Аннотация
|
Февраль 1964 года. Воскресенье, восемь часов вечера. Импресарио Эд Салливэн представляет в своем эстрадном телешоу «знаменитую ливерпульскую четверку» — ансамбль «Битлз». Каких-нибудь пятнадцать минут звучания, три-четыре песни — и на следующий день всю молодую Америку охватывает битломания. Возникла она кстати: хитрец Салливэн выпустил музыкантов в эфир, чтобы дать американцам прийти в себя после шока — убийства президента Джона Кеннеди. В конце концов, чем громче музыка, тем меньше вопросов. «Она любит тебя — да, да, да», — пели «Битлз». И людей охватывала эйфория.
Два года спустя, когда ливерпульцы [1] вновь приехали в США с гастролями, их встретили иначе. Незадолго до турне английские журналисты спросили Леннона, читал ли он рецензии на предыдущие выступления квартета в Соединенных Штатах. «О да. Мы теперь популярны более, чем сам Иисус Христос», — сказал Леннон, улыбнувшись. В Британии никто его словам значения не придал. А вот заокеанские клерикалы тут же объявили четверку богохульниками, заподозрив в пропаганде «красной заразы».
…На тайном совещании руководителей церковных общин южных штатов некий джентльмен в штатском, но с военной выправкой держал речь от имени «лояльных граждан, еще не забывших, что значат подлинные ценности американской демократии».
— Вера в Христа-спасителя, — говорил он, — основа нашего великого общества, более того — залог его процветания. И если лохматые юнцы-безбожники, которым безответственные горлопаны из Ливерпуля дороже заповедей отцов, не понимают этого, мы должны искоренить в них пагубное увлечение. Надеюсь, у ваших пастырей найдутся эффективные средства. Я хотел сказать, убедительные слова. Мы ни в чем не будем мешать им, лишь бы удалось сорвать концерты антихристов, наставить молодых на путь истинный…
На этом короткое совещание закончилось. Все разошлись. Остались двое: оратор и «серый кардинал» местных общин, которому в Вашингтоне очень доверяли.
— Дорогой мой, — начал беседу гость. — Проповеди — вещь, я не сомневаюсь, полезная. Но прихожане глупы, и слово божие в этом случае не даст нужного эффекта, по крайней мере того, на который мы рассчитываем. Анафема проповедника еще не все. Необходимы более радикальные средства. У вас есть предложения?
Духовное лицо вытащило из портмоне фотографию главаря куклуксклановцев Южной Каролины.
— «Великий дракон»! — с удовлетворением отметил собеседник. — А он справится? Ведь «Битлз» — не черномазые. И потом, они чертовски популярны…
— Не сомневайтесь, ребята свое дело знают. Главное — запугать богохульников, показать, что здесь им не Англия с ее мягкотелой демократией. Пусть лучше убираются.
— Да, кстати, мы хотели бы выделить тысяч пятьдесят на покрытие, так сказать, издержек. Я думаю, этого хватит?
— Все в руках божьих, — ответил «серый кардинал» уклончиво.
— На Пенсильвания-авеню, — продолжал собеседник, — весьма обеспокоены повальным увлечением тинэйджеров музыкой ливерпульцев. Совсем недавно они пели… Как там? Да, «я хочу держать твою руку» и всякое такое про любовь. Коммерция, я понимаю, священна, никому не возбраняется делать профит на шлягерах. Но эти поп-музыканты позволяют себе высказывания…
И он протянул «серому кардиналу» газету, где было напечатано интервью Джона Леннона.
— Не находите, коллега, что все это попахивает крамолой. Ему, видите ли, не по душе война в Юго-Восточной Азии. Каков! Так что вы проследите…
И коллега «проследил».
— Они исчадия ада, — рокотал в телефонной трубке голос «пастыря душ человеческих» двумя часами позже, когда посланец Вашингтона отбыл восвояси. — Мы не сомневаемся, что ливерпульцы — агенты британских коммунистов: они утверждают, будто действия наших воздушных асов против вьетнамцев — преступление! Советую тебе не медлить…
«Великий дракон» хорошо знал, с кем говорит: «пастырь» был связан с ФБР и к тому же не раз обеспечивал неприкосновенность их сборищ — полиция обычно не вмешивалась, даже когда его боевики прикончили лидера черномазых, призывавшего к «расовому миру».
Следующей ночью головорезы в белых капюшонах начали действовать. Один шабаш в Южной Каролине следовал за другим. Полыхали костры из пластинок в ярких обложках: куклуксклановцы жгли диски ансамбля, свалив их в огромные кучи и облив керосином, «распяв» на крестах. Эта «акция устрашения» продолжилась в Техасе, других штатах. Руководство многих частных радиостанций по указке из штаб-квартиры ФБР на Пенсильвания-авеню в Вашингтоне отказалось транслировать мелодии «богохульников».
А в архивы политического сыска легла первая тоненькая папка: в ней хранилась газетная вырезка с еще одним интервью, которое дал «зарвавшийся» Джон. «Война во Вьетнаме несправедлива, с какой стороны ни посмотри. Это все, что мы можем сказать, находясь в Америке. Мы можем высказать свое мнение в Англии, но не здесь… Америка больше Великобритании, и здесь больше изуверов, склонных извратить все, что ни скажи».
И все же мнение свое он высказал, несмотря на запреты импресарио Брайана Эпстайна, требовавшего от исполнителей: паясничайте, дурачьте публику, но — не дай бог! — не касайтесь серьезных политических вопросов. Спецслужбы, конечно, воспользовались откровенностью Леннона: ему, тогда еще не во всем разобравшемуся кумиру, инкриминировали «красную пропаганду». С годами неприятие милитаризма стало его творческим кредо, а первое досье положило начало планомерной травле музыканта.
В молодости, когда «Битлз» только начинали «покорять», чаще вопреки собственному желанию, так называемую «солидную публику», Леннон, по натуре человек задиристый, не упускал возможности сказать власть имущим пару-другую колкостей. Но делал это, как сам признавался, в шутливой форме — «чтобы не слишком дразнить гусей».
Брайан Эпстайн старался представить своих подопечных вполне респектабельными музыкантами, придать им внешний лоск. Но в душе они, особенно Леннон, оставались непокладистыми, норовистыми юнцами, готовыми на компромисс лишь в том, что не касалось их внутренней свободы — возможности при случае критически оценить общество «жирных котов». Но если остальные долгое время просто эпатировали «общественный вкус», то Джон предпочитал действовать иначе: он вкладывал в слова песен хотя и двусмысленный, порой «зашифрованный» смысл, но все же достаточно ясный, чтобы вызвать неудовольствие денежных тузов и политиканов.
Со временем каждый занял определенную социальную позицию. Самую четкую, однозначную — Джон Леннон. «Внушают тебе, что ты жалок и мал, с рожденья на жизнь ни минуты не дав. Умен — ненавидят, дурак — оплюют… Герой из рабочих, кем должен ты быть?..» — эти строки из песни «Герой рабочего класса», записанной в декабре 1970 года, определили направленность всего дальнейшего творчества Джона.
Товарищи не сразу и не во всем отнеслись с пониманием к начинаниям Леннона-гражданина. Они полагали, что творчество не должно иметь ничего общего с политикой, а если и пытались выразить неприятие «ценностей отцов», уходили все же от главного вопроса: отношения артиста к проблеме сохранения мира на земле.
— Все началось после того, как Джон снялся в антивоенном фильме «Как я выиграл войну», — рассказывала его жена Йоко Оно. — Он первым из всех членов ансамбля понял, что, пока они пытались достичь вершин творческого мастерства, шоу-бизнес успел превратить их в идолов, упрятать в золотую клетку, вырваться из которой можно было, лишь отказавшись от союза с дельцами, насаждавшими битломанию. Но Пол, Джордж и Ринго не разобрались тогда, что к чему. Им казалось, что заниматься «чистым искусством» важнее…
(Копия ленты «Как я выиграл войну», которую Джон снимал в Испании, покинув на время своих друзей, попала вместе с другими «компрометирующими» материалами в начавшее уже пухнуть досье ФБР.)
Леннон же, несмотря на разногласия, отстаивал свою точку зрения. «Я переломил себя — начал уважать слово. Причем не только в песне». Но главное, он начал уважать в себе человека, личность. «Молчать больше нельзя. Я буду отвечать на вопросы о войне. Мы не можем игнорировать ее». И тут же его миролюбивые начинания стали фиксироваться на кино- и фотопленки, на магнитофонную ленту. Агенты ФБР поспевали всюду. К тому времени, когда супруги Леннон прибыли в Нью-Йорк в сентябре 1970 года, чтобы добиться вида на жительство, в архивах на Пенсильвания-авеню хранилось не менее сотни «изобличающих» документов. Например, таких: «Миром правят жадность и предрассудки, а еще больше — несправедливость». Это было основной идеей почти всех песен, записанных на диске «Джон Леннон и Плэстик Оно Бэнд». Пластинка осуждала мир наживы, безразличия к судьбам людей, которые лишены самого необходимого. «Сон кончился, пора браться за дело», — звучит в одной из композиций, и фэбээровцы в панике: «Призыв к бунту!»
В марте 1971 года выходит пластинка-миньон «Власть народу» — песня зовет к распределению богатства между неимущими. В «дело Леннона» вмешиваются специалисты из Лэнгли — они устанавливают за ним собственное наблюдение. А в октябре того же года Джон выпускает диск «Представь себе», где выдвигает программу: «Представь себе — нет собственников, нет голодных, и не за что умирать, и незачем убивать… Представь себе — все люди живут ради мира и каждый является владельцем всего». И опять звучит антимилитаристская тема — в композиции «Мама, я не хочу быть солдатом». А через месяц, в декабре 1971-го, Джон преподносит обозленным его растущей социальной активностью «рыцарям плаща и кинжала» свой рождественский подарок: пластинку-миньон «Счастливого рождества (Война кончилась)» — песню, гневно осуждающую вьетнамскую авантюру США, в которой звучат самые что ни на есть «крамольные» слова: «Эта война закончится, если ВЫ этого захотите».
 |
ФБР, которое вело постоянную слежку за Ленноном со дня его приезда в Нью-Йорк, работало, как явствует из доклада комиссии по расследованию деятельности ЦРУ в Соединенных Штатах, в тесном контакте с нью-йоркской группой сотрудников этого шпионского ведомства, занимавшихся незаконным перехватом корреспонденции «подозрительных» иностранцев. Письма, адресованные Джону, как и его собственные, вскрывались агентами, фотографировались, а их копии передавались в ФБР для пополнения досье. Имя прогрессивного музыканта фигурировало во всех тайных списках, которые ЦРУ регулярно направляло группе перехвата: ведь для людей из Лэнгли человек, принимавший активное участие в антивоенном движении, публично осуждавший агрессию во Вьетнаме, представлял «особый интерес». Его подозревали в связи с «иностранными коммунистами, финансирующими движение протеста в Соединенных Штатах». Вот почему Леннон стал жертвой операции «Хаос». [2]
В августе 1967-го (ровно год спустя после того первого «крамольного» интервью Леннона) по распоряжению Ричарда Хелмса, тогдашнего директора ЦРУ, была создана специальная оперативная группа. В ее задачу входил, помимо остального, сбор информации об антивоенных, радикальных и негритянских организациях, выступавших за немедленное прекращение агрессии США во Вьетнаме. Сотрудники группы обрабатывали информацию в строго засекреченном месте, и к ним поступали «сигналы» от осведомителей, завербованных с помощью ФБР. «Координировали» эту связь агенты ЦРУ. Так начиналась операция «Хаос».
Ее результаты: было составлено тринадцать тысяч досье, где хранились сведения на триста тысяч человек. Завели досье (еще одно!) и на Джона Леннона. Позже, в апреле 1976-го, в интервью американскому журналу «Крим» музыкант скажет: «Я точно знаю, что мой телефон прослушивался и за мной следили, я заметил слежку в 1973 году. Я говорил об этом, но мне не верили: „Ох уже эти ленноновские штучки!“ Ну попробуй все это докажи… Впрочем, им было что выслеживать — я в то время часто встречался с Джерри Рубином [3] и его ребятами». Рубин являлся одним из лидеров антивоенного движения.
В одном ошибся Леннон — вплотную следили за ним к тому моменту уже три года, а осведомителем среди прочих был Элвис Пресли — «король рок-н-ролла», отупевший от наркотических «коктейлей» и смертельно боявшийся конкуренции. По словам Пресли, который 31 декабря 1970 года явился в ФБР с предложением услуг, Джон «отравил сознание молодежи, очернил Соединенные Штаты публичными заявлениями и отвратительной деятельностью». ФБР рекомендовало Элвиса, правда лишь в качестве информатора, для участия в операции «Хаос».
Джон Леннон оказался «под колпаком» ЦРУ, когда шпионское ведомство уже начинало сворачивать деятельность в рамках этой операции. К 1972 году антивоенное движение после окончания вьетнамской авантюры [4] постепенно снизило активность, и в Лэнгли сочли, что теперь со «смутьянами» ФБР справится без особого труда. И все же наиболее опасных, вроде Леннона, ЦРУ решило не выпускать из поля зрения. Досье на артиста было помечено специальным индексом и внесено в электронную память центрального компьютера. Туда же вносился каждый новый «грех» Джона. Например, тексты песен из его двойного альбома «Недолгое время в Нью-Йорке».
После выхода этого диска желтая пресса, да и солидные газеты и журналы, будто повинуясь чьей-то указке, обрушились на его создателей — Леннона и Йоко Оно. Одни писали, что пластинка — своего рода музыкальный дневник, где «обалдевшие провинциалы», едва попав в большой город, поспешили зафиксировать увиденное и услышанное, прочитанное в «мерзких коммунистических газетенках». Издания, более искушенные в политических интригах, неожиданно приветствовали два предшествующих альбома Джона.
«Эти записи в самом деле производили впечатление, — не скупились на хвалу журналисты, получив „добро“ от „музыковедов“ из ФБР, — потому что Джон пел о личном, пережитом — например, о матери, которую очень любил и потерял. А диск „Недолгое время…“ похож на агитационный листок — что ни песня, то лозунг, что ни строка — то призыв, напоминающий заголовок в какой-нибудь либеральной газете. Вряд ли такая пластинка достойна большого таланта Джона Леннона. Мы всегда считали его интеллектуалом, которому небезразлична судьба творческих людей. Они же теперь могут с подозрением отнестись к человеку, променявшему высшую свободу духа на какие-то низменные категории…»
Сработано было грубо, и все же кое на кого подобные «непредвзятые» суждения оказали впечатление. Но решающее слово было не за богемной элитой, обитавшей в Гринвич-Виллидже, где жили с сентября 1971 года супруги Леннон. С диска прозвучали композиции, взволновавшие простых людей, он стал для них музыкальной энциклопедией политической мысли, выраженной просто и ясно, доступно по форме и по содержанию. Этот альбом показался новоявленным «охотникам за ведьмами» наиболее крамольным из всех ранее выпущенных Джоном. И популярность его среди молодежи росла с каждым днем…
Из штаб-квартиры Федерального бюро расследований поступило распоряжение — во что бы то ни стало дискредитировать Леннона. План был прост. «Уличить певца в наркомании, схватить с еще дымящейся сигаретой, набитой марихуаной, и упрятать за решетку», — буквально говорилось в секретном документе ФБР, направленном агентам. Если же «акция» провалится, нужно «арестовать его за любое нарушение общественного порядка и выслать из страны».
Провокацию устроили, но не в Соединенных Штатах, а в «старой добропорядочной Англии». Сегодня можно с уверенностью сказать, что она была организована — с «подачи» ловких парней из ЦРУ — сотрудниками британских спецслужб. В 1971-м, когда Леннон обосновался уже в Нью-Йорке, он с Йоко ненадолго возвратился в Англию, чтобы окончательно решить свои финансовые дела с фирмой «Эппл». Под утро в дом к Джону нагрянули человек двадцать с собаками, перерыли все вверх дном. Особенно усердствовал сержант, руководивший «операцией». Он-то и «нашел» марихуану, только не показал, где именно. Как выяснилось позже, наркотик сержант принес с собой, а два года спустя его самого арестовали за распространение отравы. Но Леннона все же привлекли к суду, хотя доказать ничего не смогли.
  |
Вернувшись в США, Леннон оказался в положении человека, лишенного права выезда из страны и одновременно лишенного возможности получить вид на постоянное жительство. Если бы он пересек границу, его не пустили бы обратно, но раз в год Джону заявляли, что в ближайшие 30 дней он просто обязан покинуть Штаты, Так продолжалось около шести лет. Официальный предлог — «привлекался к суду за хранение наркотиков». В действительности ФБР и ЦРУ вознамерились довести музыканта до отчаяния — тогда с ним легче было бы расправиться. Леннон не поддался на провокации, добился своего. Хотя… «Я стараюсь относиться к ситуации с юмором и держаться спокойно, но внутренне я все-таки очень напряжен, и, если бы не Йоко, не ее честность и верность, я сорвался бы», — говорил он в марте 1975 года в интервью английскому еженедельнику «Нью мьюзикл экспресс».
 |
Недолгое время в Нью-Йорке… Время небывалой социальной активности и борьбы за выживание. И все же основное, что определяло этот период, — яркие песни, приводившие в ярость бдительных стражей «американской демократии». Такие, например, как «Анджела» — ода, посвященная мужественному борцу за справедливость Анджеле Дэвис; «Аттика Стейт» — о потоплении в крови восстания заключенных тюрьмы «Аттика» в штате Нью-Йорк [5]; «Сестры, о, сестры» и «Рожденный в тюрьме» — о бесправии простых людей Америки; «Кровавое воскресенье» и «Счастье ирландца» — о трагедии католического меньшинства Северной Ирландии… [6]
Как выяснили агенты ФБР, еще до появления «крамольного» диска «Недолгое время…» Джон собирался поехать в Майами, штат Флорида, где правящая республиканская партия хотела устроить свой национальный съезд — накануне президентских выборов 1972 года. Лично Ричард Никсон высказал тогда озабоченность: а вдруг неугомонный музыкант возглавит массовую антивоенную демонстрацию? В Белом доме знали, насколько популярен Джон среди многочисленных сторонников мира. Знали, что к словам этого человека прислушиваются миллионы юношей и девушек, что его выступления, которые всегда превращались в манифестации за мир, привлекают сотни тысяч людей. Секретная депеша была отправлена из ведомства на Пенсильвания-авеню: спровоцировать «инцидент» и при возможности «устранить» Леннона — якобы «при оказании сопротивления». Тогда он случайно избежал трагической участи — оказался занят и не смог приехать в Майами. Позже агентство ЮПИ сообщит: «Не было абсолютно никаких свидетельств, что Леннон намеревался сорвать республиканский съезд».
В свое время Стром Термонд, один из наиболее ярых сенаторов-антикоммунистов, писал о Ленноне: «Этот человек желает остаться у нас, а мы этого не желаем». А когда «инцидент» с убийством не удалось подстроить, капитолийский «ястреб» начал сокрушаться: мол, жаль, что не были приняты «особые меры» по отношению к Джону — ведь «охоту» за музыкантом Термонд назвал «стратегической мерой», которая позволит избавиться от «головной боли».
Когда в продажу поступил диск «Недолгое время…», политическая охранка запаниковала: недоглядели. Коллеги из ЦРУ были в ярости — упустить такой шанс! А потому решили использовать «стратегическую меру» на свой лад. Оставалось подыскать исполнителя. Им стал Марк Дэвид Чэпмен.
Идоломания — самая, пожалуй, характерная и гибельная черта сегодняшней жизни миллионов юных американцев. Поклоняются кумирам поп-сцены, кино- и телеэкрана. Им подражают в одежде, походке, манере говорить, улыбаться. Любое слово, оброненное звездой, становится заповедью, непреложной истиной, которая заменяет «фэнам» (так именуют воинствующих поклонников) все: дом, семью, школу, дружбу, любовь… Ради обожаемого кумира «фэн» готов пойти на многое, а его идолопоклонничество принимает иногда самые неожиданные, подчас трагические формы.
…Все знали Марка истовым поклонником «Битлз», который мог часами вслушиваться в записи ансамбля. Комната Чэпмена была оклеена плакатами с изображением кумиров. В подражание им он отрастил длинные волосы и одевался неизменно а-ля «Битлз». Всем подряд Марк говорил, что Джон Леннон — «самый великий и неповторимый» и что он в каждой мелочи хотел бы походить на исполнителя. Чэпмен купил гитару и начал выступать в школьном ансамбле, хотя способностями не обладал; пытался было петь, «как Леннон», и даже втайне мечтал жениться на японке — «как Джон». То, что Леннон выступал за мир, социальную и расовую справедливость, — такие «подробности» Чэпмена не интересовали. Он поклонялся не прогрессивным идеям, а идолу, кумиру.
Когда «Битлз» распались в 1970 году, Чэпмену исполнилось пятнадцать лет.
А через год Марк исчез из Атланты, где жил и учился. Говорили, будто отправился в Лос-Анджелес. Зачем? Есть основания полагать, что один из его школьных учителей — тайный осведомитель ФБР — получил, как и тысячи других осведомителей, указание найти среди «фэнов» пару-другую неуравновешенных молодых людей, чтобы использовать этих битломанов в замышлявшихся спецслужбами провокациях. Но прежде всего они должны были пройти «выучку» в особых религиозных центрах, которые организовывались по всем Соединенным Штатам агентами ЦРУ, — получить, так сказать, «закалку». И вот Чэпмена тайком отправили в подобный центр в Калифорнии.
Через несколько месяцев он вернулся, и друзья не узнали его — это был совсем другой человек. Он ходил по школе и предлагал всем купить пластинки из своей «битловской» коллекции. Изменился и внешний облик Марка — короткая стрижка, белоснежная рубашка, на шее — строгий черный галстук. Гарри Лимути, близкий друг, рассказывал потом журналистам: «Я было подумал, Чэпмен разочаровался в наших кумирах, и прямо спросил об этом. А он мне так и ответил: мол, нет больше тех, на кого мы молились. Что же есть? — удивился я. И Марк показал мне Библию».
Оказалось, Чэпмен вступил в «Ассоциацию молодых христиан», стал ее активистом. Во время школьных переменок внимательно изучал Священное писание. Чуть позже выяснилось: он часто посещает собрания некоего «Клуба бывших поклонников „Битлз“», где предаются анафеме «четверо из Ливерпуля». Любимой шуткой экс-«фэнов» были перефразированные слова из песни Леннона «Представь себе» — с ведома и одобрения руководства ассоциации «шутники» распевали на своих сборищах: «Представь себе — Джон Леннон уже мертв!» Особенно усердствовал Чэпмен. Однажды он воскликнул: «Да кто они такие, чтобы сравнивать себя с Иисусом?» Неофит хорошо усвоил, чему его учили в клерикальном центре. Попав в сети «Ассоциации молодых христиан», он уже с начала 70-х годов оказался под опекой ее боевиков, и вся дальнейшая судьба будущего убийцы была связана невидимыми, но крепкими нитями с этой таинственной и темной силой американской реакции…
«Ассоциация молодых христиан», сокращенно — ИМКА (Young Men's Christian Association), была образована еще в начале второй половины XIX века американскими клерикалами, стремившимися к укреплению политического и культурного влияния протестантской церкви в США. С первых же лет существования ИМКА начала усиленно привлекать молодежь в лоно церкви, стремясь воспитывать ее в религиозном духе, именно в этом она видела залог «стабильности общества потребления», которому служили верой и правдой. Но «пастыри душ человеческих» отлично понимали, что только проповедями они не смогут увлечь молодых людей. Потому со временем ИМКА превратилась в своего рода полусветскую организацию, где немаловажную роль играли спорт и увлечения, а также миссионерская деятельность.
Особо следует, видимо, сказать о «Международной ассоциации ИМКА-клуб» — одном из ведущих «теневых» диверсионных центров США, связанных с ЦРУ. С первых дней создания в задачу ИМКА-клуба входило налаживание связей с антисоциалистическими элементами — сначала в нашей стране, а после второй мировой войны — в других восточно-европейских странах. Под видом активистов «международного студенческого обмена» деятели из ИМКА-клуба приезжали в эти страны, чтобы вести среди юношей и девушек якобы клерикальную, а по сути — антикоммунистическую пропаганду. Эмиссаров не всегда удавалось поймать с поличным, ибо «Ассоциация молодых христиан» — хорошо законспирированная организация, ее руководители отлично знакомы с правилами ведения тайной войны.
   |
Даже такой информированный источник, как американская «Энциклопедия ассоциаций национальных организаций США» в трех томах, приводит весьма скудные сведения об ИМКА. Но и они рождают целый ряд вопросов. Прежде всего, на какие средства существует эта широко разветвленная организация, имеющая собственные бассейны, спортзалы, летние лагеря отдыха, клубы, библиотеки, кафе и даже гостиницы? Кто финансирует ее? В разделе «доходы» на соответствующих страницах энциклопедии значится: «долгосрочное вложение капиталов». Чьих? Ответа нет: само собой разумеется, магнаты и те, кто за ними стоит (прежде всего ФБР и ЦРУ), желают остаться вне поля зрения демократической общественности. Но ведь капиталы не помещают в ненадежные предприятия! Еще одна статья дохода — «пожертвования на текущие расходы». И опять от анонимных «благодетелей». Причем эти капиталы и пожертвования исчисляются миллионами долларов… [7]
Церковники всегда использовали для своих целей не только крест, но и меч. Благословляя одураченных членов «Ассоциации молодых христиан» на «праведные дела во имя Иисуса», ее руководители ни на миг не забывали о мече. И вот уже летние лагеря отдыха были превращены солдатами в рясах в базы для «военно-спортивных игр», где юных имковцев обучали стрельбе, заставляли маршировать, печатая шаг и горланя песни, восхваляющие «доблести славных американских вояк». Зная, что молодежь увлекается поп-музыкой, шефы ИМКА обратились к одной из диско-групп — «Виллидж пипл». Просьба [8] — выполнить особый «социальный заказ»: сочинить ряд композиций, воспевающих деятельность ассоциации. «Виллидж пипл» записала три «боевика» — «Уай-Эм-Си-Эй» (первые буквы названия «Ассоциации молодых христиан»), призывающий вступать в ряды имковцев, «Во флоте», убеждающий, что прекрасна служба в ВМФ США, и, наконец, самый реакционный — «Боже, благослови Америку!». А вскоре начал выходить «Бюллетень армии и флота США», который наряду с Библией превратился в настольную книгу для членов ассоциации.
 |
ИМКА, по существу, была создана для того, чтобы собрать под свои знамена как можно больше молодых людей и превратить их в «надежную опору» — «стопроцентных американцев», которым дороги идеалы западной «демократии». Прикрываясь лозунгом «Дух, ум, тело» (эти слова написаны на эмблеме ассоциации), ИМКА сумела воспитать целую армию конформистов. «Дух» для них — это верноподданнический дух. «Ум» — всего лишь умение приспособиться, быть «как все». А «тело» — что ж, ФБР, ЦРУ, Пентагону нужны «крепкие ребята»…
Не сумев попасть в колледж после окончания школы в 1973 году, в течение двух лет Чэпмен работал инструктором в лагерях летнего отдыха, принадлежавших ассоциации, — делился с новичками опытом, приобретенным в Лос-Анджелесе. Как-то один из активистов, «сержант», вызвал Марка в свою «штаб-квартиру», вернее, комнатушку, обставленную более чем скромно: стол, два стула, кушетка, весьма похожая на тюремные нары, из предметов роскоши — цветной телевизор. Разговор был коротким:
— Знаешь, Чэп, ИМКА предоставляет своим проверенным членам хорошо оплачиваемую работу. Правда, не в Штатах — за рубежом.
— Где именно?
— В Ливане… Впрочем, есть время подумать — дня три, не больше. Если предложение тебя устраивает — не тяни. Другого случая может не представиться. Да и перспектива отменная — по возвращении станешь «сержантом». Как я. — И «сержант» криво усмехнулся. — Пять сотен ежемесячно — твои. В будущем — больше, до тысячи в месяц. Переведут в центр, купишь машину, квартиру…
— А что за работа?
— Особого рода, парень. Ответственная. Указания получишь от шефа ИМКА-клуба. Подробные инструкции — на месте, в нашем посольстве.
В июне 1975 года Марк отправился в Ливан — в качестве эмиссара. Но через две недели вернулся. Следом прибыла депеша. Чэпмена два раза вызывал «сержант», имел с ним крутую беседу, после чего Марк по свидетельствам очевидцев выглядел разочарованным, чем-то подавленным. Он не справился с возложенными обязанностями, и его ждало наказание. Вместо этого руководство ИМКА отослало незадачливого эмиссара в Форт-Чаффи, штат Арканзас, где в то время находился лагерь для перемещенных лиц, бывших солдат марионеточного сайгонского режима. Там он впервые познакомился с «тактикой ведения ближнего боя», иначе говоря, с приемами, которым обучали диверсантов-наемников инструкторы из ЦРУ и Пентагона.
Именно в Форт-Чаффи, получив необходимые профессиональному убийце «навыки», Чэпмен попал в поле зрения специалистов по «контролю над мыслями», как именовали в Лэнгли медиков-исследователей, занимавшихся отнюдь не лечебной практикой. Они использовали гипноз, ультразвук, лоботомию, газы, радиацию, экстремальные температуры, меняющееся освещение, наркотики, лишение сенсорного восприятия, электрошок и другие биологические, психологические и хирургические средства, чтобы заставлять людей вопреки их воле — «промыв мозги» — выполнять любые задания, вплоть до убийства неугодных правительству «инакомыслящих».
В штате Арканзас было немало центров, в частности арсенал сухопутных войск Пайн-Блафф, где хранились наркотические вещества типа В-3 — препарата, в десять раз более сильнодействующего, нежели ЛСД, и где проводились варварские опыты. Для «экспериментов» подбирались отпетые уголовники из перемещенных лиц вроде тех, что ютились в бараках Форт-Чаффи. Но иммигрантское отребье, в большинстве своем наркоманы, мало подходило для выполнения «деликатных заданий». А вот молодой человек, уже обработанный покровителями из «Ассоциации молодых христиан», к тому же, как было известно, весьма неуравновешенный, подверженный депрессиям, с пошатнувшейся — не без «участия» церковников — психикой, вполне соответствовал целям зревшего в центральном шпионском ведомстве заговора.
И Чэпмена решили подвергнуть «дешаблонизации». Этот метод лечепия больных шизофренией предложил некий доктор Ивен Камерон [9]. Его работы по «дешаблонизации» финансировало все то же ЦРУ, предоставляя ежегодно десятки тысяч долларов из секретных фондов.
Чтобы дочиста «промыть мозги» ни о чем не подозревавшему Марку, последователи Камерона из Форт-Чаффи начали с «сонной терапии» — с помощью гипноза и препаратов усыпили его на 15 дней. Два-три раза в сутки имковца в полубессознательном состоянии поднимали с койки и подвергали интенсивному электрошоку (надо учитывать, что при обычном электрошоке больного подвергают одному импульсу, пропуская через голову ток напряжением 110 вольт и длительностью воздействия в доли секунды). Изуверы в белых халатах использовали в сорок раз более интенсивную форму электрошоковой терапии. Напряжение при этом достигало 150 вольт.
Результат: сначала, дней через пять, Чэпмен потерял значительную часть памяти, но все же сознавал, где находится. Еще через пять дней он утратил пространственно-временное представление, хотя пытался восстановить кое-что в памяти. Когда Марка спрашивали, кто он и где находится, «подопытный кролик» лишь в беспокойстве озирался по сторонам. В конце «сеанса» подобное беспокойство исчезло — «пациент» жил только настоящим, не вспоминая о прошлом, не думая о будущем.
Оставалось «запрограммировать» Чэпмена на «принципиально новое поведение». И здесь в ход пустили «психическую атаку». На магнитофонную ленту записали ряд «увещевательных программ», внушавших, в частности, что Марку постоянно слышатся голоса, приказывающие ему убить Леннона, что личность Джона идентична его собственной личности, а потому он должен «раскрепоститься» — уничтожить личность музыканта, чтобы освободить свою, а для этого необходимо совершить акт самоубийства — только «вывернутый наизнанку». Учитывая религиозный фанатизм Марка, в «программу нового поведения» включили еще один элемент: Леннон-де — сатана, явившийся на землю, чтобы погубить человечество, а Чэпмен — мессия, призванный спасти мир от исчадия ада. Пленку с этими записями прокручивали через наушники круглосуточно — более десяти дней, а в завершение каждой «передачи», чтобы усилить эффект восприятия, подвергали жертву удару электрическим током — к ногам были подсоединены электроды.
Весь цикл обработки занял почти месяц, после чего Марка начали пичкать различными наркотическими препаратами, целиком подавляющими волю. Проводили с ним многочасовые беседы, проверяя, усвоил ли «пациент» материал. Лишь когда он заявил, что «ощущает себя компьютером и, прежде чем совершить что-либо, нажимает соответствующую кнопку, а всего таких кнопок три — красная, зеленая и желтая», его отпустили.
Так завершился еще один этап программы, названной американскими спецслужбами «МК-ультра» [10] («Мозговой контроль»). Лондонская газета «Обсервер» писала о жертвах этой программы: «Человек, лишенный своей воли, видящий, слышащий и помнящий только то, что угодно его шефам, живой робот, слепо выполняющий после „нажатия соответствующей кнопки“ (вспомним слова Чэпмена! — А. Н.) любые приказания, — таким видится руководителям шпионского ведомства США идеальный агент. Ради достижения этой цели ЦРУ развернуло программу чудовищных экспериментов с использованием новейших достижений науки».
Документы об «эксперименте» с Марком Дэвидом Чэпменом Центральное разведывательное управление тщательно засекретило [11]. Но факты говорят сами за себя. Достаточно сравнить уже рассекреченные материалы шпионского ведомства об использовании средств «мозгового контроля» в рамках программы «МК-ультра» со свидетельствами психиатров, занимавшихся «делом Чэпмена» после совершения им убийства. (Напомним: Марк был признан вменяемым, и отклонений от психической нормы у него не нашли.)
В американском журнале «Роллинг стоун» 15 октября 1981 года было напечатано интервью с психиатром Дэниелом Шварцем, который, в частности, заявил: «У него (Чэпмена) начался приступ депрессии в январе 1976 года, когда он вернулся после того, как шесть месяцев пробыл в лагере для вьетнамских беженцев (бывших солдат марионеточного сайгонского режима. — А. Н.).Месяц спустя после возвращения оттуда без всяких видимых причин он впал в невменяемое состояние, кричал все время, не мог сосредоточиться, чувствовал, будто проваливается в глубокую яму. С обычной точки зрения его депрессию объяснить было невозможно».
Хотелось бы дополнить это высказывание: именно такими, по свидетельствам медиков, знакомых с программой «МК-ультра», бывают последствия «дешаблонизации» на первых порах — через месяц-два после «сонной терапии» и «психической атаки». Так сказать, их клиническое проявление. Еще один психиатр, Дэвид Абрахамсен, обследовавший Чэпмена, отметил: «Он, будучи вполне нормальным, по неясным причинам сверхидентифицировал себя с Ленноном, и в нем зрело под влиянием каких-то внешних обстоятельств соперничество с личностью музыканта. Убив „соперника“, Чэпмен как бы совершил самоубийство. По крайней мере так он объяснял мотивы преступления, но выглядел при этом будто пытался вспомнить что-то».
Увы, Марк не мог уже ничего вспомнить — Ивен Камерон поднаторел в своем деле. Так же, как ЦРУ в своем…
Трудно сказать, что повлияло на умонастроения Джона больше — изматывающая тяжба с иммиграционными властями или пусть временная, но тяжкая разлука с Йоко. А может, еще что-то. Но к 1975 году Леннон оказался в тупике — моральном и творческом. В 1973-м, на диске «Игры ума», прозвучало: «Освободи людей — сделай это сейчас же, прекрати убийства — сделай это тотчас». К кому взывал певец? Только ли к единомышленникам, борцам-сподвижникам? И можно ли разом освободить человечество от пут расизма, фашизма, неоколониализма? Можно ли вмиг прекратить убийства, если насилие и террор — суть всей американской политики? Не слишком ли благодушны пожелания, когда нет стремления лично бороться, несмотря на все трудности?
У него было такое стремление. Но Джон устал, видя, что лицемерие окружающего мира становится глухим заслоном на пути к честности и бескомпромиссности и даже прогрессивное искусство оказывается всего лишь ходовым товаром на буржуазной «ярмарке тщеславия». Однако главное — в Нью-Йорке он не был счастлив, как надеялся: бежать от изматывающей суеты шоу-бизнеса, чтобы очутиться в «джунглях одиночества» города на Гудзоне, — удел не из лучших. Леннон сжигал «мосты славы» один за другим, рвал пуповину, связывавшую его с целлулоидным мирком идолопоклонничества. Но прошлое тянулось за ним, окружая высокой стеной теперь уже безмолвного обожания. Отказаться вполне сознательно от звания «стихийного бунтаря», чтобы покончить с левацкими заблуждениями юности и обрести звание «пророка несогласных»? Борьба, долгая и упорная, не для «титулованных». И побеждает лишь тот, кто сражается за дело в общих рядах и не ради личного признания — во имя справедливости.
Ему почудилось: избранная дорога ведет неизбежно к «гордому одиночеству вожака», и он воззвал: «Пусть образ стены, которая разъединяет, и образ моста, который объединяет, безыскусны — но ведь они искренни». И напел диск, назвав его «Стены и мосты». И дал свой последний концерт в Мэдисон-сквер-гарден. Юношеские мечты разбились вдребезги о реалии «американского образа жизни». Джон назвал страну, в которой мечтал родиться и жить, «безумным миром ежедневных убийств, патологического насилия, всеобщего страха».
Он взял пятилетний тайм-аут: 9 октября 1975 года у Леннона родился сын, которого назвали Шоном. Из дому выходил редко: варил обеды, стирал белье, возился с малышом. Рояль пылился, гитара лежала зачехленной. В доме не упоминали о рок-музыке, а тем более о «Битлз». Изредка звучала классика, свободное время посвящалось чтению. Даже в кино супруги выбирались чуть не раз в год, а в диско- и рок-клубах вообще не бывали. Затворничество длилось года четыре. А потом Джон, уже многоопытный повар, упросил своего друга взять его в путешествие на яхте в качестве кока. Терпкий соленый ветер, океанские просторы сделали, казалось бы, невозможное: музыка вновь зазвучала. Сначала ненавязчиво, «про себя», затем все настойчивее, громче. Вернувшись, Леннон сел за рояль. И полились чистые светлые мелодии. Йоко Оно поддержала «увлечение» мужа и вскоре позвонила старому знакомому, продюсеру Дэвиду Геффену: «Как там насчет студии?»
Осенью 1979-го приступили к репетициям, а чуть позже и к записи. Работалось как никогда легко. Семь песен написал Джон, еще семь — Йоко. Первой была «Начиная сначала». И последнюю решили сделать такой же оптимистичной, назвав ее «Кончились трудные времена». Этот цикл из четырнадцати композиций стал гимном надежде, радости новых открытий и свершений, чистой и яркой любви: «Пришло время, чтобы расправить крылья и взлететь; не теряй и дня — начинай сначала». Жизнь казалась им «волшебным кораблем гармонии», где нет и быть не может «крыс» — предающих и продающих, готовых сожрать и ближнего своего, если заплатят. Джон и Йоко верили в полет — очищающий и вдохновляющий, как верили в то, что абсолютно свободны — мол, «друзей уж нет, а врагами еще не обзавелись». Иллюзия, будто за пять лет затворничества о них забыли, оказалась роковой.
Правда, истинные ценители таланта певца-трибуна ликовали: музыкант намерен вернуться к активной творческой и социальной жизни — в ноябре 1980-го должен появиться новый диск, а в одном из интервью он заявил: «Если кто-нибудь в Америке считает, что мир и любовь — это клише шестидесятых, то глубоко заблуждается. Мир и любовь — понятия вечные. Поэтому альбом „Двойная фантазия“ будет о днях минувших, но и о будущем, конечно. Я хочу спросить поколение, выросшее в трудные семидесятые: „Как ваши дела? Ничего? Выжили?“ Так давайте же сделаем восьмидесятые прекрасными — от нас зависит, какими они станут».
Это был призыв к поколению, любившему, как и два предшествующих, Леннона — друзья, вопреки его словам, остались. Врагов же прибавилось: исполнитель намеревался записать еще одну пластинку и передать весь гонорар в пользу неимущих. Собирался он принять участие и в демонстрации рабочих-иммигрантов, требовавших равной оплаты труда. Но, что еще хуже, Джон назвал Пентагон «гигантским публичным домом агрессии», а генералов, одержимых манией «советской угрозы», заурядными «вышибалами, которым платит военно-промышленный комплекс». Намек более чем однозначный — как раз в это время Вашингтон начал подготовку к размещению в Западной Европе «Першингов» [12] и крылатых ракет, и любой «оскорбительный» выпад в адрес милитаристов расценивался не иначе как «пропаганда красных». Политическая вендетта, которую готовили Леннону еще во времена его активных выступлений против вьетнамской авантюры США, стала лишь делом техники.
Леннон по собственной воле посадил себя под домашний арест — это отсрочило исполнение «приговора» ЦРУ. Однако в Лэнгли не принято выбрасывать обученных «кроликов» на улицу, «запрограммированного» убийцу решили временно использовать на другой «работе». С помощью «братьев во Христе» его отправили в Атланту, где устроили охранником в одном из высших учебных заведений. Ежедневные тренировки — и Чэпмен становится неплохим стрелком: из 100 очков выбивает 88. А «по совместительству» выполняет обязанности филера — следит за «благонадежностью» студентов. По ночам Марк вместе с «копами» патрулирует по улицам города с тяжелым кольтом на боку…
Что-то, видимо, случилось во время такого рейда — в начале 1977 года его отсылают в срочном порядке на далекие Гавайские острова. Поселившись в Гонолулу, Марк не без содействия местного представителя ИМКА нанимается охранником в небольшую картинную галерею, становится заодно тайным осведомителем полиции. Жизнь течет вполне размеренно, без особых происшествий. Не считая «мелочей»: на полицейском жетоне, удостоверявшем его принадлежность к блюстителям порядка, Чэпмен выгравировал: «Джон Леннон» — сказывались последствия «дешаблонизации».
Все это время «программисты» не теряли своего подопытного из вида, и лишь выяснилось, что Леннон вновь собирается заняться политикой, Марка вызвал к себе представитель ИМКА на Гавайях, он же — офицер ЦРУ. Несколько часов втолковывал человек из Лэнгли не слишком сообразительному Чэпмену план операции. Когда же «пациент» усвоил задание вплоть до мельчайших подробностей, велел сдать жетон и оружие, затихнуть на пару месяцев, а затем обратиться «как частному лицу» в полицейское управление Гонолулу за разрешением на приобретение револьвера.
…27 октября 1980 года Марк Дэвид Чэпмен, по документам — санитар госпиталя, ранее не судимый и не состоявший на учете ФБР, купил револьвер армейского образца, 38-го калибра за 169 долларов. Позвонил в «Ассоциацию молодых христиан» по специальному номеру, отрапортовал: «Я готов заняться нашим делом всерьез». И в первых числах ноября отбыл в Атланту для получения дополнительных инструкций. Ему внушали: запутывай следы, и потому жене Марк сказал, что собирается навестить отца, в действительности же остановился у бывшей любовницы, на людях старался не показываться. В середине ноября тайно вернулся в Гонолулу и получил от своих шефов две тысячи долларов — «на расходы в Нью-Йорке». Заодно ему устроили еще один сеанс «психотерапии», напутствуя: «Не забудь — во время первой встречи нажимай зеленую кнопку, старайся быть приветливым, не вызывай подозрений. Затем нажимай желтую, готовься к нападению. Нажмешь красную — стреляй!»
5 декабря Чэпмен вновь оказался в Соединенных Штатах [13]. А 6 декабря, в субботу, ближе к вечеру, нью-йоркский таксист Марк Снайдер посадил в машину симпатичного парня лет двадцати пяти на вид. Тот попросил отвезти его в Гринвич-Виллидж (там находилось общежитие ИМКА). Пассажир оказался разговорчивым — представился как звукооператор Джона Леннона. «Сейчас мы с Джоном записываем новый диск, — рассказывал парень. — Вот увидишь, эта пластинка наверняка станет суперхитом». Сообщил мнимый звукооператор и другую потрясающую новость: со дня на день ожидается приезд в Нью-Йорк Пола Маккартни. «Ребята наконец помирились, — сплетничал пассажир. — И теперь собираются делать совместный альбом…» Водитель Снайдер привык к болтливым спутникам и не обратил на последнего особого внимания.
В воскресенье незнакомец покинул общежитие ассоциации — события назревали, и ЦРУ не хотело, чтобы имя убийцы хоть как-то было связано с такой солидной организацией. Марк переселился в «Шератон-сентер» и начал выслеживать свою жертву. Многие видели его возле фешенебельного многоэтажного особняка «Дакота», расположенного на углу 72-й стрит и авеню Сентрал-парк-Вест, где жили супруги Леннон. Видела «охотника» и Кэрол Миллер, диск-жокей местной радиостанции, живущая поблизости. Обратила внимание: парень выглядел старше обычных поклонников, ежедневно толпящихся около «Дакоты» в надежде встретить какую-нибудь знаменитость — ведь особняк-то артистический. А Чэпмен с завидным упорством выдавал себя за почитателя таланта Джона Леннона, приехавшего повидать кумира издалека. На этой почве он и познакомился в понедельник, 8 декабря, в три часа пополудни с Полом Горешем, фотографом-любителем из Северного Арлингтона, штат Нью-Джерси.
«Я поджидаю его здесь уже три дня, — сказал Марк новому приятелю. — Надеюсь получить автограф». В руках для отвода глаз «почитатель» держал недавно поступивший в продажу альбом «Двойная фантазия». Наконец в пять часов вечера Джон и Йоко вышли из-под арки и направились к поджидавшему их лимузину. Чэпмен сделал два шага и застенчиво протянул диск. (Внимание: зеленая кнопка!) Музыкант взял его, нацарапал на обложке: «Джон Леннон. 1980», а в это время Гореш незаметно сфотографировал их. Потом еще часа два парни околачивались возле «Дакоты», беседовали. Когда Гореш все-таки решил отправиться в гостиницу, рассудив, что и на следующий день сможет получить автограф, Чэпмен мрачно произнес: «Кто знает, увидишь ли ты мистера Леннона когда-либо еще!» Пол не придал значения этим словам…
Супруги Леннон работали в студии звукозаписи «Фабрика пластинок», находящейся в Манхэттене, до половины одиннадцатого вечера — микшировали звук на новом «сингле», который назвали «Гуляя по тонкому льду», готовили материал для будущей пластинки «Молоко и мед». Джон был в прекрасном настроении, перед уходом сказал: «Теперь я уверен, что работы впереди много — хватит до самой могилы. Надеюсь, что случится это не скоро…» Без десяти одиннадцать лимузин доставил их домой — подвез не к самому входу, остановился у края тротуара. Йоко первой вышла из машины, муж следовал за ней буквально в двух шагах. Когда он вошел под арку дома, сзади раздался голос: «Мистер Леннон…» (Внимание: желтая кнопка!) Музыкант обернулся… (А вот и долгожданная красная!)
Чэпмен стрелял, как заправский агент ФБР: правой рукой, выкинув ее резко вперед, сжимал рукоятку кольта, а левой поддерживал запястье правой, чтобы наверняка попасть в цель. «Я убит!» — прошептал Джон. Сделав шесть неверных шагов, он рухнул. Йоко опустилась на колени, приподняла голову мужа. А «подопытный кролик» бросил на асфальт еще теплый револьвер. «Ты понимаешь, что натворил?» — спросил его ошеломленный привратник. «Я только что убил Джона Леннона», — последовал спокойный ответ. Когда через несколько минут прибыла полиция, Чэпмен был все так же спокоен — знал, что ему ничего не грозит. Как и обещали асы «плаща и кинжала».
Когда свершилось злодеяние, по одной из программ ТВ передавали футбольный матч. Трансляцию, естественно, прервали. На экране появилась возбужденная физиономия диктора. Захлебываясь, он принялся вещать: «Только что произошло убийство — самое бессмысленное, как назвал его президент, а он, кстати, тоже смотрел нашу передачу и вскоре сможет увидеть, как и вы, самый первый репортаж с места события. Думаю, это будет захватывающее зрелище, не уступающее по накалу страстей тем голам, которые забил Джон Крафт, фаворит сегодняшней игры; а ведь убили тоже Джона, но не Крафта, а Леннона, этого бунтаря, сводившего когда-то с ума всех американцев моложе семнадцати лет своей песенкой „Счастье — это еще теплый пистолет“… Так вот, один из его бывших почитателей, разочарованный тем, что Леннон стал уделять больше времени политике, нежели рок-н-роллу, выстрелил в Джона, когда тот вместе со своей знаменитой супругой, певицей, а в прошлом — художницей-авангардисткой Йоко Оно возвращался домой из студии, где записывал суперхит, предназначенный специально для нее — она собиралась выпустить его к Новому году. Этот поклонник выстрелил пять раз в спину Леннону и убил его, как нам сообщили, наповал… Удивительное совпадение: Джон Крафт забил сегодня пять мячей, последний за полминуты до убийства! А стрелял молодой человек, ему двадцать пять лет, по имени… Марк Дэвид Чэпмен. Он стрелял из револьвера „смит и вессон“ 38-го калибра…»
Диктор исчез, замелькали кадры: лихой ковбой целился с экрана, стрелял — и белокурая красотка выхватила откуда-то из-под мини-юбки еще дымящийся револьвер, конечно же, «смит и вессон» и обязательно 38-го калибра. «Специально для субботней ночи» — появилась светящаяся кровавыми буквами надпись, и красотка вновь целилась с экрана, но не стреляла, а, мелькнув голой попкой, исчезала вдали, приплясывая под мелодию «Счастье — это еще теплый пистолет»…
Выпуск последних известий откладывался — телевидению было не до важнейших политических событий, данных о заложниках в Тегеране [14], например. И слава богу! Как сказал потом один журналист, если бы кумиров в США убивали чаще, легче бы удавалось замалчивать политические «огрехи» американских президентов. И чуть ли не до утра все без исключения телеканалы следили за развитием трагических событий: как везли уже бездыханное тело Джона от «Дакоты» в госпиталь имени Рузвельта, а оттуда — в здание, где происходила судебная экспертиза и, наконец, в морг. Под утро же на площади перед особняком собралась огромная толпа [15].
…Старший офицер ночной смены в ФБР клевал носом: светало, дежурство близилось к концу. Неожиданно затарахтел телефон спецсвязи, и в трубке раздался голос: «У вас телевизор включен?» Звонили из Лэнгли. Офицер щелкнул кнопкой. На экране мельтешила толпа: камера давала панораму площади перед «Дакотой». Спины, головы — ничего любопытного. Да и назойливый комментарий за кадром не представлял интереса. Но вот голос исчез, его сменил хор — это пели собравшиеся, и мелодия показалась офицеру знакомой. «Дайте миру шанс!» — и над толпой взметнулись руки, сотни рук со знаком победы — victory. Все как в хронике давних лет, когда Америку сотрясали антивоенные демонстрации.
На том конце провода терпеливо ждали. Наконец спросили: «Ну что, сообразили? Свяжитесь с вашим телевизионным центром мониторинга — пусть записывают всю передачу. Это крайне важно, на площади собрались вместе с поклонниками экстремисты. Необходимо выявить каждого — они под шумок затевают очередной дебош. Используйте возможность…» Офицер ФБР позвонил в центр мониторинга, и через секунду лента начала фиксировать изображение и звук. А камера там, на площади, выхватывала лица молодых людей, певших все громче: «Дайте миру шанс!» — они прощались с Ленноном. Оператор нацеливал объектив то на одного, то на другого: крупный план, еще крупнее. «Молодец!» — подумал офицер.
Через два часа специалисты из ФБР уже делали фотокопии с бесценной пленки. Их раскладывали в особые папки, чтобы сравнить потом со снимками из других папок, заведенных на активистов и лидеров антивоенного движения. Не случайно из ЦРУ сообщили, что манифестацию у «Дакоты» спровоцировали «леваки»: архивные фотографии, запечатлевшие смутьянов на предыдущих сборищах, могут служить неоспоримым доказательством нарушения общественного порядка и вполне достаточным основанием для задержания. «Акция» продолжается…
Пятилетний сын Джона, узнав о трагедии, спросил мать: «За что убили папу?» Йоко Оно, еще не подозревая об истинной подоплеке этого преступления, ответила, имея в виду Чэпмена: «Он, видимо, сошел с ума». На что малыш возразил: «Хотел бы я знать, действительно человек был помешанным или замышлял убить моего папочку». Наитие детского ума? Но позже Оно подтвердила догадку сына, пусть и не вполне осознанную, заявив в беседе с иностранными журналистами: «Моего мужа убили. За что — нетрудно догадаться… Я думаю, здесь действовал не одиночка-фанатик: достаточно вспомнить обстоятельства покушения на президента Кеннеди… Смерть Джона — это смерть на поле сражения». Слова Йоко, решившей продолжать дело Леннона — «бороться за мир на этой планете», — пытались опровергнуть западные информационные агентства. Они распустили слух, будто признание мужественной женщины — вынужденное, сделанное «под давлением коммунистов».
Больше того, вскоре после гибели Джона Леннона угрожать стали и его семье — не по вкусу пришлись высказывания и социальная активность вдовы кое-кому на Пенсильвания-авеню… [16]
 |
Комментарии
[1] Вообще-то, правильное наименование жителей Ливерпуля — ливерпудлийцы (а еще раньше — ливерпудлианцы), но автор этого не знает (видимо, потому, что в русском языке это слово почти не употребляется).
[2] Операция «Хаос» (она же Операция «Эм-Эйч-Хаос») — особо секретный проект ЦРУ США, направленный против левых, антивоенных, студенческих, негритянских, индейских, пуэрториканских и феминистских организаций, изданий и активистов (особо секретным он был в связи с тем, что по закону ЦРУ не имеет права действовать на территории США и против граждан США). В ходе проекта ЦРУ осуществляло тайную слежку, сбор информации, засылку агентов-осведомителей и агентов-провокаторов, проводило операции по дискредитации активистов и их «обезвреживанию». О существовании проекта стало известно из материалов, опубликованных знаменитым журналистом Сеймуром Хершем в 1974 г., после чего ЦРУ заявило о закрытии проекта. Операция «Хаос» стала объектом расследования парламентской комиссии (Комиссия Абцуг) и президентской комиссии (Комиссия Рокфеллера).
[3] Рубин Джерри (1938—1994) — один из лидеров антивоенного движения в США в конце 60-х — начале 70-х гг., лидер Международной молодежной партии (йиппи), один из руководителей «осады Пентагона» в октябре 1967 г., один из «Чикагской семерки», осужденный в 1969 г. за организацию массовых протестов в Чикаго во время Национального съезда Демократической партии в 1968 г. В середине 70-х увлекся различными вариантами «расширения сознания», мистики, «здорового образа жизни», психотерапии, самоусовершенствования и т. д. и т. п. В конце 70-х занялся бизнесом и быстро стал мультимиллионером, претендовал на то, чтобы выступать от имени яппи. Сбит автомобилем на улице. Автор книг «Сделай это! Сценарии революции» (1970), «Мы — везде» (1971), «Взрослея в 37» (1976) и «Война в постели. Что бывает с мужчинами в постели и что в связи с этим делают мужчины и женщины» (1980, в соавторстве с женой Мими Леонард).
[4] С 1969 г. США стали проводить во Вьетнаме политику «вьетнамизации», направленную на минимизацию потерь армии США и на борьбу с южновьетнамскими партизанами в основном силами сайгонской армии. Американский экспедиционный корпус начал по частям выводиться из Вьетнама. Однако официально американские войска были выведены из Вьетнама только в марте 1973 г., в соответствии с подписанным в январе того же года Парижским мирным соглашением.
[5] 9 сентября 1971 г. 1200 заключенных тюрьмы особо строгого режима в г. Аттика (шт. Нью-Йорк) подняли восстание и захватили тюрьму. Восстание возглавили заключенные «черные пантеры» и «уэзермены». Восставшие требовали гуманизации пенитенциарной системы в США, прекращения расистских преследований со стороны надзирателей (свыше 60 % восставших были чернокожими и пуэрториканцами), независимого расследования произошедшего за две недели до того убийства в тюрьме «Сан-Квентин» лидера «Черных пантер» Джорджа Джексона и т. д. (всего 27 пунктов). Власти начали с восставшими переговоры при посредничестве специально созданного комитета из видных общественных деятелей, в числе которых были лидер «Черных пантер» Бобби Сил и известный оппозиционный адвокат Уильям Кунстлер. Ранним утром 13 сентября тюрьма неожиданно была взята штурмом, погибло 43 человека и было ранено 83. Бойня в Аттике вызвала в США мощную кампанию протеста, многолетние суды и, в конце концов, реформу пенитенциарной системы в стране.
[6] В 90-е стало известно, что Леннон оказывал ирландским республиканцам финансовую помощь.
[7] По официальным заявлениям самой ИМКА, ассоциация «окучивает» 30 млн молодых людей по всему миру. Это требует огромных расходов, которые не могут быть восполнены за счет благотворительности. ИМКА действует и в современной России, имеет 12 местных отделений и штаб-квартиру в Ярославле. Финансирование издательства ИМКА «ИМКА-пресс» ЦРУ — доказанный факт. Интересно также, что ИМКА была одной из основных сил, подтолкнувших США к интервенции против Советской России и в годы Гражданской войны выполняла функцию тылового обеспечения для американских интервентов на Севере и Дальнем Востоке (а частично и для армии Колчака).
[8] Автор удивительно наивен. В предсмертном интервью член группы «Виллидж пипл» Гленн Хьюз рассказал, что группа получила от ИМКА очень хорошие деньги.
[9] Ивен (или Юэн) Камерон, американский психиатр, разработчик преступных программ в рамках тайного проекта ЦРУ «МК-Ультра», умер в 1967 г., поэтому лично работать с Чэпменом в Форт-Чаффи не мог.
[10] «МК-Ультра» — секретная программа по «изменению сознания» и «контролю над сознанием», начатая ЦРУ в 50-е гг. В рамках этой программы проводились эксперименты, подобные тем, которые были признаны военными преступлениями и преступлениями против человечества на Нюрнбергском процессе. На испытуемых воздействовали с помощью химических веществ, электрошока, лишения сна или искусственного сна, сенсорной депривации и других психологических пыток. В результате у части испытуемых оказалась разрушена личность, стерта память, они приобрели тяжелые соматические и психические заболевания, умерли или покончили с собой. Программа стала объектом парламентского расследования в 1975 г., и парламентская комиссия пришла к выводу, что эксперименты носили массовый характер.
[11] ЦРУ уничтожило основной массив документов о «МК-Ультра», что очень сильно ограничило в возможностях парламентскую комиссию 1975 г. Часть ключевых свидетелей по делу «МК-Ультра» внезапно умерли или покончили с собой.
[12] Имеются в виду американские баллистические ракеты средней дальности «Першинг-2», которые были размещены в ФРГ в 1983—1985 гг. «Першинги» могли нести ядерные заряды.
[13] Имеется в виду: в континентальных Соединенных Штатах.
[14] Речь идет о захвате иранскими студентами — активистами Исламской революции посольства США в Тегеране 4 ноября 1979 г. Находившиеся там американские сотрудники были взяты в заложники. Студенты требовали в обмен на их освобождение выдачи свергнутого шаха Мохаммеда Резы Пехлеви. Военная операция США по освобождению заложников (операция «Орлиный коготь») окончилась провалом 24 апреля 1980 г. После смерти шаха заложники были освобождены в 1981 г. при посредничестве Алжира.
[15] По данным Департамента полиции Нью-Йорка, до 100 тыс. человек.
[16] О «тайной войне» американского правительства против Леннона и его семьи снят документальный фильм Дэвида Лифа и Джона Шейнфелда «США против Джона Леннона» (2006).
Опубликовано в книге: Анатомия преступлений. ЦРУ против молодежи. М.: Молодая гвардия, 1985.
Комментарии Александра Тарасова.Александр Евгеньевич Налоев (р. 1954) — советский, затем российский журналист, специалист по истории рок-музыки.