего проявились в последнее время в связи с высокой востребованностью на рынке труда квалифицированных рабочих всех специальностей. По программам так называемой оптимизации сети в последние два десятилетия в регионе закрылись сотни библиотек, домов культуры, фельдшерско-акушерских пунктов, поселковых больниц, малокомплектных школ, детских учреждений дополнительного образования и других социальных объектов, содержание которых перестало финансироваться государством, региональными и местными властями» [107].

Бюст Ленина на фоне Дома культуры в пгт Кадыкчан в советское время и сейчас

В целом в регионе наиболее остро социальные проблемы стоят в сельской местности, которая, по мнению некоторых ученых, оказалась превращена «в большую депрессивную зону с маргинальным населением» [108]. Дошло до того, что ситуация здесь стала иногда в чем-то напоминать происходящее в Колумбии или в Афганистане: так можно сказать, например, о распространенности среди сельского населения, доведенного до отчаяния нищетой и безработицей, такого занятия, как культивирование наркорастений («сельское наркопроизводство»). Конкретно в сельских районах Приморья в массовом порядке выращивается конопля, из которой производятся марихуана, гашиш, гашишное масло, затем вывозимые на север Дальнего Востока [109]. Проблема стоит столь остро, что «сотрудники наркоконтроля изымают марихуану не килограммами, а тоннами», а «объемы изъятий конопляных наркотиков» — «растут из года в год» [110]. Вот он, XXI в., во всей своей красе: вместо плодов развитой цивилизации, колхозов и заводов — «импровизированные наркоцеха» и конопляные плантации в лесной глуши. Ах, да!.. Чуть не забыли самое главное. Ещё Дальний Восток может гордиться козлом Тимуром и тигром Амуром [111]. Да и Крым не стоит забывать. Правда, не полуостров в Северном Причерноморье, а поселок в Приморье. Его, в отличие от полуострова, власти России, видимо, давно уже де-факто исключили из состава страны: последние жители из него уехали примерно в 2009 г., а то, что от него осталось, более всего напоминает обглоданный «скелет слинявшей цивилизации» [112]. Ну, сказали про Крым, значит надо сказать и про Новороссию. Конечно, не про пытавшийся воспользоваться правом на самоопределение Юго-Восток Украины, а про село в Шкотовском районе Приморского края (так уж исторически вышло: в 1883 г. было открыто морское сообщение Одесса — Владивосток, и с этого момента вплоть до 1917 г. от 69 до 77 % переселенцев составляли жители губерний Левобережной Украины [113], что нашло отражение в распространенности украинских топонимов). Вот уже долгое-долгое время несколько раз за год местная река Шкотовка выходит из берегов и смывает единственный мост, связывающий село с внешним миром [114]. До 1996 г. за состоянием моста следило государство (военные). После же расформирования находившийся там воинской части жители села (более 100 человек) были брошены на произвол судьбы и оказались вынуждены чинить мост собственными силами. В результате изоляция села от внешнего мира может длиться до трех месяцев. Ну, и, конечно, нельзя забывать и про такой предмет для гордости, как большое количество постапокалиптических пейзажей — заброшенных и полузаброшенных населенных пунктов и хозяйственных предприятий, приманивающих теперь своих «первооткрывателей», поклонников «индустриального туризма», получающих от своих находок то же удовольствие, что и археологи, которым улыбнулась удача и которым удалось найти какие-то остатки материального наследия Древнего мира (с той лишь «небольшой» разницей, что от советской эпохи нас отделяют лишь двадцать с лишним лет, а не несколько тысячелетий).

Остатки моста в селе Новороссия, лишенном автомобильного сообщения с основными транспортными артериями Приморья. Источник: newsvl.ru

В свете всего сказанного кажется уже не таким удивительным, что один из затерянных в приморской тайге поселков породил горстку нищих и отчаянных молодых «приморских партизан» — бывших неонацистов (наци-скинхедов), бывших полугопников с реакционной кашей в голове… А сомневаться в наличии у «партизан» (по крайней мере, у некоторых из них) такого прошлого вряд ли стоит: например, этот вопрос осветил в своем расследовании националист, журналист из Новосибирска Ростислав Антонов [115]; также это подтверждают и другие источники: в частности, об этом говорили сами родственники ребят, — например, в видеорепортаже «ГТРК “Владивосток”», показанном на местном ТВ спустя 3 дня после ликвидации группы «партизан» [116]; мать Андрея Сухорады говорила об этом и позднее [117]; о праворадикальных взглядах совсем юного Андрея Сухорады, участвовавшего осенью 2003 — летом 2004 г. в деятельности Московского отделения НБП, рассказывали и знавшие его более-менее близко нацболы: Эдуард Сырников, Алексей Сочнев, Елена Теслова (Инга фон Кремер) [118]; ко всему этому можно добавить, что участие Сухорады в избиениях китайцев во Владивостоке в 2006–2007 гг. подтверждается слитой в Интернет информацией из Книги учета сообщений о преступлениях (в том числе там есть сведения о сделанных Сухорадой явках с повинной, правда, вполне возможно, выбитых под пытками); одновременно с этим один из друзей Сухорады — А. Ковтун — в связи с аналогичным обвинением был подвергнут жестоким пыткам, однако осужден не был ввиду отсутствия улик (а позднее по этому делу были осуждены другие лица) [119]…

Несмотря на все сказанное, «герилья» кировских ребят не была похожа на акции, например, Тихонова и Хасис, на деятельность БОРН, — это было нечто совсем другое. Это больше походило на стихийный или полустихийный социальный «микробунт». Они не убивали китайцев или таджиков, они убивали представителей власти. Они убивали не во имя идей национализма. В основе лежали социальные мотивы [120], и так в их родном поселке Кировка думают практически все [121]. О социальности своих мотивов «партизаны» говорили и на суде, открещиваясь от национализма и даже отрицая, что-то кто-то из них был скинхедом [122]. Во что же они стреляли (пусть, вполне возможно, и промахнулись, попали не в тех — бунт есть бунт)? В ту экономическую разруху, в ту социальную деградацию, в ту несправедливость и нищету, которые с детства окружали их как неизбежные следствия превращения России в страну периферийного капитализма; в тот социальный террор, в ту классовую войну, которые развязали против российской глубинки неолибералы, бюрократ-буржуазия и коллективный империализм «Триады» (США, Европы и Японии). «Партизаны» — это реакция «простых людей» на распространившуюся по всей России «Кущёвку», т.е. на неограниченное законом всевластие криминально-полицейско-буржуазно-чиновничьего спрута. «Партизаны» отказались добровольно «идти на убой», вступили в конфликт с «Кущевкой» и не нашли защиты нигде: ни в прокуратуре, ни в суде, что и подтолкнуло их к радикальным действиям. Такова реальность современной российской глубинки (а ведь согласно Переписи-2010 в городских и сельских населенных пунктах с численностью менее 100 тыс. чел. проживает около 51 % населения России [123]; т.е., грубо говоря, чуть ли не половина населения живет в социально-экономических условиях гораздо более худших, чем другая половина!). Вот впечатления Натальи Островской, журналистки «Комсомольской правды», изучавшей положение дел в Кировке: «…война тут идет давно — годы и годы». «Тайгу с ее кедром спилить и продать, луга засадить коноплей. Кому-то — контрабандные миллионы в карман. Кому-то, к примеру, районному обществу инвалидов, — машину дров, и то с великим трудом, только после жалобы президенту России. Кто против такого порядка, тому пулю под ребра. И в форточку взрывпакет» [124]. Как рассказывает Островская, бывший начальник Кировского лесхоза — её старый добрый знакомый — был как раз из тех немногих, кто выступал против наличного положения дел. Итог? Его трижды взрывали, а все дела против лесной мафии рассыпались в милиции!..

«Приморские партизаны» в ходе ознакомления с материалами их уголовного дела (февраль 2012 г.) Слева направо: Вадим Ковтун, Роман Савченко, Алексей Никитин, Александр Ковтун, Максим Кириллов и Владимир Илютиков

Конечно, «приморские партизаны» в России — это пока ещё исключение из правила; в России пока ещё нет социальных условий для массовой партизанской борьбы, социальные противоречия в обществе ещё не обострились до нужной степени. Поэтому «приморские партизаны» — это иллюстрация. Иллюстрация мысли о том, к чему приведут продолжение политики правящего класса, обнищание, деградация и расслоение общества. «Приморские партизаны» (а также реакция общества на них, восприятие их обществом, моральная поддержка их действий со стороны значительной части общества) — напоминание. Напоминание о том будущем, которое ждет нас. Также это напоминание о том, что за умы и сердца нищей молодежи в будущем будут сражаться, помимо левых (хотя поведение нынешних левых вызывает сомнения, что они смогут за что-то сражаться [125]), националисты, фашисты, адепты разных религий и криминал. Нищета может породить ФАРК, РПК или наксалитов, а может породить ИГИЛ или добровольческие батальоны «Правого сектора». Без идущих извне идеологического индоктринирования и организующего воздействия «глухое и неясное недовольство» никогда не превратится «в сознательный протест», «раздробленный, мелкий, бессмысленный бунт» — «в организованную классовую борьбу за освобождение всего трудящегося люда» [126].

Развалины, оставшиеся от поселка Крым в Приморском крае. На фото слева — бывшая школа в этом поселке. Источники: primamedia.ru, novayagazeta.ru.

Естественно, не следует и преувеличивать социальное неблагополучие современного Дальнего Востока России. Если последние 20 лет российской истории можно охарактеризовать как длительный и незавершенный процесс превращения сверхдержавы в страну «третьего мира», процесс изживания советских атавизмов, элементов социального государства, процесс формирования новой классовой структуры, то на Дальнем Востоке ситуация отличается пока ещё не качественно, не принципиально, а лишь количественно. Кроме «нефтяного изобилия» 2000-х и других общероссийских факторов, препятствовавших/препятствующих «социальному взрыву» [127], можно выделить и некоторую местную специфику: например, вовлечение в 90-ые обширной части населения приграничных с Китаем районов в челночную торговлю; возможность миграции из «глубинки» в крупные региональные центры (впрочем, это общероссийский процесс; мигранты или их дети или же внуки, возможно, могут стать одним из источников формирования пролетариата крупных городов), а также за пределы региона или же в сопредельные азиатские государства — как на проживание (хотя последняя возможность, конечно, доступна не самым бедным, и речь идет о крайне незначительных масштабах — сотнях или десятках, а то и единицах) [128], так и на заработки (тут речь идет о Южной Корее, и счет идет на сотни или тысячи):

«Так уже было: в “лихие 90-е” многие жители Приморья побывали в Корее, так как дома не было ни работы, ни зарплаты. Но теперь, спустя 15 лет, как отмечают эксперты, ситуация грозит стать еще хуже [это, пока ещё, наверное, преувеличение]. При этом не каждый россиянин, желающий стать нелегалом в Стране утренней свежести, вообще способен оплатить услуги турфирм, заманивающих на заработки (порядка 30–50 тысяч рублей): на уличных столбах в регионе теперь то и дело появляются объявления типа “Работа в Корее. Отправим в рассрочку”. Значит, нет работы и нет денег?» [129].

Таким образом, логика развития периферийного капитализма, как бы насмехаясь над нашими националистами, винящими во всех бедах страны ненавистных им гастарбайтеров-«чурок», превращает в таковых тысячи самых что ни на есть настоящих русских…

Касательно одного из крупнейших дальневосточных городов, Владивостока, стоит также отметить, что это — самый автомобильный город России (естественно, не по абсолютному числу автомашин, а по их числу на душу населения). «Здесь на каждую тысячу жителей приходится по 566 автомобилей, при том что общая численность населения города составляет 581 тыс. человек» [130] (это связано как с тем, что самую дешевую подержанную японскую иномарку в пределах 50–100 тыс. руб. могут позволить себе купить и весьма бедные слои населения, так и с тем, что Владивосток — «это торговый город, и существенная часть машин здесь предназначена для перепродажи, в том числе в другие регионы» [131]). По абсолютному же числу машин Владивосток занимает 5 место в России: здесь на начало 2015 г. было «зарегистрировано 422,6 тысячи автомобилей» [132]. Приморье же в целом является самым автомобильным субъектом России [133] (547 автомашин на 1000 человек). В декабре 2008 г. во Владивостоке прошли протесты, организованные кучкой местных автодилеров-паразитов в ответ на повышение таможенных пошлин на ввоз праворульных японских автомобилей. Из этих событий тогда либеральными СМИ был раздут некий мыльный пузырь [134], т.к. никакого «движения» на деле не было. 14 декабря в акциях протеста участвовало около 2–4 тыс. чел. (перекрывались основная магистраль города и дорога на аэропорт, в последней акции участвовало около 700 автомобилей; максимальная оценка участников всех акций в тот день — до 10 тыс. чел., но она скорее всего преувеличена [135]). 20 и 21 декабря — примерно по 500 чел. (акции проходили в виде мирных собраний на центральной площади, но акция 21-го была грубо разогнана присланным из Подмосковья ОМОНом, избивавшим всех подряд, в том числе российских и иностранных журналистов, задержано было несколько десятков человек [136]). При этом акция 14 декабря, положившая начало «волнениям», априори не была стихийной: пикет на Корабельной набережной, с которого в этот день все началось, официально был организован представителями местного отделения «Единой России» при поддержке воротил местного автобизнеса [137] (в частности, одним из главных организаторов был единоросс и депутат думы Дмитрий Пенязь, председатель «Общества защиты автомобилистов Приморского края», один из крупнейших владивостокских автодилеров и давний лоббист интересов этого бизнеса [138]). На средства последних (уверенных, кстати, что вступление в ВТО — большое благо для России [139]) организовывались и остальные протестные акции [140]. Автобизнесу и его местным лоббистам из «Единой России», однако, наверху очень быстро дали понять, что заниматься такими авантюрами не стоит. Это привело к упадку численности протестных акций на данную тему, организовывавшихся с 2009 г. либеральной мелкобуржуазной организацией ТИГР (Товарищество инициативных граждан России). ТИГР был, кстати, связан и с ФАР (Федерацией автовладельцев России): к концу 2010 г. в ТИГР вступил лидер ФАР Сергей Канаев. Естественно, все «тигры» горячо поддержали «белоленточные» протесты и даже пытались организовывать во Владивостоке свои «Марши миллионов», на которые никогда не собиралось более нескольких десятков человек, за исключением разве что полустихийной акции 11 декабря 2011 г. (тогда на несанкционированную акцию вышло около полутысячи человек; возможно, некоторым ренессансом «белоленточников» станет предвыборная кампания Навального — по крайней мере, несанкционированный митинг, прошедшей в связи с выходом фильма-расследования «Он вам не Димон», собрал, по разным оценкам, от 400 до 1 500 чел [141]). Впоследствии (в 2012–2013 гг.) часть активистов ТИГРа (например, Юрий Кучин, Александр Щеглюк) вошла в число местных навальновцев, а затем в «Демократический выбор» Милова [142]. Некоторые же из активистов ТИГРа вступили в КПРФ и даже начали там более-менее удачную партийную карьеру (Артем Самсонов, Максим Шинкаренко).

Актив ТИГРа. Владивосток

После событий декабря 2008 г. в оппозиционных кругах стал активно муссироваться вопрос о том, насколько важен для региональной экономики импорт подержанных японских иномарок. Однако разговоры о том, что в результате принятых правительством протекционистских мер работы лишились до 100 тыс. человек (а то и несколько сотен тысяч), занятых в своеобразной, распыленной по множеству гаражей, конторок «фабрике» (т.е. в сфере сборки «конструкторов» и «распилов» [143], ремонта, обслуживания импортных японских иномарок), не были подкреплены четкими статистическими данными и не нашли подтверждения и в дальнейшем развитии событий. Несмотря на принятые решения (а добиться их отмены автобизнесу не удалось; кроме того, был введен полный запрет на регистрацию «конструкторов» и «распилов»), какого-то социального коллапса, обострения социальных проблем, особого роста безработицы не произошло.

«Рынок праворульных автомобилей в России сжался до микроскопических размеров» [144]. «Но с повышением в 2009 году пошлин на иномарки с пробегом их ввоз рухнул более чем в 40 раз, а доля в общем объеме импорта сократилась до менее 2 %. Введение утилизационного сбора в 2012 году окончательно закрыло ввоз “автохлама” в Россию» [145]. «С введением утилизационного сбора и высоких таможенных пошлин примерно с 2012 года импорт бэушных иномарок упал до настолько малых величин, что они принципиальной роли не играют» [146]. «Сегодня рынок переживает не лучшие свои времена. В 2015 году автостоянки опустели. Все меньше машин завозили и покупали. Растущий доллар ударил по торговле больше, чем все пошлины» [147]. «Но беда пришла с другой стороны. Региональную автоиндустрию подвёл упавший рубль. Из-за экономического кризиса и девальвации рубля импорт японских авто на российский Дальний Восток оказался на грани краха. <…> Если в пиковом 2008 году на Дальний Восток ввезли свыше полумиллиона иномарок, то в 2009 году лишь 80 тысяч. Потом рынок, живучий, как кошка, наполовину восстановился, но в 2013 году возобновилось падение, из-за обвала рубля вскоре принявшее угрожающие масштабы. В 2015 году всё только усугубилось. <…> Запрета правого руля уже не боятся: какой смысл его запрещать при такой экономической погоде? Приморье — давно не тот край сказочно дешёвых иномарок, каким оно было полтора десятка лет назад. Японский секонд-хенд по цене приближается к новым автомобилям, предлагаемым салонами. Всё больше дальневосточников пересаживаются на леворульные автомобили из Европы, Америки, Кореи, хотя эти машины все ещё выглядят белыми воронами в общем праворульном потоке. Но Зеленка [“Зеленый угол”, крупнейший дальневосточный авторынок, расположенный во Владивостоке. — М.М. ] жива, впрочем, бытует мнение, что она агонизирует…» [148].

В итоге, протесты продолжались крайне недолго и проходили в крайне мягком формате, последующие акции значительно потеряли в численности, а вскоре и вовсе заглохли, — и это несмотря на длительную активность сил, пытавшихся возглавлять и организовывать их (т.е. активистов ТИГРа, действовавших в теснейшем сотрудничестве с КПРФ). В 2009–2010 гг. акции ТИГРа собирали в среднем несколько сотен, наиболее многочисленные — около 2 тыс. (но не часто). Уже в июне 2009 г. участники ТИГРа фиксировали кризис мифического «протестного движения» и потерю им массовости [149]. На малочисленность акций активисты жаловались и на местных интернет-форумах [150]. После 2010 г. спад численности стал ещё более явным, после 2012 г. вовсе собирались единицы, а примерно в феврале 2013 г. новосибирскими администраторами был закрыт (из-за низкой активности) официальный сайт-форум ТИГРа [151], закрылось также само отделение, такая же участь вскоре настигла и остальные отделения, включая владивостокское.

То есть, либо сокращения занятости в связи с новой политикой не произошло, либо рабочие быстро переориентировались на другие сферы. С другой стороны, нельзя отрицать, что если бы мнение, что принятые меры наносят значительный урон благосостоянию простых жителей региона, а не кучки мещан-паразитов, — если бы это мнение было верным, то тогда меры, предпринятые правительством — и не подкрепленные созданием какой-то социально-экономической альтернативы для жителей региона (созданием достаточного количества рабочих мест с достойной оплатой труда) — тогда эти меры действительно могли бы быть оправданным поводом для протестов (только, естественно, по-настоящему оправданной являлась бы борьба не за пропитанное мелкобуржуазным духом приспособленчество к условиям, в которых «счастье» — быть дальневосточным придатком «свалки» отходов японской экономики, не борьба за восстановление статус-кво, не борьба за сохранение нездоровых условий, а борьба за революционное изменение этих условий).

Отметим также, что указанное мнение нашло отражение даже в местных серьезных учебных изданиях, например: «По данным опроса населения в 2008 г., почти половина жителей Приморья и Приамурья видит главные угрозы интересам России не в наращивании мощи Китая, конфликте на Корейском полуострове или спорах с Японией из-за Курильских островов, а в неправильной политике правительства по отношению к нуждам и проблемам дальневосточников, в частности, о введении высоких таможенных пошлин и в борьбе с челночным бизнесом. “Формально правильные и теоретически обоснованные, эти меры были приняты в пору экономического кризиса, оставили без работы сотни тысяч жителей Дальнего Востока и не сопровождались созидательными действиями, способными компенсировать этим гражданам России потерю источников их существования”. В результате только в Приморском крае осталось без работы от 68 до 100 тыс. чел.» [152].

А вот, что писал — возможно, опять же несколько преувеличивая значение импорта автохлама, но вместе с тем ярко и точно передавая специфику постсоветской эпохи, — в своей книге «Правый руль» приморец Василий Авченко (наиболее известный в России приморский писатель, журналист «Новой газеты», друг Захара Прилепина, близкий по взглядам к «левым патриотам», к «советским имперцам»):

«Мы вдруг увидели, что когда-то неприступная Владивостокская крепость — не более чем музейный экспонат в натуральную величину и что наш город, оказывается, находится в сейсмически опасной зоне. Граница оказалась без замка, броня — уже не столь крепка, жизнь — дорога и некомфортна. Экономика вместе с большинством людей вдруг стала неконкурентоспособной. Гордой режимной военно-морской базе, городу-часовому, моряку-рыбаку-учёному вскрыли вены и отключили от кислорода. Скоро должна была начаться агония.

Но рядом оказалась донорская кровь, пусть не очень свежая, и во Владивосток вдохнули новую жизнь. Эритроцитами и лейкоцитами его новой кровеносной системы стали японские автомобили, приправленные ширпотребом из соседнего же Китая. Доступная иномарка подарила моим соотечественникам комфорт и скорость. Именно она остаётся одним из немногих факторов, ещё удерживающих русских людей на этой стремительно пустеющей территории.

<…>

Моему Владивостоку повезло больше, чем другим дальневосточным городам. Южное расположение, море, сочленённый с портами копчик Транссибирского позвоночника, самое большое по местным меркам (всё равно, конечно, ничтожное) население — и соседство с “азиатскими тиграми”. Оно нас спасло, это соседство. Во мраке глубочайшей депрессии именно Зелёный угол как символическое обозначение многотысячного околоавтомобильного сообщества приморцев стал для Владивостока по-настоящему градообразующим предприятием. Советский “Титаник” шёл ко дну. Шлюпки зарезервировал для своих предатель-капитан. Оставалось спасаться кто как может, даже высадкой на айсберг-убийцу. И мы спасались. Те из нас, кто сразу не уехал в Москву или в Канаду.

<...>

По итогам 2005 года Россия впервые вышла в лидеры по вывозу из Японии подержанных автомобилей, обогнав Сингапур, Новую Зеландию и Арабские Эмираты. В последующие годы мы только увеличивали отрыв. Сегодня никто уже не скажет точно, скольких дальневосточников прямо или косвенно кормят эти автомобили. Владивосток, справедливо прозванный кем-то “дальневосточным Детройтом”, стал городом автобизнесменов, автомехаников и, конечно, автолюбителей» [153].

В следующих статьях мы покажем, как изменения социальной структуры Дальнего Востока, превращение его из региона работающих в регион вынужденно безработных с криминализованным, мелкобуржуазным населением фатально сказались на деятельности тех, кого принято называть «левыми».

Март 2015 — 2 мая 2017

Примечания

[1] Сизова Г. Кавалерово: шаг к спасению // Арсеньевские вести. 2009. № 32 (http://www.arsvest.ru/archive/issue856/economy/view16298.html).

[1*] http://lumbricus.livejournal.com/2415024.html.

[2] Лившиц Р. Л. Удержит ли Россия свои дальневосточные территории? // Лифшиц Р. Л. Оптимальный тупик, или как не следует писать научные труды. М., 2009. С. 247–250 (http://scepsis.net/library/id_2775.html).

[3] Доклад рабочей группы Государственного Совета Российской Федерации к заседанию Президиума Госсовета 29 ноября 2012 г., посвященному проблемам долгосрочного социально-экономического развития Дальнего Востока и Забайкалья «Повышение уровня социально-экономического и демографического развития Дальнего Востока и Забайкалья на основе реализации долгосрочных государственных программ». С. 10 (http://old.ecfor.ru/pdf.php?id=goss01, http://ecfor.ru/publication/povyshenie-urovnya-razvitiya-dalnego-vostoka-i-zabajkalya/).

[4] Заусаев В. К. Дальний Восток России: ответы на новые вызовы // Аналитический вестник Совета Федерации. 2014. № 8. C. 8. (http://www.budgetrf.ru/Publications/Magazines/VestnikSF/2014/8_526/VSF_NEW_8_526.pdf).

[5] Сидоров С. А., Смоляков В. А., Фролова Е. А. Экономика и природные запасы как ресурс внешней политики // Исторические, политические и юридические науки, культурология и искусствоведение. Вопросы теории и практики. 2013. № 11. С. 151. (http://www.gramota.net/materials/3/2013/11-1/33.html).

[6] Дударенок С. М., Лыкова Е. А., Батаршев С. В. и др. История Дальнего Востока России. Учебное пособие. Владивосток, 2013. С. 278–279.

[7] Там же. С. 279–280.

[8] Липсиц И. В. Экономика. История и современная организация хозяйственной деятельности. Учебник для 7–8 классов общеобразовательных учреждений. М., 2006. С. 7.

[9] Исследование: российские миллионеры контролируют 70 % богатства страны (http://www.forbes.ru/sobytiya/82724-bcg-rossiiskie-millionery-kontroliruyut-70-bogatstva-strany).

[10] Дударенок С. М., Лыкова Е. А., Батаршев С. В. и др. Указ. соч. С. 197.

[11] Там же. С. 213–214.

[12] Там же. С. 228.

[13] Там же. С. 216-217.

[13*] ОАО «206 БТРЗ» или то что осталось… (http://zavodfoto.livejournal.com/252711.html); http://kfss.ru/content/206-btrz; http://zavodfoto.livejournal.com/482686.html.

[14] Там же. С. 225, 228.

[15] Там же. С. 228.

[16] Там же. С. 225.

[17] Там же. С. 228.

[18] Там же.

[19] Там же. С. 259.

[20] Там же. С. 237.

[21] Там же. С. 238.

[22] Там же.

[23] Там же.

[24] Там же. С. 217

[25] Салин Ю. С. История экономики Дальнего Востока. Хабаровск, 2004. С. 330.

[26] Дударенок С. М., Лыкова Е. А., Батаршев С. В. и др. Указ. соч. С. 285.

[27] Там же. С. 272.

[28] Гарусова Л. С постоянством аутсайдера. Почему Россия проигрывает АТР // Далекая Окраина. 2012. № 25 (http://www.dalekayaokraina.ru//files/do_25.pdf).

[29] Итоги внешнеэкономической деятельности территорий Дальнего Востока и Забайкалья в 2014 году (http://assoc.khv.gov.ru/regions/foreign-economic-activities/trade/786).

[30] Зачем России Дальний Восток // Комсомольская правда. 2010. 28 мая (http://www.kp.ru/daily/24497/651094/).

[31] Итоги внешнеэкономической деятельности... (http://assoc.khv.gov.ru/regions/foreign-economic-activities/trade/786).

[32] Сидоров С. А., Смоляков В. А., Фролова Е. А. Указ. соч. С. 147.

[33] Земляной В. Россия теряет Дальний Восток // Далекая Окраина. 2012. № 28 (http://www.dalekayaokraina.ru/files/do_28.pdf).

[34] Дударенок С. М., Лыкова Е. А., Батаршев С. В. и др. Указ. соч. С. 272.

[34*] Маренин К. Золотой поселок (http://kam-kray.ru/news/2012/12/05/zolotoy-poselok.html).

[35] Там же. С. 296.

[36] Дьяченко В. Г., Пригорнев В. Б. и др. Здравоохранение Дальнего Востока России в условиях рыночных реформ. Хабаровск, 2013. С. 123.

[37] Дударенок С. М., Лыкова Е. А., Батаршев С. В. и др. Указ. соч. С. 216.

[38] Там же.

[39] Там же.

[40] Там же. С. 279–280.

[41] Там же. С. 226.

[42] Башкатова А. Рацион населения все дальше от нормы // Независимая газета. 09.02.2016 (http://www.ng.ru/economics/2016-02-09/1_food.html).

[43] Дударенок С. М., Лыкова Е. А., Батаршев С. В. и др. Указ. соч. С. 215.

[44] Там же. С. 225.

[45] Там же. С. 216, 257.

[46] Там же. С. 279–280.

[47] Там же. С. 281.

[48] Там же. С. 282.

[49] Там же. С. 284.

[50] Дьяченко В. Г., Пригорнев В. Б. и др. Указ. соч. С. 123.

[51] Рудько-Силиванов В. В. Развитие Дальнего Востока в координатах Государственной программы // Деньги и кредит. 2013. № 10. С. 17 (http://www.cbr.ru/publ/MoneyAndCredit/rudko_10_13.pdf).

[52] Дударенок С. М., Лыкова Е. А., Батаршев С. В. и др. Указ. соч. С. 282.

[53] О просроченной задолженности по заработной плате на 1 марта 2016 года (http://www.gks.ru/bgd/free/B04_03/IssWWW.exe/Stg/d06/48.htm); Приморье вошло в тройку регионов-лидеров по задержке зарплаты (http://primamedia.ru/news/society/17.02.2016/490446/primore-voshlo-v-troyku-regionov-liderov-po-zaderzhke-zarplati.html).

[54] Рудько-Силиванов В. В. Указ. соч. С. 17.

[55] Прохоров Б. Б. и др. Общественное здоровье и экономика. М., 2007. См. параграф 2.8 главы 2 (http://ecfor.ru/publication/obshhestvennoe-zdorove-i-ekonomika/, http://old.ecfor.ru/?pid=books/proh04).

[56] Комарова Т. М. Преступность как фактор дестабилизации социально-демографической безопасности и снижения качества жизни населения (на примере Дальнего Востока) // География и природные ресурсы. 2010. № 1. С. 128 (http://www.izdatgeo.ru/pdf/gipr/2010-1/124.pdf).

[57] Редкий чиновник доживет до конца года в Приморье (http://deita.ru/news/politics/23.12.2016/5178916-redkiy-chinovnik-dozhivet-do-kontsa-goda-v-primore/); Лунев К. Проклятое кресло мэра Владивостока: закулисные баталии за власть в регионе. Часть 1 (http://politclub-vl.ru/analitika/proklyatoe-kreslo-mera-vladivostoka-zakulisnye-batalii-za-vlast-v-regione-chast-1); Лунев К. Проклятое кресло мэра Владивостока: закулисные баталии за власть в регионе. Часть 2 (http://politclub-vl.ru/analitika/proklyatoe-kreslo-mera-vladivostoka-zakulisnye-batalii-za-vlast-v-regione-chast-2); Лунев К. Проклятое кресло мэра Владивостока: закулисные баталии за власть в регионе. Часть 3 (http://politclub-vl.ru/analitika/proklyatoe-kreslo-mera-vladivostoka-zakulisnye-batalii-za-vlast-v-regione-chast-3). При ознакомлении с данными материалами следует учитывать, что Константин Лунев — бывший наци-скинхед, один из лидеров ныне не существующей организации приморских неонацистов «Русский клуб», один из организаторов в 2006–2008 гг. «Русских маршей» во Владивостоке, переметнувшийся впоследствии (после усиления давления «органов» на местных националистов в 2008 г.) в ряды адептов «цивилизованного», умеренного национализма, для продвижения идей которого им была создана организация «Политический клуб». В своих материалах Лунев стремится представить некоторые события в выгодном для себя свете (деятельность «Русского клуба», лидера неонацистов С. Карнауха).

[58] Авченко В. О. Приключения Винни-Пуха // Знамя. 2012. № 10 (http://www.crime.vl.ru/index.php?title=ieeeetdaiey_aeiie_iooa&more=1&c=1&tb=1&pb=1); Корольков И. Губернатор и Винни Пух. Новый руководитель администрации Приморского края не слишком разборчив в выборе друзей // Московские новости. 03.07.2001 (http://www.compromat.ru/page_10915.htm); ЧистА новый губернатор Приморья (http://www.compromat.ru/page_10874.htm); Володин С. От Винни-Пуха дурно пахнет (http://www.compromat.ru/page_13756.htm); Организованная преступность Дальнего Востока: региональные черты и хроника событий. Владивосток, 2011. С. 59–61 (отрывки из книги: Организованная преступность Дальнего Востока: общие и региональные черты. Владивосток, 1998 http://www.crime.vl.ru/index.php?p=1389&more=1&page=1).

[59] Губернатор Сахалинской области Александр Хорошавин пошел на сотрудничество со следствием (http://sakhalinmedia.ru/news/politics/10.03.2015/425311/gubernator-sahalinskoy-oblasti-aleksandr-horoshavin-poshel-na-sotrudnichestvo-so-sl.html).

[60] У губернатора Хорошавина нашли ручку за 36 миллионов (http://www.vesti.ru/doc.html?id=2410013).

[61] Уголовное дело в отношении ректора ДВФУ возбуждено во Владивостоке (http://primamedia.ru/news/society/21.03.2016/496003/ugolovnoe-delo-v-otnoshenii-rektora-dvfu-vozbuzhdeno-vo-vladivostoke.html); Во Владивостоке возбуждены уголовные дела в отношении двух проректоров ДВФУ (http://www.newsvl.ru/vlad/2016/03/14/145351/#ixzz42s9uaxi9).

[62] В ДВФУ появится кафедра Приморской митрополии Русской православной церкви (http://www.newsvl.ru/vlad/2017/03/15/157393/); В ДВФУ будет открыта базовая кафедра совместно с Приморской митрополией (https://www.dvfu.ru/news/fefu-news/_the_university_will_open_a_joint_department_in_conjunction_with_the_metropolitan_seaside/).

[63] Глава Владивостока Игорь Пушкарев и его соучастник Андрей Лушников задержаны (http://primamedia.ru/news/politics/02.06.2016/509635/glava-vladivostoka-igor-pushkarev-i-ego-souchastnik-andrey-lushnikov-zaderzhani.html).

[64] Мэр Дальнегорска Игорь Сахута задержан по уголовному делу о превышении полномочий (http://www.newsvl.ru/society/2016/12/15/154535/).

[65] Дударенок С. М., Лыкова Е. А., Батаршев С. В. и др. Указ. соч. С. 281.

[66] Природные и социально-экономические факторы, определяющие условия жизни и здоровье населения: оценка и прогноз. М., 2014. С. 37–46. (http://ecfor.ru/publication/faktory-opredelyayushhie-usloviya-zhizni-naseleniya/, http://old.ecfor.ru/?pid=books/porfiriev).

[67] Там же. С. 67.

[68] Дьяченко В. Г., Пригорнев В. Б. и др. Указ. соч. С. 125.

[69] В центре Владивостока дом рушится на головы жильцов (http://www.deita.ru/news/society/16.03.2016/5083631-v-tsentre-vladivostoka-lyudi-zhivut-s-dyryavoy-kryshey-i-bez-tualeta/); Жилой многоквартирный дом в селе Романовка Приморского края рушится на глазах (http://primamedia.ru/news/primorye/11.03.2013/262321/zhiloy-mnogokvartirniy-dom-v-sele-romanovka-primorskogo-kraya-rushitsya-na-glazah.html); Жильцов дома в центре Владивостока заставляют платить за падающие на них стены (http://primamedia.ru/news/society/16.03.2016/495074/zhiltsov-doma-v-tsentre-vladivostoka-zastavlyayut-platit-za-padayuschie-na-nih-steni.html); Жильцы аварийного дома в Уссурийске: «Несколько лет просили управляющую компанию заделать трещину, но ничего не сделали» (http://www.newsvl.ru/society/2016/07/08/149311/); http://primamedia.ru/news/hashtag/327/.

[70] Мэр Москвы заявил о том, что в столице снесено 88 % «хрущевок» (http://www.tvc.ru/news/show/id/65600).

[71] Владимир Путин одобрил снос пятиэтажек в Москве // Коммерсант. 2017. № 33 (http://www.kommersant.ru/doc/3226368); Брайнин К. В Москве начинают большой проект — снос старых пятиэтажек и строительство на их месте новых зданий (https://www.1tv.ru/news/2017-03-19/321851-v_moskve_nachinayut_bolshoy_proekt_snos_staryh_pyatietazhek_i_stroitelstvo_na_ih_meste_novyh_zdaniy).

[72] Обрушение дома в Междуреченске попало на видео (https://lenta.ru/news/2016/06/01/obval/); В Кемеровской области обрушился подъезд пятиэтажного дома (http://www.rbc.ru/society/31/05/2016/574d78da9a7947e017b08fe5); Версия обрушения дома в Междуреченске: снос стены в магазине // Московский комсомолец. 1.06.2016 (http://www.mk.ru/incident/2016/05/31/versiya-obrusheniya-doma-v-mezhdurechenske-snos-steny-v-magazine.html); Кто виноват в обрушении дома? (http://radiovesti.ru/article/show/article_id/197862).

[73] Долговечность жилья: труба для тех, кому за 30 // Коммерсант. 1995. № 14 (http://www.kommersant.ru/doc/18762); Хрущевки не падают. Ждут финансового чуда // Известия. 27.10.2009 (http://izvestia.ru/news/354708).

[74] В Приморье разрушен ещё один мост (http://primorye24.ru/news/razvitie/64862-v-primore-razrushen-esche-odin-most.html); В сети появилось видео обрушившегося моста в Приморье (http://ria.ru/incidents/20160318/1392016462.html); От советской стали до саммитовского бетона: обзор мостов и транспортных развязок Владивостока (http://www.newsvl.ru/vlad/2016/03/23/145658/).

[75] В Фокино произошло частичное обрушение моста (http://www.newsvl.ru/accidents/2016/06/04/148132/); Приграничный поселок в Приморье остался без связи и может остаться без моста (http://primamedia.ru/news/society/06.06.2016/510424/prigranichniy-poselok-v-primore-ostalsya-bez-svyazi-i-mozhet-ostatsya-bez-mosta.html); Уже пятый мост рушится в Приморье (http://primamedia.ru/news/incidents/04.06.2016/510180/uzhe-pyatiy-most-rushitsya-v-primore.html).

[76] В Приморье обрушился второй за месяц мост (http://www.gazeta.ru/auto/news/2016/03/18/n_8384651.shtml).

[77] Мамаева И. А. Социально-демографическая политика государства как фактор влияния на рынок труда в Приморском крае на рубеже веков // Вестник ТОГУ. 2009. № 4. С. 236 (http://www.khstu.su/vestnik/?page=30&id=352).

[78] Дьяченко В. Г., Пригорнев В. Б. и др. Указ. соч. С. 132.

[79] Там же.

[80] Дударенок С. М., Лыкова Е. А., Батаршев С. В. и др. Указ. соч. С. 267.

[81] Опрос: Уехать с Дальнего Востока стремятся 40 % жителей (http://vz.ru/news/2012/6/21/584844.html).

[82] Дьяченко В. Г., Пригорнев В. Б. и др. Указ. соч. С. 153.

[83] Там же. С. 123.

[84] Там же. С. 140.

[85] Там же. С. 374, 552, 560, 564, 622.

[86] Дударенок С. М., Лыкова Е. А., Батаршев С. В. и др. Указ. соч. С. 281.

[87] Прохоров Б. Б. и др. Указ. соч. См. параграф 7.15 главы 7.

[88] Там же. См. параграф 7.4 главы 7.

[89] Там же. См. параграф 7.14 главы 7.

[90] Там же. См. параграф 7.1 главы 7.

[91] Дьяченко В. Г., Пригорнев В. Б. и др. Указ. соч. С. 181.

[92] Прохоров Б. Б. и др. Указ. соч. См. параграф 7.15 главы 7.

[93] Дьяченко В. Г., Пригорнев В. Б. и др. Указ. соч. С. 181, 183–186.

[94] Природные и социально-экономические факторы, определяющие условия жизни и здоровье населения: оценка и прогноз. С. 115.

[95] Дьяченко В. Г., Пригорнев В. Б. и др. Указ. соч. С. 190–192. В 2016 г. в десятку самых пьющих регионов вошли 5 дальневосточных регионов: Магаданская область заняла первое место, Чукотка — второе, Амурская область — четвертое, Сахалин — восьмое, Камчатка — десятое. См.: Опубликован список самых пьющих регионов России (https://www.gazeta.ru/social/news/2016/11/23/n_9366809.shtml).

[96] Дударенок С. М., Лыкова Е. А., Батаршев С. В. и др. Указ. соч. С. 277–278.

[97] Его публикации на эту тему: http://gefter.ru/archive/19190. Например: «Работники разорившихся заводов массово покидали регион. Они там, действительно, были лишними». (Бляхер Л. Солнце встает на востоке. http://gefter.ru/archive/10555).

[98] Мельчин А. И. Указ. соч. С 26–27, 30–34, 40.

[99] Дальний Восток в начале XX века (http://echo.msk.ru/programs/beseda/1622234-echo/).

[100] Шестак О. И. Приморский край Российской Федерации: социально-экономическая дифференциация муниципальных образований // Ойкумена. Регионоведческие исследования. 2007. № 2. С. 89–101 (http://ojkum.ru/arc/2007_02/2007_02_10.pdf).

[101] Там же. С. 97.

[102] Там же. С. 99.

[103] Там же. С. 90.

[104] Там же. С. 94–95.

[105] Там же. С. 99.

[106] Там же.

[107] Дударенок С. М., Лыкова Е. А., Батаршев С. В. и др. Указ. соч. С. 281.

[108] Дьяченко В. Г., Пригорнев В. Б. и др. Указ. соч. С. 124.

[109] Говорушко Ю. DRUGоценный край // Далекая Окраина. 2010. № 4 (http://www.dalekayaokraina.ru/files/do_4.pdf). Одна из последних новостей по теме: Наркоплантацию из 845 кустов манчьжурской конопли уничтожили полицейские в Приморье (http://primamedia.ru/news/incidents/16.07.2016/518956/narkoplantatsiyu-iz-845-kustov-manchzhurskoy-konopli-unichtozhili-politseyskie-v-primo.html).

[110] Говорушко Ю. Указ. соч.

[111] Как это характерно для «грандиозных постсоветских достижений» России, дружба козла и тигра оказалась фикцией: тигр не трогал козла, поскольку его кормили досыта, о чем поведала придумавшая все это пресс-секретарь зоопарка, со скандалом уволившаяся оттуда из-за того, что директор заведения присвоил всю славу себе. См.: «История любви» тигра Амура и козла Тимура оказалась фейком // Комсомольская правда. 25.06.2016 (http://www.kp.ru/daily/26547.7/3563354/).

[112] Авченко В., Островский А., Мальцев Ю. Крым и Новороссия: войны нет, перспектив — тоже // Новая газета. 2015. № 39 (http://www.novayagazeta.ru/society/67818.html); Приморский Крым погибает в разрухе (http://primamedia.ru/news/342290/); Брошенный поселок Крым (http://savchenko-alex.livejournal.com/51597.html); В приморском поселке Крым выращивают перепелок, пьют самогон и сохраняют остатки флотского величия (http://daily.novostivl.ru/archive/?sstring=&year=&f=lf&t=060825c17); Цитата недели: «Как чушки живем», — жительница приморского Крыма Валентина Коноплева (http://www.newsvl.ru/vlad/2016/03/25/145730/); «Раньше Крым заселенным был!» — жители приморского поселка просят у губернатора вертолет, квартирку и вывезти мусор (http://www.newsvl.ru/stories/2016/03/28/145773/); https://www.youtube.com/watch?v=RPClP317CuM.

[113] Освоение Приморья (http://www.fegi.ru/primorye/history/industry.htm).

[114] Более ста жителей поселка Новороссия осталось без автомобильного сообщения с «внешним» миром из-за обрушения моста (http://www.newsvl.ru/society/2016/04/20/146547/).

[115] Антонов Р. Приморские партизаны. М., 2011 (http://www.proza.ru/2016/07/01/256).

[116] Что заставило «кировских бандитов» взяться за оружие? Видеорепортаж Владимира Ковальчука (http://web.archive.org/web/20100617032340/http://ptr-vlad.ru/news/ptrnews/31528-chto-zastavilo-kirovskikh-banditov-vzjatsja-za.html).

[117] Козлов В. Приморские непартизаны (https://www.gazeta.ru/social/2012/07/29/4700673.shtml).

[118] Андрей Сухорада (http://eduardmedved.livejournal.com/14225.html); Годовщина гибели приморских партизан (http://eduardmedved.livejournal.com/36489.html); Андрей Сухорада (http://lj.rossia.org/users/alex_dars/200662.html); Партизаны Приморья (http://archive.li/DKRh); Андрей Сухорада. Лишний человек в НБП (http://www.rus-obr.ru/day-comment/7014).

[119] Соколов-Митрич Д. Маленькая гражданская война // Русский репортер. 2010. № 23 (http://rusrep.ru/2010/23/book_primorskie_partizany/); Фонина Н. Угрожали посадить за заявление в милицию // Арсеньевские вести. 2013. № 40 (http://www.arsvest.ru/rubr/5/6501).

[120] Это следует, например, из книги Р. Антонова.

[121] Островская Н. Приморские «партизаны»: как бандиты превратились в героев // Комсомольская правда. 25.06.2010 (http://www.kp.ru/daily/24512/662813/).

[122] Фонина Н. «Приморские партизаны» против ментовской конопли? // Арсеньевские вести. 2013. № 29 (http://www.arsvest.ru/rubr/5/4817); Фонина Н. Вердикт оказался жестким // Арсеньевские вести. 2014. № 7 (http://www.arsvest.ru/rubr/5/9365); Фонина Н. Последнее слово «Приморских партизан»... в суде // Арсеньевские вести. 2014. № 5 (http://www.arsvest.ru/rubr/5/8844); Приморские партизаны после приговора (https://www.youtube.com/watch?v=WqFFcHLaPJI); Жизнь дается один раз, не отмотаешь — главарь банды «приморских партизан» (http://primamedia.ru/news/vladivostok/29.04.2014/353996/zhizn-daetsya-odin-raz-ne-otmotaesh-glavar-bandi-primorskih-partizan.html); Авченко В. О. «Там дядьки под себя ходят, что уж про нас говорить» (http://rusplt.ru/society/Partizani-sud-7536.html).

[123] Тома официальной публикации итогов Всероссийской переписи населения 2010 года. Том 1. Численность и размещение населения (http://www.gks.ru/free_doc/new_site/perepis2010/croc/perepis_itogi1612.htm).

[124] Островская Н. Указ. соч.; Она же. Приморские «партизаны»: как бандиты превратились в героев. Часть 2 // Комсомольская правда. 26.06.2010 (http://www.kp.ru/daily/24513/663248/). Также: Козлов В. Указ. соч.; Соловьенко М. Д. Приговоренные мстить… // Народное вече. 2010. № 24 (http://dalas.ru/showthread.php?t=16287&page=37&p=219240&viewfull=1#post219240).

[125] Так, несмотря на то, что «партизаны» содержались (с 2010 г.) во время следствия и суда в СИЗО Владивостока, несмотря на то, что судили их также во Владивостоке, — несмотря на все это абсолютно никто из местных левых не сподобился на организацию хоть какой-либо общественной кампании в их поддержку.

[126] Ленин В. И. Что такое «друзья народа» и как они воюют против социал-демократов? // Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 1. М., 1967. С. 241.

[127] Тарасов А. Н. О «безмолвствующем народе» и «социальном взрыве, которого все нет и нет» // Россия XXI. 1996. № 5–6 (tutchev.htm).

[128] Тут, в первую очередь, речь идет о Китае. Однако, масштабы такой миграции крайне незначительны и вряд ли как-то особо влияют на социальную обстановку в приграничных российских районах. Проживание в Китае было более выгодным для русских до того, как рубль отпустили в свободное плавание осенью 2014 г. После этого подобная миграция стала ещё менее значительной. См.: На пенсию в Китай // Новые известия. 7.06.2007 (http://www.newizv.ru/economics/2007-06-07/70648-na-pensiju-v-kitaj.html); Судейкина Л. Амурские пенсионеры оккупировали Китай? // Комсомольская правда в Приамурье. 17.11.2016 (http://www.amur.kp.ru/daily/26608.4/3624656/).

[129] Русские гастарбайтеры из Приморья атакуют рынок труда в Азии // Владивосток. 28.12.2016 (http://vladnews.ru/2016/12/28/119211/russkie-gastarbajtery-iz-primorya-atakuyut-rynok-truda-v-azii.html).

[130] Костякова Е. Самые автомобильные города России — в Сибири (http://www.autonews.ru/autobusiness/news/1419317/).

[131] У каждого второго. Назван самый автомобильный город страны (http://smartnews.ru/regions/vladivostok/4486.html).

[132] Владивосток вошел в ТОП-5 городов России с наибольшим числом автомобилей (http://primamedia.ru/news/425604/).

[133] Приморье — лидер в России по количеству автомобилей на человека (http://primamedia.ru/news/auto/20.08.2013/297006/primore-lider-v-rossii-po-kolichestvu-avtomobiley-na-cheloveka.html).

[134] Например: Яковлев С. Штормовое предупреждение // Арсеньевские вести. 2009. № 5 (http://www.arsvest.ru/archive/issue829/politica/view15177.html). Приняли участие в раздувании «пузыря», кстати, не только либералы: Пролетариат и ТИГР на Дальнем Востоке (http://web.archive.org/web/20131025215859/http://revsoc.org/archives/2190); Кагарлицкий Б. Ладонь превратилась в кулак: восстание «среднего класса» в Приморье (http://web.archive.org/web/20150802094234/http://igso.ru/print.php?type=A&item_id=73).

[135] Правый бунт: то, что происходило в прошедшее воскресенье во Владивостоке, запретили показывать по центральным каналам // ZRPRESS.ru. 2008. № 16 (http://www.zrpress.ru/incidents/dalnij-vostok_01.01.1996_29014_pravyj-bunt-to-chto-proiskhodilo-v-proshedshee-voskresenje-vo-vladivostoke-zapretili-pokazyvat-po-tsentralnym-kanalam.html).

[136] Рябова В., Рыбин А. Звали Снегурочку, а пришел ОМОН // Арсеньевские вести. 2008. № 52 (http://www.arsvest.ru/archive/issue823/politica/view14938.html).

[137] Алисимчик Н. Изубрятина по-Приморски «а la Дарькин» // Арсеньевские вести. 2009. № 1 (http://www.arsvest.ru/archive/issue825/politica/view15007.html).

[138] Ежедневные новости. 2007. № 11 (http://daily.novostivl.ru/archive/?f=pl&t=070216pl04); Пенязь Дмитрий Владимирович (http://lib.fedpress.ru/person/penyaz-dmitrii-vladimirovich).

[139] Владивостокский депутат рассказал о судьбе «правого» руля (http://deita.ru/news/auto/29.11.2011/179337-vladivostokskij-deputat-rasskazal-o-sudbe-pravogo-rulja/).

[140] Кто заказывает хаос? (http://tanya-ogf.livejournal.com/192932.html).

[141] https://vk.com/dimon_vdk.

[142] Оппозиционный ТИГР в Приморье слился с партией сторонников Навального (http://primamedia.ru/news/259268/); Приморское отделение партии «Демократический выбор» сменило рулевого (http://primamedia.ru/news/346668/).

[143] «Конструктор» и «распил» — различные схемы ввоза иномарок таким образом, чтобы уйти от таможенных платежей. Первая из указанных схем предполагает ввоз отдельно кузова автомобиля и отдельно его двигателя, вторая предполагает не только раздельный ввоз двигателя и кузова, но и то, что кузов ввозится в распиленном виде.

[144] Эксклюзивный автомобиль из Японии: как привезти и сколько будет стоить? (http://www.kolesa.ru/article/jekskljuzivnyj-avtomobil-iz-japonii-kak-privezti-i-skolko-budet-stoit-2014-08-28).

[145] Вторичный авторынок охватил кризис: кто в выигрыше? (http://www.zr.ru/content/articles/785998-vtorichnyj-avtorynok-oxvatil-krizis-kto-v-vyigryshe/).

[146] С 1 января ЭРА-ГЛОНАСС заблокирует импорт подержанных иномарок (https://life.ru/t/авто/943798/s_1_ianvaria_era-ghlonass_zablokiruiet_import_podierzhannykh_inomarok).

[147] Путь «Зеленого угла» во Владивостоке: от дикого пустыря до open-air авторынка № 1 в России (http://primamedia.ru/news/463451/).

[148] Авченко В. О. Загнанные в Зелёный Угол (http://dv.land/territory/zagnannye-v-zelenyi-ugol).

[149] Резюме докладчиков и участников социологического семинара, г. Владивосток, 27 июня 2009 г. (http://17marta.forum24.ru/?1-10-15-00000047-000-10001-0#006).

[150] http://forums.drom.ru/vladivostok/t1151275568-p11.html#post1078455323.

[151] http://web.archive.org/web/20121130083201/http://tigru.org/.

[152] Дударенок С. М., Лыкова Е.А., Батаршев С. В. и др. Указ. соч. С. 287.

[153] Авченко В. О. Правый руль. М., 2012. Отметим, что, при всем сказанном, Авченко видит в основной массе российского населения вместо «народа» — аморфное «множество индивидов», «толпу бесполезных потребителей-эгоистов», и считает, что «если раньше вместе с центростремительными действовали и мощные центробежные процессы, исправно снабжавшие окраины специалистами, то с распадом СССР сохранились и усилились только первые».

Маргарита Павловна Муромцева (р. 1986) — российский историк, экономист, публицист; специализируется на проблемах Сибири и Дальнего Востока и на истории и социологии отечественных общественных движений.