| Saint-Juste > Рубрикатор | Поддержать проект |
Аннотация
|
Луис Орасио Сантучо часто рассказывает о своей малой родине — Сантьяго-дель-Эстеро, колыбели PRT-ERP[1], организации, вскоре после создания возглавленной его дядей, легендарным Роби Сантучо.
Как и многие Сантучо, Луис родился и вырос в большой семье с десятью братьями в селе Гранилья на сантьягской возвышенности. Говорит он связно, как и пристало юристу. Родившись слишком поздно, чтобы вступить в ряды PRT-ERP, он все же стал ее частью. Для Луиса Сантучо PRT-ERP — это его история и признание. Он много знает и удивляет точной памятью о непреодоленной трагедии прошлого: боль еще не утихла, не раз на его глазах проблескивают слезы, и только железное усилие воли не дает им выйти наружу.
Споры в семье были серьезными, потому что среди старших детей третий сын — Франсиско Рене Сантучо[2], о котором пойдет речь, был наиболее идейным. Он — автор, забытый даже в местной истории провинции Сантьяго-дель-Эстеро. Мы хотим собрать воедино все его труды, потому что он начал серьезно исследовать индоамериканизм и написал много работ по этой теме. Уже встав на ноги, Франсиско организовал книжный магазин и издательство, основал журнал под названием «Измерение» (Dimensión). Вокруг этого журнала стали собираться лучшие представители политической мысли своего времени, многие интеллектуалы, в том числе из Буэнос-Айреса, например, Абелярдо Рамос[3]. В обстановке политических и идеологических дебатов начал формироваться как Роби, так и его первая партия FRIP[4].
Что скажете об экономическом положении семьи?
Оно было хорошим. Мой дед работал адвокатом, в это время цены на аренду были не такими высокими, как сейчас, и можно было позволить себе снять целый дом в Буэнос-Айресе. Он хотел снимать дом рядом с университетом на улице Австрии в благополучном районе Баррио-Норте. Тогда цены были более доступными. В Сантьяго мой дед жил, снимая сразу целый дом, а потом работа юристом позволила ему купить и отремонтировать двухэтажный дом. Большущий дом, где он открыл юридическую контору Сантучо. Во главе ее стоял сам дед со своими уже получившими диплом сыновьями. Кстати, Роби, отучившийся в Тукумане[5] на бухгалтера, был в штате, но так никогда бухгалтером и не работал. Мой дед его просто включил в список сотрудников. Роби там и не появлялся. Единственное, что он однажды сделал как бухгалтер — это финансовый учет. Наиболее важная часть его политической жизни прошла в Тукумане.
Вокруг чего были политические споры, о которых ты упомянул? Они были о перонизме?
 |
Мой дядя Карлос симпатизировал Перону. Старший дядя Амилкар[6] был коммунистом, а Франсиско Рене сначала был националистом, затем больше индоамериканистом. Еще один мой дядя был радикалом из Гражданского радикального союза (непримиримых)[7]. Мой дед был депутатом провинции от партии радикалов. Партия тогда была очень консервативна, и дед в этом смысле был достаточно традиционен.
В каком году ты родился?
В 1959-м. Когда я родился, уже был основан FRIP, его основали в 58-м. Я родился вместе с Кубинской революцией, ставшей ориентиром, на который все стали смотреть и которому сопереживали даже после провозглашения социализма. Можно себе представить споры в семье Сантучо на эту тему.
С такими разными политическими взглядами. То есть они участвовали во всем этом...
Более того, мой старик начал свою политическую деятельность в довольно трудный период, потому что он сначала был активным сторонником Фрондиси[8] и был на грани отчаяния, когда тот предал ожидания народа. С этого момента отец начал сочувствовать FRIP, даже принимал участие в его деятельности. Но позже стал от него отдаляться, потому что один из моих братьев родился с синдромом Дауна, и в тот момент это показалось каким-то наказанием. Сейчас такого ощущения уже нет. Возможно, это и не позволило отцу погрузиться в политику, и он ограничился поддержкой моего брата. Поэтому он и не принял такого выраженного участия ни в основании FRIP, ни потом, когда Роби вернулся из путешествий и вступил в союз с Науэлем Морено[9]. Как раз тогда мой отец и отошел от политики и не принимал в ней такого активного участия, как Франсиско Рене, как другие мои дяди, как Мануэла и многие другие. То есть из тех, кто остался в Сантьяго, мой отец и другой дядя, Рауль Сантучо, ставший в итоге судьей, не приняли активного участия в организации PRT, ни впоследствии в ERP. В определенной мере благодаря этому их двоих и не репрессировали, и, как единственные оставшиеся в Сантьяго члены семьи, они спаслись, ведь Сантьяго достаточно небольшой город, и там, почти как в деревне, все друг друга знают.
И ситуация с Тукуманом повлияла. Это было единственное место, где провели забастовку против Перона, с которой он разобрался в своем стиле...[10]
Да, даже Сантьяго был далек от революционного грохота, что был в Тукумане. В Сантьяго был губернатор Хуарес, который уделял огромное внимание созданию и вооружению репрессивного аппарата. Возможно, поэтому большинство сантьягских товарищей начали пропадать в Тукумане. Они отправлялись туда в подпольные центры, потому что там [революционная] деятельность шла активнее всего. Заметь, что они предвидели возникновение герильи в сельской местности.
Говорили о том, что произошло в 1958 году в тукуманских лесах с «Утурункос»[11]?
Я не помню ничего о том времени. Деталей произошедшего я не знаю напрямую, но знаю, что было потом, от одного из членов движения — «Пумы» Серравалье, который жил долгое время в Сантьяго. Мы его даже приглашали поучаствовать в мероприятиях, посвященных памяти Роби, где-то в 1995 году. Пума еще был жив и там рассказал нам эту историю. По его словам, Роби подошел и начал спрашивать подробности того, как началась операция. Он и его соратники по [революционному] движению всегда считали первый опыт «Утурункос» своего рода разведкой, как и наступление в Боливию через Сальту[12].
Они расспрашивали об этом, чтобы опираться на предыдущий опыт. Практика говорила о том, что нужно предпринимать новую, успешную попытку.
Именно. Всю эту историю я знаю от моих товарищей. С одним из них, я думаю, тебе было бы интересно связаться, потому что он может рассказать всю эту историю сначала. Единственный, кто остался жив и живет в Тукумане, — сантьягец Хуан Карлос Ледесма[13]. Его называют «Качо», кое-кто зовет его «Рикачон», а имя его, вообще-то, Марсело. Это живая история. Живая история, в том числе и опыта FRIP. Он знает про них все и с самого начала.
Он состоял в лесной группе?
Он был в лесной группе, был в FRIP с самого начала. Еще в университете участвовал в политической деятельности вместе с Роби, сопровождая его все годы своего студенчества. Вместе они создали студенческую группу MIECE (Движение студентов экономических наук), он был в этой группе. Когда Роби отсутствовал, он с другими товарищами руководил MIECE. Потом вместе они прошли разные этапы борьбы, естественно, с очень ясным осознанием своего долга и без тени сожаления. Но то был период, когда они хотели объединить усилия [разных групп]. В этот момент даже Горриаран[14] погряз в теории, стараясь объединить расколовшихся товарищей. Так проходил этот этап. Вдобавок ко всему мать отправила меня в религиозную школу. Я проучился все начальные классы и всю среднюю школу в очень религиозном и консервативном заведении — школе св. Иосифа. Я учился там два года, вплоть до того, как попытался застрелиться Франсиско Рене. Франсиско Рене был бунтарем, его восстание началось, когда у него умерла мать. Ему было 13 лет. Об этом я более-менее рассказываю в прологе к книге о нем, которую мы сейчас готовим. Она уже вот-вот выйдет. В работах Франсиско, которые скоро выйдут в печати полностью, были те же самые идеи, что и у Че Гевары (это вообще удивительно, что он предлагал то же, что и Че, не общаясь с ним), а именно необходимость восприятия как единого целого всей инкской культуры, всей культуры индейцев гуарани, к которыми также необходимо связывать амазонскую культуру. Эта континентальная идея отразилась во многих его работах, и то, что Че все это увидел на Кубе — удивительно. Именно эти идеи отразились в творчестве Франсиско, поэтому я и говорю, что восхищаюсь им. Он выстрелил в себя в школе св. Иосифа, потому что в первые же 4 или 5 месяцев после смерти моей бабушки Эльмины дед женился на Мануэле. Для Франсиско, который до того был любимчиком в семье, стало ударом, что его тетя теперь стала ему матерью. С тех пор у него в школе все пошло наперекосяк, когда все учились, он стал превращаться в бунтаря. И выстрелил он в себя, чтобы привлечь внимание. Он целился в сердце, но через зеркало. Через отражение он направил пистолет не туда, поэтому выжил. С этого момента Франсиско никогда больше не вернулся к учебе, бросил школу и стал учиться сам. Его работы по вопросам образования тоже очень интересны. Поэтому я отмечаю, что именно в этой школе я учился, когда случился военный переворот.
Военный переворот 1976 года?
Военный переворот 1976 года. В то время мне было 17 лет.
В каких отношениях ты был с дядей?
С Роби? От Роби у меня остались фотографии, есть письма, которые он присылал моему отцу. В 1959 году, путешествуя по Латинской Америке, он побывал на Кубе, был в Соединенных Штатах и в Панаме, присылал открытки моему отцу, поздравляя его с рождением сына. Ой, нет, прошу прощения. Я ошибся. Прислал открытку с вопросом: «Как у тебя дела, Орасио?» Он уже видел меня, потому что, когда я только родился, он был в Сантьяго, и в сам день рождения они с моим отцом и еще с одним другом пошли пить пиво, чтобы отметить мое рождение. Он тогда был в Сантьяго. А открытку уже прислал, спрашивая, как я. Потом, уже совсем недавно, я познакомился с моей двоюродной сестрой. У нее на Кубе мы перебирали фотографии и нашли одну со дня рождения нашего двоюродного брата. Там на заднем плане был Роби. То есть это единственное фото Роби со мной, где он на заднем плане вместе со всеми на семейном ужине.
 |
Аной Вильяреаль (Сайонарой) |
Когда ты был в школе, ERP уже развернули свою борьбу?
Из школы у меня есть одно яркое воспоминание, о 22 августа 1972 года[15]. Когда убили жену Роби, мы по-настоящему поняли, что все серьезно.
Ты понял это, когда приехал в Чили?
Нам не сообщали никаких новостей, и я думаю, что это было из-за чувства тревоги, которое испытывал Альенде, и которое беглецы начинали распространять[16]. Да. Когда все рассказали, известие о смерти Сайо нас повергло в беспамятство. Мы называли жену Роби — Сайонара[17] из-за восточного разреза глаз, потом это прозвище сократилось до Сайо. Когда Роби узнал о ней, то ничего не сказал, но минут 15 был в таком [ужасном] состоянии.
Говорят, это был единственный раз, когда видели, что он плакал…
Как мне рассказывали, он скрестил руки и остался так стоять. Я и мой дед, мы были в Сантьяго, когда узнали о смерти Сайо, но мы были рады тому, что Роби удалось сбежать.
Эта новость имела двоякий эффект, с одной стороны успешный побег и с другой…
Мы праздновали бегство Роби, в семье все были очень счастливы, что ему удалось бежать. В семье царила радостная суматоха. И тут, через несколько часов приходит известие о гибели Сайо.
И группы товарищей.
Да, и группы товарищей.
Большинство из погибших были из ERP.
Да, среди участников трагедии были также члены «Монтонерос»[18]. Помимо «Монтонерос» были и FAR. Кстати, один из лучших людей в «Монтонерос» — Марьяно Пухадас[19], так о нем отзывались товарищи, которые были с ним знакомы.
 |
Некоторые пытаются приписать организацию и планирование побега другим. Но именно Роби был тем, кто устроил побег.
Появляются некоторые свидетельства того, что побег был организован совместно со спецслужбами.
Нет, мне говорили, что Роби организовал его.
Есть также история о Тоско[20]. Когда ему предложили сбежать, он сказал: я лидер масс, я согласен с вашим планом и поддерживаю вас, но сбежать не могу. Он не мог уйти в подполье.
Мне кажется достойной уважения позиция Агустина.
Возвращаясь к побегу, после смерти Сайо ты испытывал что-то особенное?
Когда умерла Сайо, мы все были подавлены. Мой дед в особенности, он сильно любил Сайо. На следующий день со мной произошло что-то странное. Я пришел в школу св. Иосифа, и на первом уроке учитель истории, он же и директор школы, Хименес Моска, он еще жив, когда все встали, спросил: «Сантучо, кто ты той женщине, которая погибла в городе Трелью?» И я говорю: «Племянник». «Тогда давайте помолимся в память о ней» — сказал он.
Со временем я обдумал это и понял, как велика была симпатия к герилье, если консервативная религиозная школа и ее директор делают вот такой жест. Все-таки тогда была некая всеобщая симпатия, это чувствовалось, и другие товарищи отмечали, что люди были на стороне вооруженного сопротивления диктатуре. Сейчас я смотрю на это и думаю: надо же, как быстро проснулось и угасло это сочувствие.
Это был такой период, очень короткий и головокружительный...
Было невероятно. Я всегда говорю об этом и имею основания сказать сейчас — в тот момент самоотверженная борьба партизан и влияние, которое они имели на общество, находили одобрение. Представь себе мою школу, где не учатся бедные, — там ко мне иногда подходили сантехники и спрашивали про Роби. Помню, один даже пришел к нам домой и сказал мне: «Твой дядя сражается за нас». И это чувствовалось. Потом эта симпатия угасла, может быть, из-за вражеской пропаганды, репрессий, страха и ошибок, которые партизаны тоже совершали. Все это и привело к отдалению герильи от народа.
Некоторые продолжают предъявлять претензии в отношении позиции партизан перед выборами, на которых победил Кампора. Они-де должны были не участвовать в них и не заключать перемирия, как Де Сантис[21], например...
Уже в эпоху демократии мы все это должны были обдумать и посвятить себя полностью работе с массами, продолжать оставаться в подполье, но не проводить операций... Мартин[22] говорит: «Сегодня я считаю это ошибкой». Другой, кого я спрашивал, отвечает: я их поддерживаю, это было правильно. Я уважаю позицию каждого. Я знаю Даниэля Де Сантиса, и других товарищей. Даниэль не хочет никому говорить о преимуществе чьей-либо другой позиции. Поэтому он заявляет об этом в такой безапелляционной манере.
Когда умер Сантучо, ничего не произошло, но был дух вооруженной борьбы, желание добиться объединения страны, несмотря на разногласия между перонистами и революционерами по поводу пути действия. Все это уже было своего рода революцией, как говорит Марьяно Пухадас: «Мы все были едины».
Единение стало очевидно, когда все революционные силы объединились для подготовки побега [22 августа 1972 года]. Думаю, это единство должно было полностью реализоваться и спровоцировать грандиозный побег. А вышло все не так. Последние 16 товарищей потерпели неудачу, потому что один товарищ ошибся. Он испугался, услышав выстрелы, и уехал на грузовике.
Побег провалился из-за отъезда грузовиков, так как неправильно был истолкован сигнал, который должны были дать и которого на самом деле не было…
Смешалось все. К тому же это была операция в пустыне. Мне кажется, что она получилась исключительно за счет решительности и дерзости, свойственных той эпохе. Планируешь сбежать, и вокруг абсолютно ничего... Представь, как бы это было — едут 5 грузовиков, которые не были скрыты городскими стенами. Некоторые беглецы вообще искали себе такси или даже шли пешком. Все было спланировано прекрасно, но вот одна деталь не сработала, и случилась катастрофа.
Некоторые, в частности, Фернандо Вака Нарваха[23] и другие товарищи из ERP, которые там были, а также Горриаран в документальном фильме «Трелью» свидетельствуют, что взятие тюрьмы было мгновенным и скоординированным. Все шло как нужно, ведь планировали сбежать, не сделав ни единого выстрела. Лишь только одна ошибка, и все провалилось.
Да, этот выстрел, который услышали. Это была случайность, потому что все было чисто. Только вот эта одна деталь. А так все было почти идеально.
В любом случае, после этого он находился в вашем доме, с братьями, родственниками, со всеми Сантучо, и к тому же в близком контакте с ребятами из PRT-ERP.
Да и я их знал, но не догадывался, что они делали. Я их слушал, но не понимал, что они делали.
Ты знал, что они занимаются вооруженной борьбой?
Знал, что они были вовлечены в борьбу, которую выбрали.
Почему ты говоришь, что ERP берет свое начало в Сантьяго-дель-Эстеро?
Потому что именно в Сантьяго основывается FRIP. Ядро FRIP составляли жители Сантьяго, которые начали интересоваться вопросами индоамериканизма, рассматривали его как [идеологическую] основу. И как мне кажется, когда в какой-то момент начинается «индустриализация» PRT, когда было решено опираться на рабочих промышленности, они постепенно оставили вопрос о корнях, который имел большое культурное значение для региона. Я думаю, что это также было одной из ошибок, потому что при новой стратегии центром всей деятельности, к сожалению, становился Буэнос-Айрес и его рабочий класс, откуда и пошла «индустриализация», а с ней и другой взгляд на положение вещей. И когда на аргентинском севере, в Тукумане и Сантьяго-дель-Эстеро, товарищи стали заявлять о происходящем оттоке масс, рабочий класс не обратил на это внимания. Для меня идеи индоамериканизма дают гораздо более широкий взгляд, потому что это видение культуры не только севера. Таким образом, не стоило бы списывать со счетов то видение культуры, которым обладает человек аргентинского севера. Я знаком с некоторыми деталями споров товарищей из Тукумана, которые обвиняли индоамериканистов в том, что у них — взгляды отставшего в развитии рабочего. И вот из-за усвоения ERP этой новой идеологический базы, опирающейся на индустриальных рабочих, в какой-то момент этот [культурный] ориентир потерялся. Была необходимость обосноваться в главных промышленных центрах, в Кордобе, Росарио, Буэнос-Айресе, потому что там как раз преобладали индустриальные рабочие, которые были перонистами. Такова была политическая необходимость.
Ты говоришь, региональные вопросы были оставлены, чтобы добраться до крупных промышленных городских центров, так как после начала борьбы был необходим политический рост. Кстати, на фабриках люди работали вместе, и рождались дискуссии, но не о том, должен ли рабочий пойти туда или сюда, а о характере труда. Хотя эти дискуссии и ослабляли [партийную] линию, но имели место.
Я полностью согласен. Например, у EPR было два лидера, одним был Роби, а другим Индио Ледесма (команданте Педро)[24], который организовал Монте-Чинголо[25]. Естественно, я полностью согласен, к тому же само название — Революционная рабочая партия — указывало на рабочего как на центрального субъекта исторического процесса, что на самом деле не совсем верно, есть другой множественный субъект: крестьянство.
Они потеряли крестьянство из виду, не работали с ним, то есть работа началась, но при столкновении с моренистами. Когда я говорю моренизм, я имею в виду Науэля Морено, в этом столкновении рабочие и стали центральной осью.
 |
В чем заключалось столкновение с моренизмом?
Причина столкновения с моренизмом была довольно понятной. У Науэля Морено были троцкистские взгляды, он считал, что историю двигают большие всеобщие забастовки и люди, выходящие на улицы.
Он был регионалистом[26]?
Именно. С его точки зрения, вооруженная борьба не идет в авангарде, а является определенной стадией массового мятежа, своего рода «взятием Зимнего дворца», когда все выходят на улицы и могут добиться взятия власти. История и даже сам Троцкий отвергли троцкизм. Троцкий — это одно, а троцкизм — другое.
Роби был больше ленинистом[27] — стремился организовать [партийную] структуру и осуществить переворот вместе с массами. Но все это еще надо было организовать.
На самом деле, после слияния с FRIP, и на фоне вооружения PRT, Роби был в абсолютном меньшинстве против Науэля Морено. Но того победили политически, и тогда уже Морено остался в меньшинстве.
В меньшинстве Науэль Морено...
Науэль Морено. И когда большинство людей в партии стали сторонниками вооруженной борьбы, Морено не примкнул к общей позиции демократическим путем и решил уйти. Потом он действовал антиреволюционно, называл их действия авантюрой и так далее. Он долгое время продолжал участвовать в организации «El Combatiente». Существовало [противостояние] между PRT-«El Combatiente» и PRT-«La Verdad». Этот проект, «El Combatiente», продолжал быть частью PRT вплоть до начала боевых действий. Затем он отделился от PRT.
Это было в 1969-м?
Да.
И [когда возник] ERP?
Мне кажется, в 70-м. На четвертом конгрессе обсуждалась вооруженная борьба.
И было принято решение в ее пользу…
А на пятом конгрессе уже формируется ERP.
В тот период, какой виделись членам ERP историческая роль перонизма и самого Перона как лидера, если выходить за пределы привычных описаний? Как его видели они, находясь там, в Тукумане и Сантьяго?
Важный момент: многие говорили о марксизме, но насколько я понимаю, то, что было в этих организациях, не было марксизмом, он был только на вторых и третьих ролях[28]. Сейчас говорится, что некоторые были марксистами, а некоторые нет, ты сам сказал, что тогда читали марксиста Эрнандеса Арреги[29], но он был, прежде всего, сторонником государственного социализма, с которого начинались все новые направления мысли, в том числе и индоамериканизм. Тогда все наблюдали за проходящими переменами и старались не перенимать паршивые европейские догмы и представления, что все должно быть один в один как там, а не быть приспособленным к национальным особенностям для возможности действовать. У меня были антиперонистские взгляды, которые, вероятно, сформировались под влиянием моего отца. Его заставляли принимать перонизм и он вынужден был отказываться [от своих убеждений]. Мой отец так или иначе не принимал это. [Мне не нравилась] вся эта требовательная настойчивость, авторитаризм перонизма в разных его проявлениях, но потом я открыл для себя нечто замечательное. Свое понимание перонизма я взял из книги «Мораль и пролетаризация». Эта красненькая книжица обозначала ключевые позиции для членов партии, ее автор — Луис «Ноно» Ортолани[30]. Я знаю «Ноно», потому что мы его отвозили иногда в Сантьяго, и он был из тех, кто заявлял о своей позиции по поводу перонизма, и она имела влияние.
Также он различал перонизм и Перона.
Ортолани говорил, что, несмотря на тысячи революционных последователей перонизма, среди которых он назвал Марьяно Пухадаса, несмотря на революционеров, которые были в перонизме, революция — это одно дело, а перонизм — другое. Ни перонизм, ни тем более сам Перон никогда не были революционными. Перонизм как историческое явление был очень ограниченным.
В том числе из-за рабочего вопроса. Будто бы перонизм предполагал, что революционный авангард должен вести большую работу с рабочими массами...
Потому что, как «монтонерос», предложившие четкую программу, так и большинство других вооруженных перонистских групп подразумевали возвращение Перона к власти. Таким образом, очевидна разница, так как у ERP была еще более ясная программа, но она не подразумевала возвращение Перона. Это та линия, которую проводит Луис Ортолани помимо анализа перонизма. Он рассматривал также споры внутри перонизма. Поддерживая очень близкий контакт с Тайаной[31], он знал, что старик Перон уже дышит на ладан. Ставка «Монтонерос» была на то, что даже если Перон умрет, перонизм останется, поэтому они и не придавали значения ругательствам старика[32], Эсейсе[33], Лопесу Реге[34] и бюрократии. Насколько Перон был в здравом уме, вернувшись в Аргентину, сейчас уже неизвестно, но как только товарищи приехали в Эсейсу его встречать, то чуть было не вступили в перестрелку с «Монтонерос». В это время были непонятны отношения между Пероном и ААА[35].
Я много говорил о тех свидетельствах, которые собрал, и все мне говорили, что Перон боролся за то, чтобы вернуться. Старик больше всего опирался в 1960-е годы на FAP, «Монтонерос», но на самом деле Перон нисколько не хотел возвращаться, хотел оставаться в виде бронзовой статуи там, откуда он не мог по-настоящему вернуться. Но он в итоге возвращается, зная, что скоро умрет. Как военный, он должен был усмирить всех, он не мог допустить такого, что Наполеон описал очень ясно: «Не бывает армии с двумя генералами». И вся эта великолепная молодежь его поддерживала через «Арамбурасо»[36], это им он сказал, когда вернулся: «Ребята, а сейчас вы должны подчиниться», а они: «Подчиниться чему?» «Лоренсо Мигелю[37], ААА, Лопесу Реге». Лопес Рега был его личным секретарем, и совершенно ясно, что Лопес Рега находился в другом лагере, Перон не мог об этом не догадываться. Уже даже неважно, много ли часов он пребывал в адекватном состоянии. Мне кажется, что таких часов было немного. А вскоре он умер, как умирает каждый человек. Так что управляли Исабель[38] и Лопес Рега.
И ты тогда учился в школе. В 1976 году ты ее закончил?
Школу я закончил в 1976-м, и переворот я застал еще учась там, в школе им. св. Иосифа. Я помню то 24 марта. Прохладный облачный день — как и в Буэнос-Айресе, в Сантьяго это утро было серым. И эта картинка, как вертолет увозит Исабель. Я чувствовал в народе это ощущение — наконец, ушла эта женщина — будто бы некоторое облегчение. Я же чувствовал, каким ужасным было это правительство, тогда весь мир был разрознен и не знал куда идти.
Нужно принимать в расчет агрессивную политику репрессий, преследования развязывались даже по ложным подозрениям. Многие партизаны говорили, что после Эсейсы необходимо было ответить, все операции разрабатывались [руководством] наверху, но люди, товарищи снизу хотели ответить на получаемые пощечины.
Я имею в виду, что у рабочего класса были неразрешимые вопросы, связанные с убийством «монтонерос» Руччи[39], ERP также захватил Асуль[40] во время демократического правления, все это были шаги к подпольной деятельности. Ужасная резня в Монте-Чинголо… И действия в Монте-Чинголо, я говорю о беспорядочном отступлении.
«Родригасо»[41] было не просто политикой, оно не носило декларативный характер. Это было осознанным политическим заявлением, которое определило то, что произошло в марте 1976 года, что, как ты говоришь, принесло [мнимое] облегчение.
Да, тогда происходило полное отступление, сдача позиций была ощутимой. Не могу сказать, что в начале 75-го года партизаны сами понимали это, они все еще верили, что отход был связан только с забастовкой в Вижа-Конститусьон[42], тогда они говорили: вот это отступление. Я чувствовал, что после Монте-Чинголо все полетело к чертям. Я очень глубоко и по-семейному переживал это. Я знал, что Роби Сантучо принимал участие [в операциях], но у нас не было никакой информации, мы его потеряли и снова не было никакой возможности что-либо узнать. До этих событий в конце 74-го года мы попытались собраться все вместе в семейном кругу. Мы приехали в Буэнос-Айрес на свадьбу нашего двоюродного брата и думали, что Роби приедет, но он не приехал. Все его ждали там, а я, конечно, знал, что он, будучи в подполье, находился совсем в других местах. Мы очень переживали историю с Монте-Чинголо, сельской герильей, и начавшиеся тогда серьезные поражения. В ноябре 1975 года погиб мой дядя «Чичо» и на нас это произвело очень сильное впечатление, и на меня в особенности. Мы получили новость про «Чичо» Оскара Асдрубаля Сантучо[43]: один товарищ, похоже, устроил ему ловушку, а тот слишком ему доверился.
Сантучо тогда был в Тукумане?
Да, в тукуманских лесах. Я ясно помню, как случился военный переворот. Были группы людей из высших сословий, которые просто ликовали. У меня есть два ярких воспоминания о том времени: когда за 10 дней до смерти Роби, я помню, прошел удивительный военный парад, 9 июля[44], тогда у всех только начали появляться телевизоры, яркое изображение в прямом эфире на всю страну, военный парад. Я помню, смотрел на это со своей матерью и сказал ей: «Только подумай, мой дядя хотел победить эту армию».
Когда ты понял, что это было столкновения двух похожих структур, военный аппарат партизан против военного аппарата армии?
После Монте-Чинголо.
Я говорил тогда родителям, что про Роби ничего не известно, и мы говорили об этом совсем редко. Мои бабушка с дедушкой были растеряны, потому что они должны были лететь на Кубу, и мы бы их больше не увидели. Семья начала распадаться. Мы не знали, кто жив, кто мертв, было полное замешательство. Каждый день мы получали плохие новости, что поймали кого-то из моих двоюродных братьев. В трагическую неделю июля была целая череда таких новостей, среди которых похищение Мануэлы, моего дяди Карлоса, жены Хулио, все «испарились». Как говорил этот сукин сын Видела[45]: «Их больше нет, они испарились в воздухе». Не хочу и вспоминать ту роковую неделю. Мой отец был просто разбит, это были тяжелые эмоции. Никаких больше семейных встреч, никогда мы не встретимся и не будем счастливы.
А ты принял призыв Роби, когда после победы диктатуры он воззвал «Аргентинцы, к оружию»[46]?
В тот момент нет. Потому что некоторые товарищи, насколько я знаю, говорили, что в тот момент как раз нужно было отводить войска, отступать. И тут это воззвание... Тогда мы еще получили последнее письмо от Роби. Тот момент я не помню в деталях, но знаю, что это было последнее письмо, в котором Роби предсказывает свою гибель. Он говорит, будто что-то знает, предчувствует что-то, потому что пишет: «Сан-Мартин пытался несколько раз, у Че Гевары было несколько попыток в Боливии» — он как бы говорил: «Я разбит, но я продолжу бороться».
Он чувствовал себя разбитым?
В конце Сантучо чувствовал себя разбитым, к тому же он занимался своего рода самокритикой. Мне кажется, что в глубине души он предчувствовал что-то. И нечто сильное произошло [со мной] в Вижа-Мартелли[47] — все Сантучо склонны к тому, чтобы верить в определенную магию, мы суеверны, мы из суеверного городка. Для меня Вижа-Мартелли очень важна, там убили Роби. Однажды мы остановились на Панамериканском шоссе в Буэнос-Айресе и, заправляя бак, спросили одного человека: «Здесь убили Сантучо?». Толстяк улыбнулся и ответил: «Там, в том доме, на пятом этаже». Тогда мы пошли к тому месту и стали смотреть. Меня впечатлил вид этого дома, он был идеальным местом, чтобы залечь на дно. Выходишь на балкон и видишь все. Я себя спрашиваю, как Роби ничего не увидел, если, только приблизившись к окну, можно увидеть все окрестности. В принципе, понятно, если дом окружают, то стараются делать это незаметно. Но все равно, можно было легко увидеть подъехавшую машину, как из нее выходят люди. Панорамный вид там идеальный. Я оказался в ступоре. К тому же впоследствии на встречах Роби прямо обвиняли во многих вещах, в том числе в продолжении вооруженной борьбы. И вдруг я встречаюсь вот с этим. Я вернулся домой без слов. И потом, когда я говорил с Горриараном, которого из солидарности я дважды навещал в тюрьме, он мне сказал: «Ты должен туда вернуться, потому что вахтер должен знать некоторые вещи, в которых мы подозреваем некоторых товарищей. Но речь не о “монтонерос”, хотя сейчас на них падают подозрения...».
Также есть теория, что Роби сдали «монтонерос».
Да, ее выдвинул североамериканский журналист Андерсен, человек из спецслужб. Несусветная чушь.
В тот день у Роби была встреча с Фирменичем[48], чтобы подписать [соглашение об объединении][49]. Тогда был единственный случай, когда проголосовали против мнения Сантучо. Он хотел остаться в стране, а ему сказали: «Нет, ты уезжаешь». И так начали организовывать его отъезд в Гавану...
Он должен был встретиться с Фирменичем в баре. Об этом мне рассказали потом. Должен был быть подписан договор, который бы помог продвинуться по пути к единству организаций.
Еще есть вопрос о вахтере дома, который мог быть причастным к произошедшему. Это еще один момент, которым могли воспользоваться военные. Вахтер знал обо всех передвижениях. И тут внезапно появляется группа людей. Здесь тоже необходимо объяснение, почему их было так мало, если они знали, что там был Сантучо. Если за каждым повстанцем охотились буквально на самолетах, можно представить, что должно было быть организовано, знай они, что это Роби. Ты говоришь, что он чувствовал себя так, будто поражение было неминуемо, но при этом намеревался продолжать бороться как революционер. Ведь, как говорил Ленин, долг каждого революционера — делать революцию. Думаешь, он просто взял и сказал: ладно, давайте объединимся с «Монтонерос», раз уж мы все в этом дерьме, вместе сможем сопротивляться чуть лучше. Или думаешь, что мог быть какой-то другой мотив или что-то еще?
Думаю, что в этом письме, которое я считаю прощанием Роби, он предсказывал некоторые вещи. Поражение уже произошло, военное поражение произошло 23 декабря 1975 года [в Монте-Чинголо], после него мы сдавали свои позиции, организовывали отступление. Думаю, что он считал объединение с «Монтонерос» необходимым. Единство, о котором он столько раз говорил и которого так никогда и не достигли, стало главной целью. Если мы отступаем, то отступаем все вместе, организованно, чтобы сопротивляться, чтобы это не было беспорядочным бегством. То есть организованное отступление вместе со всеми силами. Я слышал от товарищей из «Монтонерос» и от перонистов, что поражение они почувствовали 19 июля 1976 года, когда погиб Роби. Это очень важно, это значит, что, несмотря на расхождения, все двигались в одном направлении. Почему не получилось объединение? Роби проанализировал этот момент и сказал, что одна из наших больших ошибок была в том, что мы не остались верны духу побега из Росона. Он поздно увидел возможность взаимодействия, и, находясь в одиночестве, только он один видел ее. Ситуация была такова, что нельзя было предложить что-либо иное, это был революционный вихрь, который нельзя остановить, когда тебе захочется. Надо поставить себя на его место, чтобы не критиковать, не понимая обстоятельств. Думаю, что тогда, в разгар отступления, и возникла идея об объединении, его необходимость стала осознаваться более четко. Сантучо отдал свою жизнь за революционное единство с «Монтонерос», в глубине души я верю, что это было именно так.
Утром встреча [с Фирменичем], а вечером он уже уезжал...
Да, билеты уже были там, и он должен был лететь на Кубу.
Известие о его смерти тебе пришло на следующий же день? Ты был в Сантьяго?
Я не помню, сразу пришло известие или нет, но об этом было заявлено мгновенно.
Потому что это было частью пропаганды.
Хотя о смерти заявили мгновенно, мы не верили, потому что уже столько раз говорили, что он умер. И потом, кажется, мой отец или дядя, кто мог связаться с дедом, сообщил [нам об убийстве]. Дед с бабушкой были в тот момент на Кубе. До нас новость дошла уже через Гавану. Это была очень трагичная неделя... Ужасная была ситуация.
Не только из-за семейных переживаний — гибели еще одного брата, но и из-за политического положения.
Мы осознали случившееся позже, когда все подтвердилось, и мы перестали думать, что это очередной шум из ничего. У меня перед глазами — мой отец в слезах. Я очень редко видел, чтобы он плакал. Вся наша семья Сантучо не привыкла показывать свои эмоции, будь то боль или радость.
Из всей огромной семьи Сантучо кто пережил диктатуру и кто нет?
Выжили мои дедушка с бабушкой, вернувшиеся из-за границы. Первым вернулся дедушка. Погибли десять братьев, еще пять погибли или пропали без вести. Амилкар, старший, долгое время был в тюрьме в Парагвае, вернулся, но умер в 1995-м. Он был одним из тех, кто хотел воссоздать PRT в Аргентине. Мои двоюродные сестры пропали без вести, первая — это Мерседес, дочь Карлоса, вторая — Мария-дель-Валье, жена команданте Педро, который умер незадолго до боя в Монте-Чинголо. Пропали братья и сестры моего отца: Мануэла, которая была адвокатом, Карлос, «Чичо», которого убили в Тукумане, Роби и Франсиско Рене, писатель, который пропал, мы не знаем точной даты, но где-то в апреле 1975 года в Тукумане. И еще наши двоюродные братья ищут тех, кто родился в тюрьмах. Две двоюродные сестры в Европе, Хулио — здесь, и на Кубе есть некоторые из двоюродных сестер, два двоюродных брата и тетя. Сейчас мы собираемся на семейных ужинах с детьми Рауля, с моей тетей, иногда приходит Хулио.
Ты не уехал из страны?
Нет, мы остались в Сантьяго, как я уже говорил. Там я жил в тревоге, каждодневной тревоге, каждый вечер или утро ожидая выстрела, и когда мой дед вернулся, это был очень трогательный момент. После того, как умер дед, пришел черед моей бабушки Мануэлы. Я не устаю ей восхищаться, потому что и в горе она никогда не теряла достоинства.
24 марта 2006 года
Примечания
[I] Публикуется с сокращениями.
Комментарии научного редактора
[1] ERP-PRT— революционная леворадикальная организация, действовавшая в Аргентине в 1965—1977 гг. Формально состояла из политического крыла — Революционной рабочей партии (PRT), созданной в 1965 г., и вооруженного крыла — Народной революционной армии (ERP), созданной в 1970 г. Подробнее об ее истории см.: Пальдин И.В. Аргентина в огне // http://saint-juste.narod.ru/V_ogne.html
[2] Сантучо Франсиско Рене (1925—1975?) — аргентинский революционер, идеолог индоамериканизма. Основатель и лидер FRIP, впоследствии член ERP-PRT. В 1975 г. исчез во время боевых действий в Тукумане, дальнейшая судьба неизвестна. Брат Роберто Сантучо.
[3] Рамос Гуртман Хорхе Абелярдо (1921—1994) — аргентинский политик, журналист, общественный и государственный деятель. Сторонник идеологии индоамериканизма, автор работы «Латинская Америка — одна страна». Считается одним из основателей т.н. движения Национальная левая, в которое входили многие аргентинские коммунисты того времени. Среди его ключевых работ также — «История Латиноамериканской нации».
[4] Революционный индоамериканский народный фронт (FRIP) — левая политическая организация Аргентины, действовавшая в 1958—1965 гг. Подробнее о FRIP и его идеологии см.: Пальдин И.В. Аргентина в огне // http://saint-juste.narod.ru/V_ogne.html
[5] Тукуман — северо-западная провинция Аргентины.
[6] Сантучо Хуарес Амилкар Латино (ум. 1995) — аргентинский революционер. Член Коммунистической партии Аргентины, впоследствии — генеральный секретарь PRT. В 1975 г. был арестован в Парагвае. В 1979 г. вышел на свободу и переехал в Европу. Брат Роберто Сантучо.
[7] Гражданский радикальный союз— леволиберальная политическая партия Аргентины, созданная в 1891 г. В 1950-х гг. раскололась на два крыла, одно из которых («Непримиримые») возглавлял Артуро Фрондиси.
[8] Фрондиси Эрколи Артуро (1908—1995) — аргентинский политик, президент Аргентины в 1958—1962 гг. Член партии Гражданский радикальный союз. Во время всего президентского срока вместо обещанной им демократизации управления проводил политику репрессий. Смещен с поста президента в ходе военного переворота.
[9] Морено Науэль (настоящее имя Брессано Капасете Уго Мигель, 1924—1987) — аргентинский марксист. В 1940—1960-е гг. входил в ряд троцкистских организаций. В 1965 г. в результате объединения возглавлявшейся им организации «Palabra Obrera» и FRIP была создана Революционная рабочая партия (PRT). В PRT Н. Морено был лидером умеренного крыла, выступавшего против активной вооруженной борьбы.
[10] Речь идет о подавленной в 1949 г. забастовке работников сахарной промышленности провинции Тукуман.
[11] «Утурункос» — перонистская революционная организация, действовавшая на северо-западе Аргентины в 1959—1962 гг. Получила свое название благодаря прозвищу одного из ее членов — «Команданте Утурунко» (uturunco в переводе с кечуа — оборотень).
[12] Речь идет об операции, предпринятой Народной партизанской армией (Ejército Guerrillero del Pueblo), действовавшей на границе Аргентины и Боливии в 1963—1964 гг.
[13] Ледесма Хуан Карлос — аргентинский революционер, член FRIP и, впоследствии, один из основателей ERP-PRT.
[14] Горриаран Мерло Энрике Арольдо (1941—2006) — один из наиболее известных аргентинских революционеров. Член ERP-PRT, руководитель многих ее операций. Вскоре после военного переворота 1976 г. перебрался в Никарагуа, где сражался в рядах сандинистов. В 1980 г. стал одним из участников операции «Рептилия» — казни бежавшего из страны диктатора Анастасио Сомосы. После падения военной хунты в Аргентине создает социалистическое «Движение все за Родину». В 1989 г. в надежде спровоцировать массовое народное восстание выступает как один из организаторов неудачного штурма военных казарм в Ла-Табладе (район Буэнос-Айреса). В 1995 г. был схвачен в Мексике и передан аргентинским властям. Приговорен к пожизненному заключению, вместе с другими партизанами провел серию голодовок протеста. Был амнистирован в 2003 г.
[15] Речь идет о массовом побеге партизан из тюрьмы строгого режима г. Росона, закончившимся гибелью части бежавших. См. подробнее: Пальдин И.В. Аргентина в огне // http://saint-juste.narod.ru/V_ogne.html
[16] После прибытия беглецов в Чили на президента Альенде было оказано огромное давление со стороны аргентинской военной хунты, требовавшей выдачи партизан.
[17] В переводе с японского — прощай, до свидания.
[18] «Монтонерос» — аргентинская организация городских партизан, возникла в перонистских социалистических кругах в 1966 г. Первоначально выступала за возвращение к власти находившегося в изгнании Перона. Однако когда вернувшийся в страну Перон отказался от проведения социальных реформ, «Монтонерос» быстро проделала эволюцию влево под лозунгом «Перонизм без Перона». В 60—80-х гг. вела вооруженную борьбу против сменявших друг друга военных режимов.
[19] Пухадас Марьяно Хосе Мария Франсиско (1948—1972) — аргентинский революционер, член «Монтонерос». Погиб во время побега из тюрьмы Росона. В ходе террора, развязанного Антикоммунистическим альянсом Аргентины, в 1975 г. была жестоко убита семья Пухадаса. Дом, где находились его родители и два брата, был расстрелян и закидан гранатами.
[20] Тоско Агустин Алемано (1930—1975) — аргентинский коммунист, профсоюзный деятель. В разное время являлся членом Коммунистической партии, Всеобщей конфедерации труда, PRT. Один из главных участников «Кордобасо» — студенческих и рабочих волнений, произошедших в 1969 г. во втором по величине городе Аргентины — Кордобе.
[21] Де Сантис Даниэль Эктор (р. 1948) — аргентинский революционер, общественный деятель. Член ERP-PRT. После военного переворота 1976 г. жил на Кубе и в Никарагуа, занимался преподавательской деятельностью. В 2003 г. организовал при Университете Ла-Платы кафедру Че Гевары — кружок по истории революционных движений в Латинской Америке. Впоследствии подобные «кафедры» появилась также в Росарио и Буэнос-Айресе. В 2004 г. выступил как основатель группы «Геваристская молодость» («Juventud Guevarista»).
[22] Точно нельзя сказать, о ком идет речь. Возможно, об Альберто Мартине Альваресе — аргентинском ученом, занимающемся историей ERP-PRT.
[23] Вака Нарваха Фернандо (р. 1948) — аргентинский революционер, государственный деятель. Являлся членом «Монтонерос». Один из тех, кому удалось выжить и перебраться в Чили после побега из тюрьмы Росона. После падения военной диктатуры в Аргентине занимал государственные должности в провинции Рио-Негро. В настоящее время является членом «Фронта за победу», партии, на которую опирается бывший президент страны — Кристина Киршнер.
[24] Правильно: Ледесма Хуан. Ледесма Хуан Элисео (1950—1975) — аргентинский революционер, один из руководителей ERP-PRT. Возглавлял нападение на военную фабрику в пригороде Буэнос-Айреса в августе 1974 г. Участвовал в подготовке атаки на казармы в Монте-Чинголо, однако за 2 недели до операции был схвачен. Несмотря на чудовищные пытки, Ледесма ничего не сказал о предстоявшем нападении.
[25] Речь идет о нападении ERP на казармы Монте-Чинголо (район Буэнос-Айреса) в 1975 г., закончившемся большими потерями в рядах партизан. См. подробнее: Пальдин И.В. Аргентина в огне // http://saint-juste.narod.ru/V_ogne.html
[26] В данном случае под регионализмом понимается идея экономической независимости регионов (провинций) от Буэнос-Айреса.
[27] Сантучо являлся ленинистом в том смысле, что он предлагал вооруженный захват власти при опоре на рабочий класс.
[28] Это утверждение ошибочно. Конечно, идеи индоамериканизма играли большую роль в идеологии ERP-PRT, однако, безусловно, это была организация марксистского толка.
[29] Эрнандес Арреги Хуан Хосе (1913—1974) — аргентинский писатель, теоретик революционного перонизма. Являлся представителем движения «Национальная левая». В 1974 г. перед смертью получал многочисленные угрозы со стороны «эскадронов смерти».
[30] Ортолани Сааверда Луис (1939—2015) — аргентинский революционер, член ERP-PRT, один из наиболее известных ее теоретиков. Участник побега из тюрьмы Росона.
[31] Тайана Хорхе Энрике (р. 1950) — аргентинский политик, общественный деятель. В начале 1970-х гг. являлся членом организации «Перонистская молодость» («Juventud Peronista»). После возвращения перонистов к власти в июле—августе 1974 г. возглавлял министерство образования. В 1975 г. был арестован, провел в тюрьме 8 лет. В 2005—2010 гг. — министр внешних связей, международной торговли и вероисповедания Аргентины. С 2015 г. работает в структурах торгового союза Меркосур.
[32] Речь идет о первомайской демонстрации 1974 г. в Буэнос-Айресе, во время которой Перон назвал «Монтонерос» тупицами.
[33] Речь идет о т.н. бойне в Эсейсе — нападении ультраправых групп на левых перонистов во время торжественной встречи Перона в аэропорту г. Эсейсы в 1973 г. Это событие послужило толчком для развязывания массовых репрессий.
[34] Лопес Рега Хосе (1916—1989) — аргентинский государственный деятель, организатор массовых репрессий 1974—1976 гг. В 1973—1975 гг. — министр социального обеспечения, в 1974—1976 — генеральный комиссар полиции. Один из создателей и лидеров Антикоммунистического альянса Аргентины (ААА). Во время президентства Хуана Перона и Исабель Перон фактически управлял государством. В 1983 г. был арестован, умер в заключении, не дожив до суда.
[35] Антикоммунистический альянс Аргентины (ААА) — ультраправая террористическая организация, «эскадроны смерти». Создана в 1973 г. Х. Лопесом Регой. В 1974—1976 гг. вела «грязную войну» против левых сил. Жертвами этой войны стали, по официальным данным, 8 тысяч человек, а по подсчетам самого ААА — 10 тысяч. ААА финансировался из средств Министерства социального обеспечения и иных государственных источников. После военно-фашистского переворота 1976 г. большая часть ААА просто влилась в состав карательного аппарата хунты.
[36] Речь идет об осуществленном в 1970 г. «Монтонерос» похищении и убийстве бывшего президента Аргентины (1955—1958) Педро Арамбуру, ответственного за свержение Перона и репрессии против перонистов.
[37] Мигель Лоренсо (1927—2002) — аргентинский промышленник, профсоюзный деятель. Один из главных союзников Хосе Лопеса Реги.
[38] Мартинес де Перон Мария Эстела (более известна как Исабель, р. 1931) — аргентинский государственный деятель, президент Аргентины в 1974—1976 гг., жена Хуана Доминго Перона. Период ее правления был отмечен политикой репрессий против левого движения, а также правительственной чехардой (за неполных два года ее президентства сменилось 38 министров). Смещена с поста главы государства в ходе военного переворота 1976 г.
[39] Руччи Хосе Игнасио (1924—1973) — аргентинский профсоюзный деятель, глава Всеобщей конфедерации труда в 1970—1973 гг. Был застрелен в 1973 г. Исполнители убийства до сих пор не установлены, однако смерть Руччи вместе с бойней в Эсейсе послужили предлогом для активного преследования партизан.
[40] Речь идет о проведенной ERP в 1974 г. атаке на военный гарнизон г. Асуля.
[41] Речь идет о политике, проводимой в 1975 г. министром экономики Селестино Родриго. Результатом его реформ стал тяжелейший экономический кризис.
[42] Забастовка рабочих-металлургов г. Вижа-Коститусьон (провинция Санта-Фе) по просьбе промышленника Лопеса Мигеля была подавлена с привлечением армейских сил в 1975 г.
[43] Сантучо Оскар Асдрубаль (1932—1975) — аргентинский революционер, член ERP-PRT. Погиб в 1975 г. во время столкновения с армейскими частями в битве при Ачерале (селение в провинции Тукуман). Брат Роберто Сантучо.
[44] 9 июля отмечается День независимости Аргентины.
[45] Видела Хорхе Рафаэль (1925—2013) — аргентинский военный, президент страны в 1976—1981 гг. Пришел к власти в результате военного переворота. В годы его правления была развязана «грязная война» против коммунистической и либеральной оппозиции. Жертвами репрессий стали около 30 тысяч человек. После падения диктатуры, в 1985 г. был приговорен к пожизненному заключению. В 1990 г. неолиберальный президент Карлос Менем издал указ о его помиловании. В 2008 г., после того как помилование было признано незаконным, Видела снова был отправлен в тюрьму. Умер в заключении.
[46] Сантучо Р. Аргентинцы, к оружию! // http://saint-juste.narod.ru/a_las_armas.html
[47] Вижа-Мартелли — район Буэнос-Айреса.
[48] Фирменич Сагресас Марио Роберто (р. 1948) — аргентинский революционер, один из основателей и лидеров «Монтонерос». В 1983 г. после падения военной хунты был арестован. Амнистирован в 1990 г., после чего отошел от революционной борьбы и занялся научно-преподавательской деятельностью. В настоящее время преподаватель Университета в Барселоне.
[49] Речь идет о создании «Организации за освобождение Аргентины» (OLA), которая должна была объединить силы ERP-PRT, «Монтонерос» и Коммунистической организации «Рабочая сила» (OCPO). Из-за смерти Сантучо и усиления преследований партизан объединение не произошло.
Опубликовано в интернете по адресу: http://www.rodolfowalsh.org/article.php3?id_article=1814
Перевод с испанского Дементия Петроградова под редакцией Ильи Пальдина и Дарьи Новосёловой.
Комментарии научного редактора: Илья Пальдин, Евгений Лискин, Александр Тарасов.
Луис Орасио Сантучо (р. 1959) — аргентинский юрист, общественный деятель, журналист, племянник революционера Роберто Сантучо.