| Saint-Juste > Рубрики | Поддержать проект |
Аннотация
|
С момента смены общественной системы в Венгрии — где мы живём в условиях такой формы правления, как парламентская республика, поэтому вопрос о верховной власти решается на парламентских выборах — до сих пор прошло пять свободных выборов. Наиболее успешной в них была Венгерская социалистическая партия, поскольку ей трижды (в 1994, 2002 и в 2006 гг.) удавалось победить, и она становилась определяющей силой в правительственной коалиции. И всё же её расцвет порождает многочисленные сомнения, и вот уже в третьем по счёту правительственном цикле поддержка партии со стороны общества постоянно — вот уже в течение двух лет — опускается до нижней точки. Параллельно с этим закатом усилились позиции национального консервативного направления и крайне правых сил. Расширились их лагерь и влияние. Почему?
По мнению автора, речь идёт не только о венгерском, но в значительной степени и о международном явлении, которое, разумеется, имеет национальную специфику.
Именно поэтому: I) он излагает свои тезисы о национальной социал-демократии как всемирно-историческом явлении и о его нынешних тенденциях; II) он характеризует стратегию ВСП [I] как специфический случай; прямым следствием данной стратегии, по мнению автора, является снижение её поддержки со стороны общества.
С образованием капиталистического общества зародились определённые общественные отношения между трудом и капиталом, в которых можно найти многоплановые, объективные и субъективные противоречия в сфере интересов. В условиях промышленного капитализма, который сложился под влиянием крупной промышленности с использованием машин, рабочие — на микроуровне — попадают под действие, с одной стороны, внутризаводской организации, указаний руководителей производства, с другой стороны, на макрообщественном уровне, — в мир потребностей экономики товарообмена, ориентированной на получение прибыли. В результате воспроизводства рабочей силы, исторически достигнутого уровня заработной платы и формирования условий труда они непременно становятся заинтересованными в том, чтобы оказывать влияние на формирование этих общественных отношений.
Начиная с середины XIX в. развернувшееся в условиях капиталистической свободной конкуренции, самоорганизующееся рабочее движение складывалось и развивалось в рамках вышеназванных структурных условий. Выход на арену самого специфического продукта классовой борьбы рабочих — объединение в рамках профсоюзов и выступления первых рабочих партий — в большинстве стран Европы происходил параллельно. Защита интересов рабочих, самообразование, культурная и общественная активность сочетались с экономической, политической и идеологической борьбой, со школой организации в рамках класса. В этих условиях в период между 1889 и 1917 гг. социал-демократия превратилась в господствующее идейное и политическое течение современного рабочего движения. Его первым организационным успехом стал I Интернационал, который начал действовать с 1864 г. и являлся международной партией с национальными секциями.
Первой самостоятельной социал-демократической партией можно считать Всеобщий германский рабочий союз (1862), который связан с именем Фердинанда Лассаля, и который — в отличие от английского чартистского движения и движения луддитов (разрушителей машин) того времени — имел организацию, которая охватывала почти всю страну. Однако по-настоящему массовые социал-демократические партии окрепли в период II Интернационала. В отличие от различных мелкобуржуазных социалистических (анархизм, прудонизм, лассальянство) и оппортунистических (Бернштейн) направлений, марксизм, который поддерживал все три формы классовой борьбы, но отдавал преимущество политической борьбе, стал играть роль гегемона. Развязанная с целью передела мира в буржуазно-национальных интересах Первая мировая война разделила социал-демократов. В этой проблеме правые или умеренные социал-демократы, сохранявшие верность национальным целям, разошлись с революционно настроенными левыми и с формирующимся коммунистическим движением, которое в качестве первоначальной и конечной цели выдвигало свержение капиталистической системы и построение социалистического общества. В бывших социалистических [II] странах Центральной и Восточной Европы в период 1948—1988 гг. у власти находились коммунистические партии, которые с наступлением новых, поворотных изменений 1989—1991 гг. стали обретать черты социал-демократии. Но они уподоблялись не собственным более ранним образцам, а стали походить на современные партии. Для того чтобы понять это, необходимо рассмотреть метаморфозы, которые имеют значение с точки зрения истории западноевропейской политики. Деятельность и политику социал-демократического движения, если посмотреть на него с сегодняшней точки зрения, можно разделить на четыре больших периода, которые качественно отличаются друг от друга.
В свою очередь, изменение стратегии после 1951 г. по двум направлениям дифференцировало национальные партии, которые ранее объединял Социалистический Интернационал и которые ещё ссылались на «демократический социализм» с этическим содержанием. С одной стороны, большинство партий северных и латинских стран из числа первоначальных целей движения сохраняет требование социальной демократии, и в изменившихся условиях пытается осуществить равенство общественных возможностей для широких слоёв трудящихся и мелкой буржуазии. Они защищают принцип демократической общественной мобильности по направлению снизу вверх, осуществлённый в рамках «общества благоденствия» и воплощённый в виде государственного перераспределения, материальных компенсаций (здравоохранение и социальное обслуживание, бесплатный или за небольшую плату реальный для широких масс доступ к культурным ценностям). В отличие от сторонников либерально-консервативного подхода они не редуцируют демократию до сферы политики (где принцип демократизма является всего лишь средством избрания руководителей). Они придерживаются первоначального, социал-демократического значения данного понятия, которое требовало доступности материальных и духовных ценностей. Такие современные устремления выражают сегодня «евролевые» партии, часть из которых является социал-демократическими. Монетаристской Европе они противопоставляют собственную концепцию социальной Европы, и настаивают не на интеграции «еврократии» и крупного капитала, а требуют формирования «Европы народов». Они поддерживают выступления трудящихся за экономические, социальные и культурные права, защиту общественных благ и общественной собственности, введение 35-часовой рабочей недели во Франции, участие в принятии решений, требуют соблюдения непосредственных демократических прав и введения налога Тобина [V] в международных масштабах.
С другой стороны, в богатом англосаксонском мире, на немецкой и австрийской почве — по странному стечению обстоятельств в Венгрии имеет место именно их влияние — в большой степени они приблизились к буржуазно-либеральным и социально-либеральным взглядам. Продуктом этого стал «третий путь», т.е. путь, который связывают с именами Блэра и Шрёдера. При этом выражение «третий путь» означает поиски тропы между традиционной социал-демократией и неоконсерватизмом — с позиций рыночной интеграции частного хозяйства. Принимая основную тенденцию в интерпретации неолиберальной экономики, касающуюся глобализации, они отказались от защиты социального государства, «государства благоденствия», они критикуют его как «патернализм» и считают его излишним вмешательством государства в экономику.
Себя они оправдывают тем, что, с одной стороны, они лучше проводят дела, связанные с капиталистической глобализацией, чем это делают национально-консервативные буржуазные политические образования правого толка, с другой стороны, тем, что корректируют уничтожение системы обучения и здравоохранения, крах политики Рейгана и Тэтчер. Таким образом, в отношении минимального неолиберального государства они проповедуют философию «маленького, но в некоторых отношениях очень крепкого» государства.
Для того чтобы точно определить место социал-демократии в политической классификации, необходимо и в теоретическом плане выяснить её отношение к неолиберальной позиции. В возможном соотношении трёх общественных организующих принципов — рынок, государство (перераспределение), самоуправление — закон, которого они придерживаются: «как можно больше рынка, как можно меньше государства и никакого общественного самоуправления, и никакой взаимности и общественной собственности». На противоположном полюсе находится принцип коммунизма: чем больше будет (было бы) общественного самоуправления, которое является следствием трудовых организаций, находящихся в общественной собственности, и непосредственным следствием общественного характера труда, тем меньше нужно будет отчуждённой государственной власти (государства) и его посредничества на рынке. Таким образом, комбинации трёх факторов, имеющих различные пропорции, социал-демократия в принципе превращает в «золотое покрытие» своего мышления, что сегодня можно выразить в формуле «много рынка с участием государства и с самоуправлением местного, поселкового, областного уровня за общим знаменателем представленного выше раздвоения». Однако частную власть, стоящую над экономикой, а также рыночную интеграцию частных собственников они также рассматривают как табу, как неприкосновенную бесспорность (что мы видим также и у неолибералов).
Однако надо признать, что ни в результате выборов, ни в сфере политического влияния социал-демократические партии не сумели добиться того влияния в Европе, какое они имели раньше. Именно в результате того, что они не оправдали ожиданий, которое предъявляло к ним общество, в Германии с выступлением «Linke» (Гизи [VI]— Лафонтен [VII]) началась (и, судя по всему, получило продолжение во Французской социалистической партии) некая существенная дифференциация: вразрез с постоянно отклоняющимся к центру, в сторону буржуазного либерализма основным направлением выступают народные силы, критически относящиеся к капитализму и имеющие левый уклон. Ранее приводившие к успеху кейнсианские экономические рычаги в мировой экономике, где доминируют транснациональные компании (ТНК), в условиях международного финансового, валютного рынка и рынка ценных бумаг потерпели крах. В результате концентрации и централизации капитала главными участниками глобализации становятся не малые и средние национальные государства, а великие державы и ТНК. Не через эвфемизмы рыночной экономики, а через накопление капитала (и через крупный капитал, который ищет средства для противодействия тенденции падения нормы прибыли) могли бы стать понятными основные процессы мировой экономики. Основная часть социал-демократов не сознаёт того, что в условиях глобального капитализма многие уже заметили: не марксизм «находится позади них», а они сами находятся позади критического анализа общества XXI в., основывающегося на марксизме. В этом отношении положение в Венгрии нисколько не лучше.
С момента образования в 1989 г. ВСП прошла через четыре крупных перелома, а модификацию отличительных черт её политики можно описать в четырёх фазах.
В период между октябрьским, преобразовательным съездом 1989 г. и маем 1990 г. ВСП действительно была (также) партией-преемницей, если под этим понимать то, что в моменты «демократического перехода» многое ещё было под вопросом, и ценность многих из целого ряда несомненно имевшихся достижений «социалистического» государства ещё можно было (бы) попытаться защитить. Среди них можно назвать продуктивность сельскохозяйственных кооперативов и некоторые другие элементы экономики смешанного характера, высокий уровень и гуманизм культуры, наличие общественной безопасности, высокий уровень уверенности в завтрашнем дне и приемлемый уровень различий в социальном положении. Партия-преемница в то время ещё представляла единство двух крыльев в рабочем движении, это проявлялось также и в том, что председатель партии Режё Ньерш [VIII] пользовался бесспорным авторитетом и уважением. Однако эта стадия продолжалась недолго.
Второй период начался с поворотного съезда партии в мае 1990 г. Вслед за всемирно-политическим крахом, произошедшим в Румынии, Чехословакии, ГДР, рухнули и ещё имевшиеся на первом этапе возможности, и частично как следствие этого сложилась новая линия: начался форсированный процесс превращения партии-преемницы в социал-демократическую. Её лидером был здравый политик Хорн, а манифестом — разрыв не только с «коммунистическим прошлым», который выражался в требовании превратить партию в социал-демократическую, но и с единством рабочего движения. (Таким образом, в историческом плане это был обратный шаг по сравнению со стратегическим лозунгом Коминтерна 1919 г., с большевизацией социал-демократии). Необходимо подчеркнуть, что тогда большинство членов партии социал-демократию понимали не в её сегодняшнем смысле, а в традиционном: они понимали под этим требование социальной демократии. Таковы были программы общественных реформ, которые в актуальном экономическом и политическом силовом поле указывают именно это направление. Хорн весьма успешно сплотил партию и превратил её в сильную оппозицию, перед выборами 1994 г. ему удалось показать значительную перспективу: его позиция, которая выражалась в словах «можно лучше — можно по-другому», содержала в себе не только критику неоконсервативной политики Анталла [IX], но и обещание: «трудящиеся заслуживают большего от смены общественной системы». Председатель партии Дюла Хорн успешно привнёс в партию персональное и функциональное единство в период между 1990—1994 гг., когда партия находилась в оппозиции, а на вторых выборах (1994) как кандидат на пост премьер-министра от партии, добившейся впечатлительной победы (54,5 % мандатов!), он следующим образом сформулировал требование сознательных изменений, которых добивалось общество: «Некоторые в течение четырёх лет считали, что люди существуют ради смены общественной системы. Настало время, когда надо думать наоборот — смена общественной системы должна служить интересам людей. Демократия должна означать не только то, что мы можем свободно выбирать и заниматься предпринимательством, но и то, что должны измениться фактические условия жизни людей» [1].
Следует также указать на то, что до 1998 г. ВСП находилась в несколько более выгодном положении, чем партии-соперницы, которые после второго периода правления правых стали постепенно исчезать. На протяжении более чем десятилетия такое преимущественное положение имело две причины.
А) Левая направленность венгерского общества — и в традиционном, и в актуальном смысле этого слова — детерминируется формами повседневной жизни, хотя и при разном положении дел. Даже тогда, когда с позиций собственников в современном обществе конкуренции она — под знаком солидарности и общественного равенства — выступает против явлений дифференцирования, против нежелательной поляризации общества. Так было и в то время, когда при «государственном социализме», в существенно отличающихся друг от друга условиях общественной собственности [X] по-разному проявлялось понятие равенства-неравенства в материальных условиях (обучение, культурный досуг, финансовая, воспитательная сторона) достойной человека, разумной жизни, при этом вовсе не обязательно речь шла об уравниловке. Основы понятия «общество левой направленности», его мировоззрение, отношение к политике, привычные формы действий находят своё выражение в совершенно разных формах, они могут получить подтверждение и с высоким уровнем постоянства получают его в повседневности. Это должна вселять в сознание политическая партия, она должна организовывать это. Именно это подразумевал А. Грамши под понятием «hegemonia primer» [2] — интеллектуальная и моральная, убеждающая и объясняющая сила. Именно поэтому нет ничего удивительного в том, что члены бывшей ВСРП (на пике своей истории она насчитывала 1 миллион человек) оказывали воздействие на общество через систему семейных и социальных отношений, с помощью приёмов, которые несли в себе образцы взглядов, через наследуемые механизмы социализации [3]. Тот факт, что в отличие от других партий ВСП имеет не ситуативную, а стабильную стратегическую базу избирателей, которая, согласно исследованию Ференца Гажо, составляет 25—28 %, объясняется в значительной степени именно данной причинной связью. Поэтому данную «левизну» нельзя свести только к привязанности к «системе Кадара», к определяющей силе традиций, как нельзя также и полностью отделить от неё. Венгерские левые едины в том смысле, что и до 1989 г. определённая часть взрослого населения идентифицировала себя с левыми. Состав венгерского левого движения непостоянен в том смысле, что в изменяющихся условиях жизни всегда имеются поколения, которые вливаются или выходят из него, а вопрос заключается в том, воспроизводятся ли идентично левые на расширенном или суженном уровне. Как показывает опыт, левое движение, которое представляет ВСП, более привлекательно для людей старше 50 лет (38 %), чем для молодёжи (лишь 18 % его самых молодых участников считают себя левыми — исследование Ф. Гажо), в этом состоит подлинная проблема партии. Два года назад значительно сократилась поддержка ВСП: с 2,5 миллионов до 1,5, в то же время девальвировалась и организационная жизнь партии (количество её членов сократилось приблизительно до 17 тысяч человек).
Б) По сравнению со всеми другими партиями и политическими образованиями в 1989 г. ВСП начала свою деятельность в более выгодном положении; хотя и с тенденцией к снижению, но такая ситуация сохранялась до 1998 г. Её преимущество состояло в том, что, как уже говорилось, когда-то она обладала не только организацией в масштабах всей страны, но и знаниями в технике власти, навыками и капиталом связей, который был накоплен в 80-е годы во властных группах партии-предшественницы. Всякая политическая партия является также коллективом, который объединяют определённые интересы, но в этом отношении ВСП имела за плечами широкие и прочные связи как в экономике, так и в политической и культурной сфере. Благодаря своему представительству в экономической и в общественной сфере, благодаря интеллигентам, работающим в средствах массовой информации, а также интеллектуалам, способным придать рациональность действиям, объединяющим коллектив, она начала свой путь не в качестве формальной организации, как это было с новыми партиями. За такое преимущественное положение, которое проистекает из предпосылок, которые имела партия, противники презрительно называют её «номенклатурной», «партией экономической элиты». Но в действительности не существует такой системы, которая не обладала бы правом назначения на должность. Таково понятие номенклатуры, свободное от мистификаций [4].
Эти характеристики, представляющие общественный фон ВСП и её компетенцию в правительстве, с учётом результатов пяти свободных парламентских выборов, доказывают, что проводя анализ, имеет смысл рассматривать её не как наименьшее из многочисленных зол, или не как так называемый спасательный пояс «кадаровского маленького человека», оставшегося от прошлого (Петер Тёльдешши [5]), а как покоящееся на собственном фундаменте комплексное политическое образование, и попытаться таким образом понять её — вместе с её расцветом и упадком, который сегодня называют значительным.
Второй поворот произошёл в десятый месяц правления, с введением пакета «стабилизации экономики», который осуществлялся как путч. Хорн пытался противостоять ему, но под внешним давлением МВФ и в интересах восстановления внутреннего равновесия он не мог отступить от пакета Бокроша [XI] и — как следствие — отказаться от своих обещаний. Без предварительного утверждения собственным парламентом — вопреки ему введенная экономическая и общественная политика закручивания гаек, в результате которой четыре министра подали в отставку, он стал не только инструментом повышения рентабельности частного предпринимательства и улучшения финансового равновесия, но и положил начало изменению характера ВСП. С Бокрошем внутрь ВСП проникла неолиберальная экономическая политика, чтобы в результате соотношения интересов приобретать всё больше сторонников среди предпринимателей.
Придерживающаяся левых взглядов и не оправдавшая в то время ожиданий общества партия утратила власть, за что она поплатилась головой Хорна. С ним ВСП ещё сохраняла некоторые плебейско-демократические элементы, присущие ей ранее, но после 1998 г. они совершенно исчезли из руководства партии. Когда произошёл новый поворот, в двойственности состава ВСП, которая характерна также и для международной социал-демократии, на первый план всё в большей мере стали выдвигаться те, «по мнению которых традиционная система ценностей действует и в новых условиях», т.е. «идущие по третьему пути».
Необходимо также остановиться на четырёх ценностях, которые остались у партии от концепции традиционной европейской социал-демократии: это безусловная защита парламентаризма, последовательная критика крайне правых, в том числе расизма, ксенофобии и антисемитизма; социальная поддержка «нуждающихся»; готовность правительства к реформам. Это элементарный минимум, который принимается в партии всеми. Что касается понимания термина «нуждающиеся» — т.е. проигравшие от смены общественной системы, что, кстати, также не является точным понятием, — или «нужда», которое основано на социальном равенстве и которая противопоставляется субъективному праву, которую необходимо доказать, это понятие политики ВСП употребляли с большим разбросом в толковании. Вот почему отсутствует константа того, в какой сфере влияния, какими методами и в какой степени должна воплощаться социальная чуткость партии [6]. В 1994—1998 гг. правительство, возглавляемое ВСП, вопреки своим обещаниям не остановило раскола венгерского общества надвое. Перед силами глобального капитализма данное правительство, так же, как и правительство ФИДЕС [XII] (Союза молодых демократов), оказалось слабым. Однако мы можем рассматривать это как задачу-максимум, невозможность решения которой ещё не исключает выполнения менее масштабной задачи. Социальная политика, провозглашённая ВСП, скорее направлена на маргиналов, на самые бедные слои (в противоположность замыслам ФИДЕС, направленным на преодоление сползания в нищету средних слоёв), хотя при этом ВСП подчёркивает, что не хочет быть «партией пораженцев». Во всяком случае, принцип поддержки нуждающихся стоит на главном месте в долгосрочной программе партии 2000 г. Кроме того, политики всё чаще делают акцент на данном моменте, а это равноценно тому, что постфактум компенсируют уже нанесённый ущерб, т.е. это никоим образом не является превентивной концепцией.
Итак, мы дошли до нынешнего состояния. Рассмотрим результаты, которых партия добилась на парламентских выборах:
| Процентное выражение показателей, которых ВСП добилась в Будапеште и по всей стране | Показатели ВСП по одномандатным округам (кол-во избирательных округов/ кол-во побед) | |||||||||
| 1990 | 1994 | 1998 | 2002 | 2006 | 1990 | 1994 | 1998 | 2002 | 2006 | |
| Будапешт | 35.15 | 33.13 | 44.12 | 32/1 | 32/28 | 32/28 | 32/27 | 32/25 | ||
| В целом по стране | 8.55 | 32.99 | 32.92 | 42.05 | 43.21 | 176/1 | 176/148 | 176/57 | 179/79 | 176/104* |
* В том числе результаты шести общих списков ВСП—СДС [XIII].
Что же касается двух последних лет, многочисленные данные социологических опросов в единодушно показывают, что происходит значительная утрата влияния, но к этому вопросу мы ещё вернёмся в дальнейшем.
Общеизвестно, что примерно в 1997—1998 гг. венгерская экономика достигла уровня 1989 г., и начиная с этого момента до 2006 г. развитие шло по нарастающей. В результате этих восьми-девяти благоприятных лет в 2002 г. родилась программа построения «общества благоденствия», которая была продолжением правильно начатой политики (повышение уровня минимальной заработной платы и уровня жизни в секторе госслужащих) правительства правых, возглавляемого Орбаном. Это была компенсация за резкое ухудшение уровня жизни трудящихся в предшествующие девять лет. Но к 2006 г. вновь произошло нарушение равновесия, ухудшился внешний платёжный баланс (бремя долгов) и показатель внутреннего дефицита (в процентном отношении к ВВП). Не удалось найти ответы, которые по своим масштабам соответствовали вызовам; введённая пенсия за 13-й месяц и повышение заработной платы госслужащих, по мнению экономистов (но не населения!), привели к перерасходам в общественном секторе. Всё сильнее обострялась политико-экономическая дискуссия. Снова пошла в наступление экономика предложения [XIV] класса предпринимателей и финансово-банковской сферы. Что более необходимо для восстановления баланса — стабилизационные, ужесточающие меры или снижение налогов и радикальное сдерживание правительственных расходов? Всё это привело к постоянному изъятию ресурсов из общественной сферы в ущерб системе образования и социального страхования (здравоохранения и пенсионного обеспечения), что одновременно сопровождалось стремлением к приватизации данных сфер. (Так, например, делались неудачные попытки создать частные пенсионные кассы; в системе здравоохранения закрывались больницы, частично они были приватизированы; было создано очень много частных образовательных и духовных образовательных учреждений, весьма разных по своему уровню. В то же время число студентов вузов, как бюджетников, так и обучающихся по платной системе, увеличилось в три раза, следует отметить, что массовость обучения сопровождалась значительным снижением уровня преподавания. Общественная сфера приобретала рыночный характер).
Меры ужесточающего характера, которые начало применять осенью 2006 г. коалиционное правительство ВСП—СДС, возглавляемое Ференцем Дюрчанем, были успешно торпедированы весной 2008 г., когда оппозиция провела референдум по вопросу о плате за визит врача. С политической точки зрения референдум блокировал реформу здравоохранения и привёл к выходу СДС из коалиции. Общественное недовольство успешно использовали усилившиеся венгерские правые, значительно укрепили свои позиции откровенно крайние правые, а также национал-радикалы. Мировой экономический кризис 2008 г. нанёс настоящий удар по венгерской экономике, которая и без того страдала от дисбаланса, нуждалась в восстановлении. Бреющий полёт [7] венгерского форинта, кредитный кризис в сочетании с «негативным ростом» (было запланировано падение ВВП на 3 %) — всё вместе это привело к дальнейшему закручиванию гаек правительством. Об идеях Кейнса, которые оживляют кризис, не могло быть и речи (если не учитывать некоторых источников развития, предоставленных ЕС). Под знаком повышения конкурентоспособности здесь проводится политика перераспределения доходов только и исключительно в пользу класса предпринимателей-капиталистов. В то время как суть системы состоит в том, что она индивидуализирует прибыль, правительство ВСП призывает население к жертвам, перекладывает потери на плечи общества. Очевидно, что потери обанкротившихся банков капитализируют из бюджета, хотя они являются венгерскими дочерними предприятиями крупных зарубежных банков. Урезание общественной сферы, провозглашение принципа «заботься о себе сам» (т.е. в медицинском обслуживании, в сфере высшего образования и пенсионного обслуживания всё в больших масштабах упор делается на собственные силы, в зависимости от кошелька), минимальный, ограниченный эталон государства — всё это действия правительства, ориентирующегося на рецепты неолиберализма и «экономики предложения». А её исполнителем стало правительство ВСП, которое в отдельных случаях, т.е. в зависимости от того или иного дела, получало поддержку парламента, а с лета 2008 г. находилось в меньшинстве. Его экономическая и социальная политика имела то же направление, что и у либеральной партии (в периоды 1994—1998, 2002—2008 гг. находившийся в меньшинстве партнёр по коалиции), разница между ними была лишь в темпе мер, которые предстояло принимать, и в их масштабах. В действительности «третьего полюса», идейной основы и социальной базы в политически разделённом венгерском обществе нет: силы национал-консерватизма и либерализма (а также их разновидности) сражаются друг с другом так, что в парламентской политике вопреки конкуренции особых партийных интересов качество социал-демократии всё больше растворяется в либерализме. Эталоны и доктрины исключения государства, приватизации, монетаризма и индивидуальной ответственности (забота о самом себе) всё чаще встречаются как принципиальные движущие силы в принятии решений. Лексика левоцентристской «народной» партии и её жесты носят менее проэлитный аристократический характер, чем у либеральной партии, которая открыто и всегда в интересах предпринимателей и капиталистов готова перегруппировать перераспределение прибыли (и нагрузок, падающих на общество) [8]. ВСП периодически позволяет себе популистские жесты (например, в трактовке цыганского вопроса в Венгрии, или в том, что оказание помощи нуждающимся она привязывает к программе выполнения общественных работ, которая в двух депрессивных областях страны, в Боршод-Абауй-Земплене и в Сабольч-Сатмар-Береге, где сосредоточено 40 % цыганского населения, и гроша ломаного не стоит). Однако она не может представить себя sui generis, потому что ни идейные основы и координаты её действий (с каноническими ценностями «Свобода — Равенство — Братство», с официальными лозунгами, которые для многих не являются обязательными), ни смешанный, носящий черты «народной» партии характер её общественной базы не создают для этого возможностей (всеядная, catch all [XV] партия — Кирхеймер [XVI]). Одновременно представлять интересы крупного капитала, служащих, работников интеллектуального труда, малообеспеченных слоёв, а также венгерских мелких и средних предпринимателей представляется слишком сложной задачей. «Государства благоденствия», социальные государства (Welfare state, sozialer Staat, I’État social), которые успешно действовали в национально-государственных рамках организованного капитализма, под давлением доминирующих в мировой экономике транснациональных капиталистических компаний за небольшим исключением исчезли примерно после 1979—1980 гг. Потенциальным ответом социал-демократии на транснациональную глобализацию в 1980-е годы мог бы стать выход регулируемого капитализма из национально-государственных рамок на уровень ЕС, однако партии социал-демократии даже не попытались сделать этого тогда, когда они были самыми сильными политическими формациями ЕС. А смена политической системы в Венгрии в данном силовом поле происходила и происходит в условиях господства неолиберальной идеологии и неолиберальных сил, власть которых служила примером [9]. Пусть и не сразу, и не без противоречий, однако постепенно такое толкование ситуации и мира обрело своё место в ВСП; таким образом, социалистическая, социал-демократическая партия преобразовалась в социал-либеральную формацию. Она превратилась в один из вариантов неолиберализма, который под давлением капиталистической глобализации постоянно ищет путь, который вывел бы её с левых позиций к политическому центру.
Венгерская социал-демократия долгое время, на протяжении трёх циклов, пользовалась доверием большей части общества. Может быть, она пользовалась им слишком долго. Она оказалась взвешенной, но лёгкой [XVII].
Ограничительные пакеты Дюрчаня, его меры по преодолению кризиса едва ли можно было пережить политически удачно. Рейтинг популярности премьер-министра достиг рекордно низкого уровня (всего 18 %): в течение 20 лет ни у одного из предшественников не было такого низкого показателя [10]. Результаты опроса общественного мнения относительно партий (последнее проводил Сонда Ипшош [11]) уже более двух лет колеблются в пределах нынешних пропорций, по сути дела, они приняли стабильный характер.
Среди тех, кто точно обещает отдать голос, доля поддерживающих ВСП составляет 27 %, а ФИДЕС — 61 %, среди всех, имеющих право голоса, доля поддерживающих ВСП составляет 17 %, а ФИДЕС — 34 %, лагерь ВСП — 1,4, ФИДЕС — 2,6 миллиона человек.
К тому же лагерь ВСП более пассивен, чем у её главного правого конкурента; он менее устойчив, в результате неуверенности более склонен к отсеву. 6/10 лагеря ВСП и 3/4 лагеря ФИДЕС уверены, что в будущем отдадут свой голос данной партии.
Характерно, что СДС (Союз свободных демократов) и ВДФ (Венгерский демократический форум) вышли всего лишь на 2 %-ный уровень (это означает, что их лагерь насчитывает прибл. 150 тыс. человек, т.е. они имеют незначительную поддержку, что может даже привести к тому, что партии не пройдут в парламент [XVIII]), в политической палитре лишь крайне правый «Йоббик» выступил как значительная новая сила (3 %), имеющая шансы на прохождение в парламент [XIX].
В зависимости от масштабов участия граждан в выборах, от количества голосов, внутренних пропорций в союзах эти тенденции создают для ВСП вероятность трёх выходов.
Мы не знаем, насколько сильным оппозиционером станет она после выборов 2010 г., но можно с уверенностью сказать, что партия не победит. 1. Возможно, если правые будут составлять большинство в 2/3, она сможет лишь ассистировать им в написании новой, своеобразной национально-консервативной конституции и в связанных с ней устремлениях по государственному устройству. 2. Возможно, она будет даже ещё слабее и — подобно польским левым — распадётся на составные элементы. 3. Не исключено также, что и у нас начнётся процесс выделения некоего образования типа «Die Linke» (Левая партия), как это случилось в Германии и во Франции — процесс грюндерства [XX] на заброшенном, опустевшем социал-демократическо-
Это привело к разочарованию в партии, и она встала на путь заката. На сегодняшний день она утратила также и ту историческую функцию, которую в течение долгого времени, до 2006 г., выполняла в период «мирного политического перехода» в Венгрии. Таким образом, на венгерском политическом поле истинно социал-демократическо-
Примечания
[1] См. об этом: Az MSZP stratégiája: út a győzelemhez. — В книге: Parlamenti választások 1994. Politikai szociológiai körkép. Budapest, 1995.128. old.
[2] Gramsci A. Az új fejedelem. Budapest, 1977 (перевод Я. Бетлена).
[3] По данной проблеме см.: Angelusz R. — Tardos R. A választói magatartás mögöttes pillére. Az egykori MSZMP-tagság szerepe. — Politikatudományi Szemle. 1995, № 3.
[4] В вопросах приватизации, связанных с различными вариантами мысли о циркуляции элит, которым посвящена значительная венгерская и зарубежная литература, ВСП часто выступает против капиталистов. В большинстве случаев забывают о здравой социологической взаимозависимости, согласно которой возможности приватизации техноструктуры, которая поддерживает работу предприятий, в немалой мере определяются знаниями и опытом. Тот, кто в переходный период говорил о приватизации, частной власти, стоящей над экономикой, тот привёл на данные места старых руководителей предприятий, ставших собственниками, специалистов по экономике и финансам. Для понимания того, как действует система, гораздо большее значение имеет объективность отношений, чем вопрос о том, кто персонально занимает место, кто воплощает класс частных собственников. Вопрос о том, насколько удачно распределила поле власти парламентская система «смены номенклатур», я рассматриваю в своей статье «Tendenciák Magyarországon a parlamentáris jogállam kialakulásától napjainkig» в книге «Rendszerváltás és társadalomkritika» (Budapest,1998. 235—244. old.)
[5] Tölgyessy P. Itt van Rhodus, most ugorj! — Népszabadság, 6.06.1998.
[6] В литературе данную проблему интересно отражает Андраш Чанади: в центр некоей мнимой или действительной социалистической политики он ставит задачу через различные институты организованно решить противоречия между привязанными к своим традициям, вытесненными на обочину капиталистической экономики, не выдерживающими расходов, связанные с этой экономикой крестьянскими либо полукрестьянскими слоями и модернизирующимися, производящими товар капиталистическими секторами (Csanády A. Társadalmunk törésvonala és viszonya a baloldalisághoz. — Eszmélet, № 54 [2002].)
[7] Летом 2008 г. курс национальной валюты по отношению к евро с (завышенного уровня) 235 форинтов за полгода дошёл до 300 форинтов (заниженный курс).
[8] В то же время в защиту лаицизма или прав меньшинств в борьбе против политизирования, имеющего этническую, расовую основу, либеральная партия проводит более последовательную линию, чем ВСП. Однако система часто «борется уже не с бедностью, а против бедных» — разоблачительно-находчиво сказал наш писатель Дёрдь Шпиро.
[9] Экономический либерализм в европейском смысле слова является стоящей над экономикой частной властью (частной собственностью) и её интеграция с рынком является главным принципом организации общества, с умеренным участием государства.
[10] Результаты наихудших показателей рейтинга предыдущих премьер-министров: Йожеф Антал — 25 %, Дюла Хорн — 29 %, Петер Меддешши — 37 %, Петер Борош — 39 %, Виктор Орбан — 40 %. (Результаты опроса общественного мнения, в котором участвовали 1200 респондентов и проведённого фирмой Медиан в марте 2009 г., опубликованы в журнале «HVG» № 21, март 2009 г., стр. 8.)
[11] Опрос, в котором участвовали 1500 респондентов старше 18 лет, проводился 17—24 февраля 2009 г. и носил репрезентативный характер. Показатели могут отличаться максимум на (+,-) 2,5 % от тех, которые могли бы получить, если бы в опросе участвовало всё население, т.е. это достоверные результаты.
Комментарии
[I] ВСП — Венгерская социалистическая партия; наследница и правопреемница правившей в ВНР Венгерской социалистической рабочей партии (ВСРП). В 1989 г. на XIV съезде ВСРП большинство делегатов отказалось от марксизма и перешло на позиции социал-демократии (меньшинство образовало марксистскую — принято считать, что полусталинистскую — Рабочую партию, вскоре превратившуюся в политически маргинальную).
[II] См. комментарий IV.
[III] На съезде СДПГ в Бад-Годесберге в 1959 г. была принята новая (Годесбергская) программа партии, в которой СДПГ отказывалась от марксизма как теоретической базы, провозглашала себя не партией трудящихся, а «народной партией», отказывалась от классовой борьбы и борьбы против эксплуатации и капитализма, от интернационализма в пользу западногерманского буржуазного государства. Социализм в программе трактовался не как политическое и экономическое, а как чисто этическое понятие.
[IV] Как и большинство членов редакции журнала «Эсмелет», П. Сигети именует общественный строй, существовавший в ВНР (т.е. суперэтатизм), «государственным социализмом» — вслед за Тамашем Краусом, автором термина.
[V] «Налог Тобина» — ныне практически забытое, а еще 10—15 лет назад страшно модное антиглобалистское требование, заключавшееся во введении налога (в размере 0,1—0,5 %) на спекулятивные валютные операции. Полученные в результате налога средства предполагалось направить на борьбу с голодом и нищетой во всем мире. Для осуществления этого требования были даже созданы целые организации, самой известной из которых была антиглобалистская АТТАК. Разумеется, «налог Тобина» ничем не угрожал власти финансового капитала, более того, получалось, что антиглобалисты заинтересованы в увеличении спекулятивных валютных операций, так как это увеличивало бы и доход от «налога Тобина». Ввести налог нигде не удалось (кроме частичных мер в Бразилии в 2009 г.). Сам налог назван в честь американского экономиста, лауреата Нобелевской премии по экономике Джеймса Тобина (1918—2002), который высказал такую идею еще в конце 1970-х гг. (в качестве всего лишь средства уменьшения колебаний валютного курса).
[VI] Гизи Грегор (р. 1948) — германский политик, родился в ГДР в номенклатурной семье. Первый председатель Партии демократического социализма (ПДС) — в 1990—1998 гг., бессменный депутат бундестага от левых. В 2007 г. стал одним из лидеров партии «Linke» («Левая»), образованной путем слияния трех левых организаций, включая ПДС.
[VII] Лафонтен Оскар (р. 1943) — германский политик, весси. В 1995—1999 гг. — председатель СДПГ. В 2005 г. во главе левого крыла СДПГ вышел из партии и образовал вместе с ПДС партию «Левая партия. ПДС», которая при следующем слиянии с левыми превратилась в 2007 г. в партию «Linke» (при этом Лафонтен стал ее сопредседателем).
[VIII] Ньерш Режё (р. 1923) — председатель ВРСП в июне-октябре 1989 г., председатель ВСП в 1989—1990 гг. Экономист, министр пищевой промышленности в кабинете Имре Надя в 1956 г. В 1960—1962 гг. — министр финансов. Упомянутый П. Сигети авторитет Ньерша базировался на том, что он был разработчиком и творцом венгерской экономической реформы 1960-х гг., т.е. «гуляш-социализма». В 1974 г. Ньерш попал в опалу и вернулся в партийное руководство только в 1989 г.
[IX] Анталл Йожеф (1932—1993) — венгерский правый политик. Сын одного из лидеров Партии мелких хозяев и министра в правительстве вождя этой партии З. Тилди в 1945—1946 гг. Активный участник восстания 1956 г., отделался увольнением с работы. Один из лидеров правой партии ФИДЕС (см. комментарий XII) в 1988—1989 гг., после победы партии на выборах в 1990 г. стал премьер-министром. Умер в этой должности от рака. Его экономическая политика привела страну к краху, в результате чего на выборах 1994 г. ФИДЕС потерпел сокрушительное поражение, и к власти пришла ВСП.
[X] Это место показывает, что автор путает государственную собственность с общественной (видимо, вследствие юридического, а не экономического образования).
[XI] «Пакет Бокроша» (он же «план Бокроша») — пакет неолиберальных «стабилизационных мер» в экономике, начавших осуществляться с марта 1995 г. и включавших в себя ежемесячную девальвацию форинта, резкое сокращение расходов на здравоохранение и образование, уменьшение пенсий, введение налога на импорт, отказ от государственной поддержки предприятий. «Пакет» был назван по имени его автора, министра финансов, марионетки МВФ Лайоша Бокроша, известного как «венгерский Гайдар». «Пакет Бокроша» вызвал массовое закрытие государственных предприятий и создал огромную армию безработных, реальная заработная плата в течение нескольких месяцев упала более чем на 10 %. В условиях угрожающего падения популярности ВСП и острого конфликта с профсоюзами премьер-министр Дюла Хорн отказался в феврале 1996 г. продолжать сокращать социальные расходы, после чего Л. Бокрош подал в отставку.
[XII] В 1998 г. возникшая еще в 1988 г. правая антикоммунистическая партия ФИДЕС, носившая с 1995 г. название «ФИДЕС — Венгерская гражданская партия», в союзе с Независимой партией мелких хозяев и Венгерским демократическим форумом выиграла парламентские выборы и пришла к власти. Однако выборы 2002 г. партия проиграла.
[XIII] СДС — Союз свободных демократов; либеральная партия, сложившаяся в 1988 г. вокруг самого известного венгерского самиздатского журнала «Беселью», издававшегося Габором Демски. Занимала политическую позицию, близкую к российскому «Яблоку». Младший партнер ВСП в правящих коалициях 1994—1998 и 2002—2008 гг. В 2008 г. вышла из коалиции, после чего начался стремительный закат партии, завершившийся самороспуском в 2013 г.
[XIV] «Экономика предложения» — по сути неолиберальная экономическая теория, созданная в 1970-е гг. противниками неокейнсианства американскими экономистами А. Лаффером, Р. Манделом и М. Эвансом. Сторонники «экономики предложения» утверждали, что можно добиться стабильного экономического роста и постоянного сокращения дефицита бюджета путем радикального снижения налогов, максимального удаления государства из экономической деятельности и сокращения социальных расходов на неработающих граждан, что должно привести к росту производства и снижению цен и, следовательно, к увеличению личных накоплений и спроса. Рецепты «экономики предложения» были опробованы при Рейгане и Тэтчер и доказали свою полную несостоятельность. Несмотря на это, приверженцы этой экономической теории до сих пор занимают ключевые посты в международных и национальных финансовых институтах и в самых известных университетах, что еще раз доказывает бессмысленность академических дискуссий по экономике при капитализме и необходимость лечения экономических болезней капитализма путем социальной революции.
[XV] Здесь: берущая всех без разбора (англ.). На русский выражение «catch-all party» часто переводится как «партия-хватай-всех».
[XVI] Кирхеймер — правильнее: Киркхаймер. Киркхаймер Отто (1905—1965) — немецкий, затем американский политолог и юрист, марксист, представитель Франкфуртской школы. Исследователь типологии и динамики политических партий, прославился выявлением типа «catch-all party». Автор ставших классическими работ о «политической юстиции», связи систем наказаний с системами производства и о юридической практике Веймарской республики.
[XVII] Прямая отсылка к Ветхому завету, к Книге пророка Даниила: на пиру у вавилонского царя Валтасара невидимая рука на стене чертит слова «Мене, текел, фарес» (в другом изложении — «Мене, текел, упарсин»), пророчествующие о скорой гибели царя и царства. Слова эти оказывается способен истолковать только Даниил, и значат они «Взвешено, сочтено, разделено» (или, в другом варианте, «Исчислено, сочтено, признано слишком легким»).
[XVIII] Абсолютно верный прогноз. На парламентских выборах 2010 г. обе партии не прошли в парламент и в результате ВДФ самораспустился в 2011 г. (на его обломках затем было создано совершенно маргинальное «Сообщество демократов за благосостояние и свободу»), а СДС — в 2013 г. (см. комментарий XIII).
[XIX] Еще одно верное предсказание. Неофашистская партия «Йоббик» на выборах 2010 г. не просто преодолела пятипроцентный барьер, но провела в парламент 47 депутатов. Собственно партия называется Движение «За лучшую Венгрию». «Йоббик» — это сокращение по первому слову названия Jobbik Magyarországért Mozgalom.
[XX] Здесь: бурный, взрывной рост. Грюндерство (от нем. Gründer — учредитель, основатель) — термин XIX в., описывающий особенности социально-экономического поведения буржуазии в эпоху торгово-промышленного бума, когда наблюдалась «учредительская горячка», массовое лихорадочное открытие торговых, промышленных, транспортных, строительных компаний, взрывная эмиссия ценных бумаг, массовые спекуляции на бирже и массовые же махинации. В Германии «эпохой грюндерства» (Gründerzeit) называют период бурного промышленного роста, начавшийся в 1850-е гг., или же только период 1871—1873 гг., когда спекулятивный экономический рост обеспечивался пятимиллиардной французской контрибуцией по результатам Франко-прусской войны.
Опубликовано в книге: Смена режима глазами венгров (1989–2009). Специальный выпуск журнала «Eszmélet — Раздумья». Будапешт — Москва, 2009.
Перевод с венгерского редакции журнала «Эсмелет».
Для данной публикации исправлены ошибки перевода.
Комментарии Александра Тарасова.
Петер Сигети (р. 1951) — венгерский юрист, доктор юридических наук, заведующий кафедрой теории права юридического факультета университета им. Иштвана Сеченьи (г. Дьёр), редактор журнала «Эсмелет».