Аннотация

Александр Тарасов

Самодеятельность

Спустя 20 с лишним лет после гибели СССР и ликвидации соответствующей советской культуры на рынке отечественной литературы появилось нечто новенькое: практически одновременно некий коллектив авторов, именующих себя «коммунистическими фантастами», выпустил в свет сборник «Будущее есть» и № 1 альманаха «Буйный бродяга». Выстрелил, так сказать, сразу из двух стволов. Причем в редакционной аннотации сборника было прямо сказано, что это — попытка, «опираясь на лучшие традиции советской и мировой фантастики» (да, от скромности ребята не умрут!), «наметить путь, которым нам предстоит пройти к Эре Мирового Воссоединения, к миру Полудня, к Мировой Коммуне». Нам, понимаете, всем нам! То есть это не просто сборник мало- и вовсе неизвестных авторов, это — Инструкция. Или даже Путеводная звезда. «Буйный бродяга» же был смело назван «альманахом коммунистической фантастики». Понимаете? — в советский период выходили «альманахи научной фантастики», а здесь сразу — «коммунистической». Улавливаете разницу?

Сборник, выпущенный почему-то в Луганске, конечно, будет потолще — 350 страниц — и авторов там побольше, но он куда менее интересен. В первую очередь потому, что хотя и заявлен как целое, целого-то как раз и не получилось. Получилось случайное собрание текстов, которые формально вроде как объединены одной темой — темой Будущего, но в действительности этой темой разъединены. Впрочем, об этом позже.

А вот альманах получился более цельным. С привычной структурой: проза, критика, зарубежное. С выраженным декларированием (я бы даже сказал, выпячиванием) коммунистических взглядов авторов. Правда, определение жанра не соответствует реальности. Перед нами, конечно, не альманах коммунистической фантастики (никто не знает, что это такое), а альманах произведений авторов, считающих себя коммунистами и фантастами. Насколько обоснованно — это уже другой вопрос. Альманах, кстати, маленький — на 60 страниц. Меньше стандартного «Искателя» советских времен. Не говоря уже об АНФ. Датирован альманах так: «осень 2013». Думаю, скоро мы увидим второй номер. Ребята писучие, накоплено у них много.

Поскольку альманах считается как бы литературным, проза занимает в нем чуть больше половины. Правда, это всего лишь три произведения, из которых два — совсем крошечные. Первое принадлежит некоей Ие Корецкой и называется «Энцелад». Энцелад, если кто не знает — это такой спутник Сатурна, сплошь покрытый льдом, под которым расположен океан. Помнится, когда этот факт был установлен — благодаря зонду «Кассини», — интернет заполнили мнения разных ученых, что в подледном океане Энцелада может даже существовать какая-то жизнь. На уровне простейших, разумеется. Ия Корецкая пошла дальше. У нее в океане Энцелада существует разумная жизнь. Что-то осьминогоподобное и телепатически связанное друг с другом (или даже со всем живым в океане, если не с самим океаном). Да-да, мне тоже вспомнился «Солярис». А еще Урсула Ле Гуин, Гарри Гаррисон и многое другое. Эта энцеладская жизнь достаточно мощна, чтобы захватить отправленный с Земли корабль с явно немаленькой буровой установкой. Захвачен же он был потому, что один из осьминогов телепатически просветил корабль и содержание мозгов экипажа — и обнаружил, что эти существа, порождение капитализма, хищны, жестоки и враждебны (это он вывел из того, какое видео они смотрят и музыку слушают). И совсем бы погиб медленно увлекаемый в подледную пучину корабль, если бы с тоски и отчаяния один из членов экипажа не полез читать завещанную бабушкой, но ни разу не открытую им книжку. Книжка оказалось «Туманностью Андромеды». Телепатически прочтя страницы Ивана Ефремова, энцеладский осьминог (или весь океан в его лице) осознал, что земляне не такие уж монстры, и корабль был отпущен и направлен к поверхности, к спасению…

Воля ваша, но первое, что рождает художественное произведение, не должно быть сакраментальным «не верю!». А тут, кроме «не верю!», и сказать нечего.

Вторая мелочь называется «Полтора века спустя» и принадлежит перу Юлия Михайлова. И что-то мне подсказывает, что это не Ким.

Полтора века спустя — это, судя по всему, отсчитано от нашего времени. События происходят, похоже, в Москве. На месте России — тоталитарная Империя, и власть в ней принадлежит некоей «ОАКЭНГ-Безопасности», которая контролирует… не смейтесь, не смейтесь!.. соблюдение копирайта. Основателями Империи считаются Ельцин и Путин, а идеологический контроль над населением осуществляет Имперская православная церковь, объединившаяся с «Братством Кургиняна». Всё, что было до того, тотально запрещено, замолчано, забыто (местным жителям неизвестны такие слова, как «товарищ», «революция», «Ленин», «Маркс»). Однако в этом царстве тоталитарного контроля («копирайт-полиция чуть ли не каждый день по квартирам рыщет») непонятно каким образом существует подполье. И это подполье умудряется получить послание из посольства Южного Конуса — видимо, всемирного (кроме Империи) социалистического государства. Как вы думаете, что это за послание? Никогда не догадаетесь. Статья Сталина «Буржуазия ставит ловушку»! Статья 1905 года, против кадетов…

Нет, вы неправильно подумали. Юлий Михайлов (который не Ким) не писал пародию. Это он написал всерьез!

Подозреваю, написал он это в разгар «белоленточных» митингов — в назидание, так сказать, своим левым товарищам, согласившимся стать «группой поддержки» либералов. Так и вижу, как он радуется и, потирая руки, приговаривает: «Как я их уел, а? Как я их уел!»

В общем, конечно, всё правильно. Ставят ловушку. И некоторые другие участники альманаха (Велимир Долоев, о нем ниже) в эту ловушку попались. И активно агитировали лезть в нее других. И ругали тех, кто предостерегал… Но почему это — литературное произведение? У литературного произведения должны быть литературные достоинства. И оно не должно выглядеть как самопародия. Вот у хрестоматийных «Четырех четырок» Никиты Разговорова, написанных по похожему поводу, несомненные литературные достоинства были. И пародией «Четыре четырки» точно не являются.

Героем первого номера «Бродяги» является белгородец Велимир Долоев: центральное место в альманахе занимает его повесть «Остров» и вдобавок к ней — статья «Образ врага: ужасы новой России». Можно сказать, этот номер — бенефис Долоева.

В отличие от Корецкой и Михайлова, Долоева — так получилось — я знаю лично. Поэтому знаю, что он — не Велимир и не Долоев. Но псевдоним раскрывать не буду: как говорили мне товарищи, Долоев активен в сети и вполне способен написать себе на статью. Не литературно-критическую, а Уголовного кодекса. Не потому, что слишком смел, а потому что недостаточно умен. Не хочется помогать органам в его идентификации.

Опусы Корецкой и Михайлова так малы, что не заставляют воспринимать себя всерьез. И потому то, что главным произведением альманаха оказалась именно повесть Долоева, окончательно губит весь номер. Ну, представьте себе: далекое будущее, отправляющаяся с коммунистической Земли (в тексте везде: Коммуны) межзвездная экспедиция находит обитаемую планету, пребывающую на стадии капиталистического развития. В одной из стран этой планеты происходит пролетарская революция, за которой следуют гражданская война и интервенция, но революционеры побеждают. И тогда два крупнейших военно-политических блока планеты решают провести вторжение в эту страну. Тут-то, дело ясное, подлетают земляне. Они моментально разбираются в происходящем — и мгновенно уничтожают всю военную мощь этих двух блоков: армии (как скромно сказано у Долоева, «порядка ста тысяч»), флоты, ракетно-ядерные силы, стратегические командования… Но, учинив такую планетарную бойню, земляне на этом успокаиваются — и не вмешиваются в дальнейший ход событий! То есть, объяснив аборигенам, что они прилетели со звезд и полностью согласны с местными сторонниками коммунистических идей, земляне спокойно позволяют капиталистическим властям в своих странах (кроме той, что спасли от вторжения, естественно) с удесятеренной яростью и энергией истреблять этих самых сторонников коммунистических идей. Вы во всё это верите? У Долоева получается, что будущая коммунистическая Земля (планетарная Коммуна) поголовно состоит из идиотов. Нужно ли народному хозяйству такое будущее?

На протяжении всей повести перманентно ловишь себя на том, что говоришь «не верю!». И когда обнаруживаешь, что поведение руководителя земной экспедиции разбирает на Земле какой-то Совет (ну да, конечно, у них там спустя несколько веков все еще, видимо, «Республика Советов»!), и когда читаешь, что ему вменяют, будто его действия вызвали «бешеный всплеск ксенофобии и религиозного фанатизма», «десятки государств оказались отброшены в своем развитии» и это-де повлекло за собой «небывалый разгул фашизма». Представьте себе: появляется инопланетная цивилизация с мощью и возможностями богов, одним махом уничтожает всю военную силу в классовых государствах, объясняет угнетенных классам этих государств, что она — на их стороне, а те, наблюдая все это, не стремятся воспользоваться ситуацией и расправиться со своими угнетателями, а заодно и отказаться от прежних явно бессильных и дискредитированных богов, а напротив, впадают в ксенофобию, религиозный фанатизм и фашизм! Представьте себе: равная богам небесная сила в момент уничтожает армии двух мировых военных блоков (кстати, «сто тысяч» для армий таких блоков — неправдоподобно малая величина; Долоеву просто лень было об этом задуматься), а случайно уцелевшие офицеры никаких выводов из этого не сделали и не переметнулись — как это было у нас на глазах в Ираке или Ливии — на сторону сильнейшего, чтобы сохранить свои посты и хотя бы часть привилегий, а героически и самоотверженно восстановили уничтоженные армии! У Долоева не только все герои — и земляне, и не земляне — идиоты, но он явно и читателей держит за идиотов.

Но и это не все долоевские глупости. У него неземные империалисты, уже однажды страшно наказанные за попытку напасть на пролетарское государство, восстановившись (под благожелательным наблюдением идиотов с коммунистической Земли!), зачем-то организуют — преимущественно силами эмигрантов — небольшой десант против этого же государства. Государство у Долоева, кстати, именуется незатейливо: Остров (= Остров Свободы = Куба). Десант (конечно, потерпевший поражение) высаживается в Черной бухте (= залив Кочинос, Плайя-Хирон). Остается только догадываться, почему нигде в повести не говорится, как зовут руководителя правительства этого Острова. Неужели потому, что все и так знают его имя?

Но и это не конец. В одной капиталистической стране этой неназванной планеты, стране, которая, не в пример Острову, имеет собственное название «Саройя», к власти приходит революционное правительство, после чего опять-таки разражается гражданская война, опять-таки отягощенная империалистической интервенцией (других вариантов истории у Долоева для вас нет). Остров отправляет на помощь саройским революционерам своих бойцов (ну, как Куба в Анголу). Да ладно островитяне! У Долоева там и земляне с автоматами бегают и проклятых империалистов расстреливают. Вы в такое верите?

Все эти несообразности Долоева не беспокоят, он, видимо, чувствует себя демиургом: какой хочу мир — такой и создам. Пусть самый нелепый. Помимо прочего, повесть ему нужна для высказывания своих представлений о «правильном» способе общественного управления. На Земле, как мы знаем, всем управляет Совет. Кто и как в этот Совет попадает, неизвестно, да это и неважно. На Острове форма управления явно прогрессивнее: в отличие от земной представительной демократии, у островитян, судя по описанию, существует что-то вроде прямой демократии в виде непрерывно протекающего заводского митинга. То есть куда коммунистической Земле до инопланетной Кубы! Нет, нет, на Острове тоже существует какая-то Партия (так и называется — просто Партия), есть какой-то Совет каких-то Координаторов (чего?), есть даже какие-то партийные и профсоюзные, скажем так, бюрократы, но функции у них явно обслуживающие, «принеси-подай», а всем распоряжается беспрерывно митингующий Его Величество Рабочий Класс. Когда и как (например, на каком оборудовании) эти рабочие работают, в повести не говорится. Зато ясно видно, что все «бюрократы» ходят перед митингующими на цырлах. И это — не горячка революции, Остров так десятилетиями живет. Невольно закрадывается подозрение, что работают вместо островитян земляне…

Но всё это — не самая главная претензия к повести. Самая главная — другая: отсутствие художественности. Предполагается, что «Остров» — это все-таки литература, а не публицистика, не утопический трактат и не визионерское откровение. Однако все персонажи «Острова», все островитяне практически лишены персональных психологических черт, они все думают одинаково, реагируют одинаково и даже говорят одинаково; они лишены индивидуальности, они одномерны. Перед нами — лубок, в котором лубочные герои действуют в лубочных обстоятельствах. А если автор специально пытается придать хотя бы речи отдельных персонажей какое-то своеобразие (например, в силу возраста, как некоему «дедушке Мадзи, слесарю с сорокалетним стажем»), то получается это настолько нарочито, что невольно вспоминаются какие-то советские мультфильмы вроде «Вовки в Тридевятом царстве» или прямо литературные пародии. «Понюхал старик Ромуальдыч свою портянку…»

По этой причине единственные места повести, которые хоть как-то удались Долоеву, это батальные сцены. И, читая их, окончательно осознаешь, что именно послужило для автора образцом: довольно-таки убогая, если не сказать низкопробная, англо-американская «боевая» фантастика. Собственно, «Остров» можно смело экранизировать в Голливуде. Получится обычный фантастический боевик в стиле «Звездных войн» (только без «Силы» и джедаев) или «Космического десанта» (только вместо жуков будут инопланетные капиталисты). В повести даже модная тема однополой любви есть.

Невольно задаешься вопросом: если автор — это именно коммунистический фантаст, почему эстетически он абсолютно буржуазен, почему он развивает не традиции левых авторов, скажем, Горького, Платонова или Артема Веселого (а если они кажутся ему «архаичными», то почему не Жан-Поля Сартра, Габриэля Гарсиа Маркеса, Алехо Карпентьера, Хулио Кортасара, Серхио Рамиреса, Чезаре Павезе, Бертольта Брехта, наконец), а тупо следует в фарватере буржуазной «массовой культуры»?

И вспоминается написанное в «Предисловии редакции» к этому номеру альманаха: «…ни ярких человеческих типов, ни элементарной достоверности в современной фантастике нет» (с. 2). Хорошо написано, самокритично. Подозреваю, сам Долоев и писал.

В общем, «Остров» вдруг отбрасывает нас куда-то в 20-е годы прошлого века. Тогда в советской фантастике эта тема — помощь землян инопланетным революциям — была модной. Вот только воплощение было ниже всякой критики. Не случайно из всей этой продукции до сегодняшнего дня дожила одна «Аэлита», да и та перекочевала в раздел детской литературы. При этом понятно, что идея таких «Аэлит» тогда была лишь перевернутой идеей «Красной звезды» Богданова, вполне в соответствии с духом эпохи: у Богданова в 1908 году коммунистический Марс помогал земным революционерам, а советские писатели в 20-е годы распространяли Мировую революцию на другие планеты. Но сейчас-то, в эпоху Мировой реакции, уничтожения Восточного блока, насильственной ликвидации каких-никаких, но левых режимов в Югославии, Ираке, Ливии, сейчас-то что побуждает писать такие опусы, как «Остров»?

Вот тут самое время рассказать, откуда я, собственно, знаю Долоева. Летом 2010 года журнал «Скепсис», в котором я тогда работал, проводил в Москве собрание союзников из Белоруссии, Украины и разных российских городов. На это собрание был приглашен из Белгорода Долоев. К тому моменту Долоев опубликовал на сайте «Скепсиса» статью о клерикализации на примере Белгородской области. Там он, правда, радовал читателей заведомо неадекватными прогнозами полной гибели православия в борьбе с «массовой культурой» (не для того ли Долоев сам в нее включился?) и обещал им статью на «более серьезную тему». Но написать такую статью ему оказалось не по силам. А в декабре 2011 года «Скепсис» попросил Долоева сочинить обзорно-аналитический текст о событиях в Жанаозене. Я курировал эту работу, посылал Велимиру ссылки на источники и т.п. Увы, задачу Долоев выполнить не смог: какой-никакой обзор в материале был (причем даже далеко не все указанные источники были привлечены), а вот с анализом Долоев полностью провалился.

И так, бедный, перенапрягся, что больше статей для «Скепсиса» не писал. Много позже один из участников той летней встречи 2010 года спрашивал меня: а что это Долоев перестал писать для «Скепсиса» и слился в свою уютную жежешечку? Оказывается, все не так просто. Оказывается, Долоев не просто «слился в жежешечку». Оказывается, он стал сочинять такой вот «левый масскульт» о коммунистическом будущем. Ну, правильно: изучать и анализировать социальную действительность, вести планомерную систематическую антикапиталистическую пропаганду, писать статьи — это же утомительно, отнимает много сил и времени, а дивидендов — никаких. То ли дело такая вот «коммунистическая фантастика»: там уже вся работа за тебя кем-то сделана, капитализм уничтожен, коммунизм уже победил, всё хорошо, сиди, придумывай мелкие детали этого будущего общества и высасывай из пальца возможные проблемы (конечно, разрешимые). Ну, еще можно инопланетянам — так сказать, братьям нашим меньшим — революционную помощь оказывать, мелкими дозами, чтобы было место для приключений в духе Эдмонда Гамильтона и Эдгара Райса Берроуза…

То есть перед нами эскапизм, бегство от реальности и реальной политической деятельности в царство иллюзий.

Самое смешное, что в том же альманахе весь раздел зарубежья посвящен Чайне Мьевилю. Человек с милым псевдонимом «Х.М. Верфт» сначала рассказывает о Мьевиле, а затем совместно с Ией Корецкой представляет читателям перевод статьи Мьевиля «Марксизм и фантастика». То есть Мьевиль рекламируется вовсю. Смешно же это потому, что как раз Чайна Мьевиль неоднократно заявлял, что «утешающая фэнтези» (то есть такая, которая дает возможность рядовому обывателю, задавленному реалиями капитализма, идентифицировать себя с королями, магами и богами) вызывает у него, Мьевиля, приступы рвоты. А что такое «Остров» (и, как увидим дальше, многие произведения сборника «Будущее есть»), как не типичная «утешающая science fiction»?

Кстати, выбор в качестве объекта рекламы именно Чайны Мьевиля очень показателен и много говорит о составителях, их умственном и эстетическом уровне. Мьевиль считается «левым автором» — очевидно, постольку, поскольку он сам именует себя левым (и даже марксистом) и одно время аж состоял в троцкистской партии. Вот только то, что им написано — смесь фэнтези, хоррора, мистики и стим-панка, — это типичный масскульт. «Левый масскульт», конечно, но масскульт. Мьевиль «изобретает фантастические миры» как какой-нибудь Толкин или Фармер, то есть создает для читателей-эскапистов иллюзорное пространство, куда те могут убежать от ненавистной действительности. Сам Чайна Мьевиль оправдывает это тем, что книги-де не могут переделать мир. Хотя это — очень сомнительное «оправдание» соучастия в индустрии эскапизма, то есть идеологического зомбирования населения правящими классами. Вот и публикуемую статью Ч. Мьевиль завершает заявлением: «Неважно, насколько фантастика в своих разнообразных формах может быть превращена в товар и покориться воле господствующих классов» (с. 46). Да ну? Так уж и неважно? Выглядит как саморазоблачение оппортуниста.

Переводчики-публикаторы предпосылают этой статье вступление «От редакции», в котором отмежевываются от атаки Мьевиля на Ленина и Писарева за их позицию в вопросе соотношения реальности и фантазии (с. 40). А между тем в статье Ч. Мьевиля, кроме этого (и защиты буржуазного масскульта от «элитарности левых марксистских кругов»), ничего содержательного нет!

То есть составители альманаха опять демонстрируют свой интеллектуальный уровень — тот самый, что заставил их назвать свое детище по имени подпольной газеты из романа Мьевиля «Железный Совет». Хотя если бы они внимательно прочитали, что именно там написано об этой газете, они бы, наверное, не стали так позориться.

«Левый масскульт», как всякий масскульт — продукция для дураков. Вовсе не обязательно быть умным, чтобы быть левым. Политические взгляды с индивидуальными умственными способностями напрямую никак не связаны. Тот же Ч. Мьевиль это прекрасно знает, как прекрасно понимает, что его финансовое благополучие зависит от покупаемости его книг: он сознательно сочиняет масскультовское барахло для привыкшей потреблять именно такой мусор публики, но при этом так же сознательно формирует среди этой публики костяк почитателей из тех, кто недоволен капитализмом, аккуратно расставляя по текстам своих фэнтези «левые», «революционные» и «антикапиталистические» приманки. Пусть левые дурачки несут свои денежки!

Теперь понятно, почему Долоев в уже упоминавшейся статье «Образ врага: ужасы новой России», посвященной разбору сборника правой фантастики «Беспощадная толерантность» ни разу ничего не говорит о литературных, эстетических особенностях разбираемых им произведений, не предъявляет никаких претензий к художественной стороне, литературному качеству: как все потребители масскульта, он эстетически всеяден (разве что что-то действительно сложное и изящное вызовет у него отторжение: «слишком скучно»). А в то, что «Беспощадная толерантность» с политической и моральной точки зрения ужасна, веришь сразу, без всякого подробного разбора. Поэтому даже нелепо, что Долоев так тщательно излагает и опровергает разный бред, направленный на демонизацию секс-меньшинств и иммигрантов. Еще более нелепо, что при этом он осуждает классический прием, к которому прибегают отдельные незамысловатые авторы сборника: изображение мира, где к власти пришли твои противники — и, естественно, начали репрессировать таких, как ты. Прием-то ни в чем не виноват! Это одна из форм антиутопии. К этому приему и левые постоянно прибегают — в частности, и в альманахе, и в сборнике «Будущее есть». И известны в истории фантастики куда более экзотические случаи: и «диктатура врачей», и «диктатура непрочности». Уж такой любитель фантастики, как Долоев, должен был это знать. Впрочем, это всё — классика фантастики, то, что было до Чайны Мьевиля…

Довершают картину «левого масскульта» иллюстрации альманаха: какие-то девочки-подросточки с глазами в пол-лица в стиле аниме. Сначала не понимаешь, с чего они тут, потом обнаруживаешь, что автор иллюстраций — Алан Гриффит. А у этого Алана Гриффита в его жежешечке — бесконечные такие вот девочки-подросточки в коротеньких юбочках и без и в беленьких трусиках. Такая мечта педофила. Причем некоторые — с карабинами и в военной форме. И даже в пилотках с надписью «P.O.U.M.». Ну ясное дело, кто же не знает: республиканские милисианы в Испании вовсе не в комбинезонах ходили, а без юбочек в таких вот трусиках — для поднятия боевого духа мужской части войск. ¡Pero nada pueden bombas donde sobra corazón, ay, Carmela, ay, Carmela!

Республиканские милисианы глазами Гриффита

В сборнике «Будущее есть» таких глупостей с иллюстрациями нет. Наоборот, там все иллюстрации — простые, можно даже сказать, кондовые. Цветные. И под каждой подписана та строка, которая иллюстрируется. Как в советских книгах издательства «Детская литература». Так сказать, книжка с картинками… Поначалу смущает только обложка, на которой известный своей глупостью журналист Александр Никонов (неолиберал-атеист, председатель с позволения сказать партии «Россия без мракобесия») в альпинистском снаряжении спускается в какую-то яму. Прочитав книгу, догадываешься, что это — неудачная попытка иллюстрировать рассказ Анны Горелышевой «Сталкер» (неудачная потому, что на картинке должен быть изображен не Никонов, а рыжий мальчик лет двенадцати).

Дирижабль, самогонный аппарат на колесиках с приделанными к нему шлангами от ассенизационной машины... Далеко шагнуло развитие техники за много веков коммунизма!

В стилистике карикатуры. Советское издательство «Детская литература» до такого все-таки не опускалось

Собственно, иллюстрации вполне отражают уровень сборника. Как уже говорилось, формально он — о Будущем. В аннотации составителей (на обороте титула и на последней странице обложки) сказано буквально следующее: «“Будущего нет” — втолковывают нам с экранов телевизоров и со страниц “интеллектуальных” бестселлеров. Будущего нет, потому что оно слишком страшно для тех, кто уверен в вечности и незыблемости войн и эксплуатации, угнетения и межнациональной ненависти. Будущего нет для тех, кому не хватает сил и смелости его строить. Но ход истории остановить нельзя. Будущее есть…» Сколько дешевой патетики! Сколько ошибок — начиная с того, что панковский слоган приписан почему-то телевидению и «интеллектуальным» бестселлерам (это каким, интересно? Докинзу? Хокингу? Карлу Сагану? Десмонду Моррису?), и кончая тем, что те, кто «уверен в вечности и незыблемости», как раз — как это следует из процитированных слов — полагают, что будущее есть и это будущее капиталистическое. Составители привыкли произносить красивые слова — даже если у этих слов нет смысла.

Если верить аннотации, сборник призван противопоставить «их» будущему будущее «наше». Не получилось. Во-первых, часть вещей, опубликованных в сборнике — не о будущем, а о прошлом и настоящем. Так, «Если бы ты верил в бога» Сергея Эса — это диалог сегодняшнего автора с пропагандистом 20-х годов. В «Меж сном и явью» Ивана Соболева герою, гражданину СССР из 60-х, снится сегодняшняя Россия — как кошмар. Точно так же и в «Марше энтузиастов» А. Горелышевой героя, хакера из будущего (явно не коммунистического), за его хакерские «подвиги» ссылают навечно в Ленинград 1963 года — приблизительно как на каторгу. «На дальней станции сойду» ее же — тоже не о будущем, а, судя по реалиям, о конце 90-х. Во-вторых, в части произведений будущее, вопреки красивым словам составителей — капиталистическое («Сталкер» той же А. Горелышевой, «Покидая колыбель» Сергея Звонарёва, «О пользе ветеринарии» Валентина Быковского, «Показать язык вечности» Владимира Петрова-Одинца). В-третьих, ряд авторов вопрос об общественном устройстве будущего вообще тщательно обходит: из текстов никак нельзя догадаться, какой там строй — капиталистический или нет («Один маленький шаг» Елены Бабич, «Сценарий» Сергея Васильева, «Звездное пламя» Дмитрия Никитина, «Форма жизни» И. Соболева, «Второй виток» А. Горелышевой). Собственно, из 16 произведений, опубликованных в сборнике, лишь 3 (три!) соответствуют заявленному критерию — описывают коммунистическое будущее: «Free Trade Area» Яны Завацкой, «Смотрите на пыль в небесах» В. Долоева и «Звездной тропой» Андрея Константинова. То есть нас обманули.

Это не единственная причина, почему сборник не оправдывает ожиданий. Столь же неприятное впечатление производит тот факт, что сборник превращен в эстетический винегрет (или, если угодно, свалку). Нельзя валить в одну кучу, не могут (и не должны!) соседствовать типичные произведения советской фантастики (пусть даже эпигонские) — такие, как «Звездное пламя» Д. Никитина (стандартный рассказ из ранних 60-х о путешествии к земному ядру) — и столь же типичные произведения в духе западного масскульта (конечно, тоже эпигонские) — такие, как «О пользе ветеринарии» В. Быковского (описание звездных войн и империй в духе Гамильтона и Джорджа Лукаса в сочетании с космическими биокораблями, как в сериалах «LEXX» и «На краю Вселенной»). Возникает впечатление даже не небрежности, а безразличия к концепции сборника и презрения к читателю: навалим в одну кучу все, что есть, — «пипл схавает». Даже в своем эпигонском изводе эстетически противоположные произведения гасят друг друга, аннигилируют.

Точно так же недопустимо публиковать под одной обложкой — и даже без разделов! — и оригинальные по литературному миру произведения (пусть даже эпигонские), и неоригинальные, то есть пастиши и фанфики. Поскольку они основаны на разных принципах. Фанфики должны и могут публиковаться в отдельных сборниках — как это когда-то сделали (совершенно правильно) наши толкинисты. Фанфик рядом с нефанфиком всегда проигрывает, выглядит как что-то заведомо несамостоятельное, заимствованное, ущербное.

Раз уж появился такой вид литературы, как фанфик (пусть вторичный вид, страдающий всеми признаками вторичности), он, очевидно, имеет право на существование. Но перемежать фанфик с нефанфиком — это все равно, что устраивать концерт, в котором оперные арии и духовные гимны в исполнении известных певцов и хоров аккуратно перебиваются пошлыми стенд-ап шоу с «шутками» про гениталии. А в «Будущем есть» — целая куча фанфиков, хаотично рассованных между другими произведениями: «Сталкер» А. Горелышевой, «Free Trade Area» Я. Завацкой, «Смотрите на пыль на небесах» В. Долоева, «Звездной тропой» А. Константинова. Причем все они — не только разной (очень разной) степени талантливости, но даже разной степени «фанфиковости», то есть одни как фанфики удались, другие — откровенно нет. Так, «Сталкер» одного из самых талантливых авторов сборника — А. Горелышевой (к сожалению, погибшей год назад) — это достаточно смелый фанфик «Пикника на обочине» Стругацких, расширенный до постапокалиптики, когда от самих Стругацких остается лишь сюжетный старт, да обильно рассыпанные по тексту литературные аллюзии и прямые отсылки. А вот «Free Trade Area» Я. Завацкой — такой же «далекий» фанфик «Стажеров» и «Хищных вещей века» тех же Стругацких, но совершенно без их блеска, бедный по фантазии и выглядящий как иллюстрация заранее заданной темы. «Звездной тропой» А. Константинова — фанфик «Туманности Андромеды» (с некоторым влиянием Стругацких и Кира Булычева), своим возвышенным стилем, приподнятым языком и «высоким античным» духом вполне узнаваемо продолжающий мир Ефремова. А вот «Смотри на пыль на небесах» В. Долоева — фанфик «Полдня. XXII век» Стругацких — выглядит как скучное подражание, с надуманными проблемами, школярским кратким изложением истории прошедших будущих веков и откровенно провальным финалом (заимствованным к тому же из не лучших образцов советской фантастики).

Угнетает вторичность большинства произведений сборника. Ладно, фанфики по определению вторичны, этого прямо требует жанр. Но когда читаешь в «Форме жизни» И. Соболева о планете, на который прилетевшие космонавты прорастают и превращаются в деревья, сразу вспоминается Кэтрин Маклин (причем если Маклин, ставшая бакалавром искусств еще 60 лет назад, когда в США учили всерьез, заведомо знала мифы о Мирре и Кипарисе, то насчет Соболева я сомневаюсь). Когда читаешь «Если бы ты верил в бога» С. Эса с его то ли мысленным, то ли реальным диалогом из двух эпох, сразу вспоминаешь Геннадия Гора. И. Соболев с его «Меж сном и явью» вообще заставляет вспомнить «чернушный» «постперестроечный» фильм Карена Шахназарова «Сны». «Звездное пламя» с его путешествием к центру Земли и вовсе восходит к Жюлю Верну! Про сугубую вторичность «О пользе ветеринарии» я уже говорил.

Но все, зависит, конечно, от таланта. То есть и на этом пути могут быть открытия и достижения. Скажем, неожиданной удачей оказался рассказ Сергея Васильева «Сценарий», где незадачливый студент режиссерского факультета киновуза должен срочно сдавать курсовую — документальный фильм и не находит ничего лучшего, чем взять «готовый сценарий» «Путь на Амальтею». И в процессе съемок у него случайно появляется консультант — некий пожилой Иван (как легко понимает всякий любитель Стругацких, Иван Жилин — со всеми вытекающими последствиями). Фанфик? А вот и нет. От Стругацких и их мира — кот наплакал. Характеры студентов-киношников четко выписаны и индивидуализированы, раздолбайская их психология передана верно (хотя сомневаюсь, что автор — конструктор из Питера постоянно общался, например, с живыми ВГИКовцами). Крепкая проза. От первого лица, но ироничная по отношению к главному герою (поверьте, это непросто).

Вроде бы литературные произведения не должны писаться — или, во всяком случае, публиковаться — для компенсации своих комплексов или удовлетворения своей склонности к эскапизму. Увы, как и в альманахе «Буйный бродяга», в сборнике «Будущее есть» мы с этим сталкиваемся постоянно. Особенно ярко это почему-то проявляется у эмигрантов. Вот живущий в Израиле Владимир Петров-Одинец. Похоже, Израиль ему не очень нравится, во всяком случае, все мысли у Петрова-Одинца — о своей исторической родине, то есть России. И вот грустно и обидно ему там, на Земле обетованной, что Россия сидит в такой заднице. Но он вовсе не собирается возвращаться на родину, дабы бороться за ее светлое будущее. Он это светлое будущее просто сочинил — в рассказе «Показать язык вечности». Там у него все проблемы решились легко и просто: приходом к власти нового президента. «При нем российская армия понемногу сократилась до разумного минимума, многочисленные разведслужбы слились в единую, чиновный аппарат (так в тексте. — А.Т.) прошел настоящую аттестацию с выбраковкой. Приоритет, отданный науке, быстро позволил создать и обкатать несколько моделей строения государственного аппарата. Наиболее экономная и эффективная внедрялась со скрипом, но за восьмилетку прижилась. Президент выстоял, продержался оба срока, перехитрил оппонентов, а преемник не стал чудить, двинулся по накатанной колее. Наука показала высокую рентабельность…» — ну, и т.д. (с. 163). Собственно, дальше можно не читать, потому что сам рассказ — не более чем иллюстрация этого процветания России, через частный случай… Был такой феномен в 2000-е — «красный путинизм». «Показать язык вечности» — это такой «красный путинизм» без Путина: на Путина надежды уже нет, но вот если придет нео-Путин… То есть уже пришел — в фантазии автора. Уже всё хорошо.

Другой пример такого же эскапизма — «Free Trade Area» живущей в Германии Яны Завацкой. Ей тоже грустно и обидно наблюдать за сегодняшней Россией из своего немецкого далека. Она ностальгирует по СССР. Проблема решается просто: Завацкая изобретает такое будущее, где СССР есть! В точности, как в «Стажерах» и «Хищных вещах века», у Завацкой мир будущего разделен на две мирно существующие системы — коммунистический СССР и капиталистическую Free Trade Area (FTA). И оказывается совсем не трудно продемонстрировать, насколько в СССР лучше. Ну хорошо, Стругацкие прямо зависели от тогдашней официальной идеологической установки — хрущевской Программы КПСС 1961 года. Но что заставляет Я. Завацкую сегодня повторно изобретать эту глупость — «мирное сосуществование» капитализма и коммунизма, возможность построения коммунизма на ограниченной территории, сохранение при коммунизме государства?

Завацкая — это еще одна история, подобная истории с Долоевым. В 2009 году «Скепсис» опубликовал в переводе Завацкой статью У. Майнхоф «Глупый — потому что бедный». В конце того же года Яна попросила «Скепсис» помочь ей с изданием в России перевода книги Юты Дитфурт «Биография Ульрики Майнхоф» и взять на себя хлопоты по поиску издательства. Если издательство найдется и гонорар будет нормальным, она переведет. Я стал разыскивать такое издательство и потратил на поиски и переговоры довольно много времени. И вдруг весной 2010 года пришло от Я. Завацкой письмо, что перевести книгу Дитфурт она не сможет, потому что у нее — работа, семья и множество прочих дел. Вполне убедительно. Но вот что интересно: за это время, несмотря на работу, семью и прочее, Яна Завацкая написала целую кучу книг в жанрах «фэнтези» и «боевая фантастика» — разумеется, ужасных, как практически все произведения этих жанров, но в случае Яны еще и отягощенных таким злом, как «женский роман» и религиозная пропаганда. То есть накатать целую кучу масскультовского барахла у нее время нашлось, а перевести биографию Майнхоф — нет.

Полагаю, Завацкая и Долоев — это такой особый психотип. Эскапистский. И Завацкая, как старший товарищ, показывает Долоеву его будущее.

Бегство от действительности типично для авторов сборника «Будущее есть». У одних оно проявляется в бегстве в миры Ефремова и Стругацких, описываемые миры коммунистического будущего (хотя сами Стругацкие давным-давно осудили такое поведение в «Попытке к бегству», а «исследователей» таких миров высмеяли в «Понедельнике»), у других — в банальной ностальгии по СССР («Марш энтузиастов», «Меж сном и явью», «Если бы ты верил в бога»). А. Горелышева так устала от вала низкопробной литературы, что сочинила рассказ, где журналисту в конце 90-х редакция дает задание описать, что читают в метро, — и он, разумеется, попадает в поезд из будущего, и в этом поезде все читают либо высокую классику, либо учебники, либо «Материализм и эмпириокритицизм» («На дальней станции сойду»). И альманах, и сборник заявлены как пример противостояния в идеологической борьбе. А между тем эскапизм — это не противостояние, эскапизм — это капитуляция.

Но главная претензия, как и в случае альманаха — качество. Ну зачем составлять книгу из такого количества откровенно слабых текстов? Сборник бы только выиграл от жесткости отбора. Пусть бы он стал вдвое, втрое тоньше. Лучше меньше, да лучше. А сейчас часто заставляешь себя читать дальше — настолько произведения никакие. Спустя несколько дней после прочтения уже не помнишь, как и о чем написали некоторые авторы. Например, Е. Бабич. Про других помнишь, но только потому, что они поразили и разозлили тебя явной нелепостью. Вот рассказ С. Звонарёва «Покидая колыбель». Там события происходят в недалеком будущем на МКС. И вот одна из космонавтов — Ирина — прямо на орбите невзначай… забеременела. Первое, что тут придет в голову нормальному читателю, это: а) «они идиоты?» и б) «куда начальство смотрит?». Что дальше? Вы думаете, эту Ирину (совместно с отцом будущего ребенка — Андреем) срочно спускают с орбиты? А вот и нет. Они отказываются! Ну-ну. Бунт на корабле. Дальше, естественно — на поздних стадиях беременности — Ирину снимать с орбиты уже боятся. Ребенок рождается на станции («роды прошли легко», — пишет автор; ой, что-то я в этом сомневаюсь!). Младенец с родителями остается на МКС (понятно, что спуска на Землю он не переживет), эта семейка де-факто захватывает («прихватизирует») станцию, наши с китайцами предлагают ушлой семейке бешеные бабки за то, что те с МКС начнут обслуживать (ремонтировать) эскадры теле- и метеоспутников, а американцы — не менее бешеные бабки за обслуживание и ремонт «Хаббла»… И никто, что удивительно, не говорит: сволочи, верните МКС законным владельцам! Это же — хищение в особо крупных! Даже не хищение, а открытый отъем чужого имущества, то есть грабеж. Я уж не говорю, что возникают и иные законные вопросы. Это сколько же десятилетий «Хабблу»? Он вечный, что ли? И как, интересно, можно с МКС обслуживать этот телескоп и эти спутники, если у них у всех орбиты разные? Это что, МКС вдруг начнет гонять туда-сюда со страшной скоростью? Откуда столько энергии, откуда столько горючего? Простите, даже я, гуманитарий, это прекрасно понимаю. А ведь среди тех, кто отобрал этот рассказ для сборника, наверняка были и технари, может быть, даже имеющие отношение к космонавтике. И зачем было так позориться?

Не говорю уже о том, что вряд ли стоит возрождать к жизни фантастику «ближнего прицела»…

Или другой пример. Сборник завершается «Вторым витком» А. Горелышевой. При всем желании невозможно понять, зачем эта вещь опубликована. Это — багатель. Но багатель на то и багатель, чтобы быть маленькой. Точно такие же багатели — так же в жанре фантастики и с участием античных богов — писал в свое время Эмиль Кроткий. Но у него это были крошечные миниатюры. А здесь — чудовищно затянутое 45-страничное багателище!

Частные недостатки у разных авторов и перечислять не буду. Даже у Горелышевой в ее «Марше энтузиастов» бросается в глаза элементарное незнание бытовых подробностей начала 60-х годов. И поэтому герой рассказа действует словно в каком-то мареве, в тумане, из которого выступают лишь улицы и дома, да студенты-одногруппники с преподавателями. Что герои едят, как одеты, как обставлены комнаты общежития, ходят ли студенты в магазины или на концерты и поэтические вечера, ездят ли на автобусах и троллейбусах и как те выглядят, что вообще есть в Ленинграде в 1963 году, кроме музеев и комсомольских собраний, — этого вы из рассказа не узнаете. В отличие от аналогичных произведений Джека Финнея или Лазаря Лагина, например. Поэтому Лагину с Финнеем веришь несравнимо больше.

Итак, в предисловиях и к альманаху, и к сборнику прямо говорится, что эти книги-де противостоят деградации современной фантастики, фантастики буржуазной. В которой, как пишет в своем предисловии А. Первушин, «на смену конструктивной и реалистичной научной фантастике пришел примитивный эскапизм, уводящий читателя от серьезной современной проблематики» (с. 4). Или, как сказано в анонимном (подозреваю, пера В. Долоева) предисловии к альманаху, «фантастика как искусство построения образа будущего… практически исчезла… вы читаете не о будущем, а о страхах современного обывателя…» (с. 2). Правда, в том же предисловии к альманаху автор очередной раз демонстрирует элементарную неграмотность, разворачивая борьбу с концепцией «конца истории». Очевидно, ему неизвестно, что за 20 лет, прошедших с момента публикации книги Фрэнсиса Фукуямы, только ленивый — после Югославии и Афганистана, после Ирака и Ливии, после 11 сентября 2001 года и «левого поворота в Латинской Америке» — не потоптался на этой концепции и не высмеял ее (так что даже сам Фукуяма в панике дезертировал из рядов неоконсерваторов!). Но основной обличительный пафос обоих предисловий совершенно верен.

Проблема лишь в том, что воплощение, увы, вступает в противоречие с замыслом. Нельзя — если ты действительно сторонник коммунистических взглядов — бороться с одним эскапизмом с помощью другого эскапизма. Нельзя — если ты действительно сторонник коммунистических взглядов — бороться с одним примитивом с помощью другого примитива. Масскульт плох не потому, что он «не левый», а потому, что он масскульт.

Одной «идейности» в культуре, простите, недостаточно. Нужны еще как минимум талант и мастерство. «Идейностью» их не заменить. А для культурного противостояния нужно еще иметь и мозги. И их тоже нельзя заменить «идейностью». Глупо рассчитывать, что художественная самодеятельность уровня захудалого сельского клуба или исправительно-трудовой колонии № 18 способна стать угрозой для огромной буржуазной индустрии развлечений, в которой вертятся миллиарды долларов и заняты десятки тысяч профессионалов.

Уверен: у альманаха и сборника найдутся поклонники. У нас (особенно среди молодых) много таких «левых», которые считают себя коммунистами (или анархистами), но культурно, эстетически и психологически насквозь буржуазны. Вспоминаю, как в далеком теперь уже 1998 году тогдашний лидер Ленинградского комитета Российского коммунистического союза молодежи Семен Борзенко прислал мне пакет с их комсомольской газетой «Держись крепче!». Среди прочего газета рассказывала читателям, какие правильные книги должны читать комсомольцы. Это были: книги Александра Бушкова, Сергея Лукьяненко, Ника Перумова, «Вавилонские хроники» Елены Хаецкой и «Летописи святых земель» Полины Копыловой. Потрясенный, я написал Борзенко письмо, спрашивая его, на кой ляд они втюхивают комсомольцам всю эту макулатуру, не только ни с какого боку не левую, но и прямо пошлую, глупую и антихудожественную. Борзенко с моими претензиями не согласился. С тех пор я насмотрелся и на «анархистов» — фанатов Лавкрафта, и на «комсомольцев» — любителей порнографии…

Долоевы и завацкие пишут именно для таких «левых». Пытаясь укрыться за широкой спиной Чайны Мьевиля и прикрыться его «авторитетом», долоевы и завацкие по сути призывают: давайте отберем у массового читателя эту ужасную буржуазную Донцову — и дадим ему правильную, коммунистическую Донцову! (То есть Долоева и Завацкую.) Давайте отберем эти ужасные буржуазные «женские романы» — и дадим правильные, коммунистические «женские романы»! Давайте отберем ужасные порнографические «Пятьдесят оттенков серого» — и дадим правильные, коммунистические «Пятьдесят оттенков серого»! «Заберите у товарищей брак и выдайте им другой».

…Как хорошо начиналось: коммунистическая фантастика. И как скверно кончилось: самодеятельность!

26 ноября — 8 декабря 2013

Полный авторский текст. Фрагменты из него под названием «Коммунизм и фантастика» опубликованы на портале «Русская планета» по адресу: http://rusplt.ru/society/kommunizm-i-fantastika-7283.html.