 |
| Saint-Juste > Рубрикатор | Поддержать проект |
Аннотация
«Штерн» [*], Гамбург.
Отпив глоток виски, он откидывается в кресле и, не поднимая большой головы, говорит тихим и спокойным голосом: «Если федеральному правительству удастся добиться для рабочих права на участие в управлении предприятиями, если оно к тому же попытается установить контроль за капиталовложениями, это наверняка будет означать конец демократии».
Таково мнение Ганса-Мартина Шлейера, президента Федерального объединения западногерманских союзов работодателей. Слова представителя 800 таких союзов лишь на первый взгляд кажутся парадоксальными. Он с десяток лет размышлял над проблемами, связанными с правом на участие трудящихся в управлении предприятиями и производством, поэтому не только констатирует, но и предостерегает. Шлейер и его коллеги из лагеря предпринимателей не могут оставаться сторонними наблюдателями, когда «демонтируется свобода». Ведь Основной закон вменяет промышленникам в обязанность «защищать демократию всеми средствами». Правда, Шлейер умалчивает, какие конкретно средства имеются в виду.
|
За последние недели президент объединения все чаще выступает в своеобразной роли предводителя правой внепарламентской оппозиции. В принадлежащих компаниям небоскребах, на этажах, где размещаются офисы боссов западногерманской экономики, имеется немало людей, которые с большей серьезностью относятся к политическим воззваниям Шлейера, чем к словам ведущих деятелей Христианско-демократического и Христианско-социального союзов (ХДС— ХСС). Ганс-Мартин Шлейер знает себе цену и может это объяснить: «В сущности, я человек политики».
Шлейер считает, что и его «братья по классу» поняли наконец, что быть предпринимателем — значит быть политиком: «Предприниматель страшится будущего. Есть работодатели, которые приходят ко мне поплакаться». Ганс-Мартин Шлейер, как писала газета «Рейнишер меркур», «сложная, но символическая фигура» среди западногерманских предпринимателей, у него они ищут и находят политическое утешение.
Эта символическая фигура не вполне отвечает представлениям, которые складываются обычно у рабочих о «боссе боссов». Шлейер не курит толстые бразильские сигары, он просто выкуривает ежедневно около шестидесяти легких сигарет с фильтром. Он живет не в шикарной вилле, а в отдельной квартире в Кёльне, но только пять дней в неделю. Субботу и воскресенье, если позволяют дела, он проводит с семьей в своем доме в Штутгарте.
У Шлейеров о политике говорят мало: все ясно и без слов. В этом доме не встретишь молодого социал-демократа. Все члены семьи состоят в ХДС или его молодежной организации «Юнге унион». Самый младший Шлейер, Йор, расклеивал плакаты, призывавшие голосовать за Манфреда Роммеля, кандидата ХДС на выборах обер-бургомистра Штутгарта. У старшего, Эберхарда, как и у отца, шрамы на щеке от дуэлей на шпагах, он так же гордится ими. Само собой разумеется, что он состоял в той же студенческой корпорации, что и отец. Шрамы на лице как символ «положения в обществе» и «добропорядочности» свидетельствуют о преемственности традиций в семье Шлейера.
 |
Босс предпринимателей говорит о своем прошлом: «Мне нечего скрывать». В 1931 году сын президента земельного суда стал членом «гитлерюгенда», затем вступил в СС и НСДАП. Этот путь не был чем-то необычным для студента юридического факультета Гейдельбергского университета, выходца «из хорошей семьи». Правда, Шлейер оказался более удачливым, чем большинство его сокурсников — приверженцев национал-социализма. Вскоре после «захвата власти» он стал руководителем гейдельбергского отделения имперской организации взаимопомощи студентов, этот же пост он занимал в Инсбруке после аншлюса Австрии и в Праге после начала войны. Его недоброжелатели утверждают сейчас, что на нем лежит главная ответственность за внедрение нацистских порядков в университетах в этих городах [1]. Ганс-Мартин Шлейер так говорит о мотивах, побудивших его использовать нацистский партийный билет и звание сотрудника СС, чтобы сделать быструю карьеру: «Я обещал отцу, что не возьму у него ни пфеннига».
Когда государство вознамерилось перевести молодого юриста на плохо оплачиваемую должность в суде, Шлейер написал письмо, выдержки из которого цитируются до сих пор: «Я старый национал-социалист и фюрер СС... Привитая нам в молодости, в годы борьбы готовность искать работу, а не ждать, пока ее тебе дадут, постоянное активное участие в (гитлеровском) движении после прихода к власти воспитали в нас чувство ответственности раньше обычного». Шлейер решительно потребовал, чтобы его оставили в Праге и дали возможность подобрать себе занятие. Ему разрешили остаться и назначили на пост, который коренным образом повлиял и на его послевоенную карьеру. В Праге он стал начальником канцелярии президента «Центрального объединения промышленности Богемии и Моравии» [2].
Нет, он убежден, что ему нечего скрывать. Он ничего не отрицает, не приукрашивает, не оправдывает. Он не спешит отказываться от своего прошлого. Капитуляция 1945 года не означает для него краха и переоценки собственной системы ценностей. Он говорит: «Занимая такой пост, я мог предвидеть события. В Праге мы уже знали, что война проиграна. Все, что произошло после поражения, не могло удивить меня».
На книжных полках в квартире Шлейера преобладают иллюстрированные издания об Израиле. И это не случайно. Бывший правоверный национал-социалист превратился в страстного почитателя сионизма. Подобная перемена в мировоззрении могла бы послужить для иного человека символом раскаяния, алиби или оппортунизма. Но Шлейер не таков. Один из его приближенных сотрудников говорит: «Он искренне восхищается первопроходцами Израиля, еврейским национализмом, военными успехами». Не случайно Шлейер наладил в Израиле прочные контакты в первую очередь с правыми националистами. Он организует кампании в поддержку их лидеров и охотно дает им советы по вопросам стратегии и оккупационной политики.
Переход от «третьего рейха» ко второй республике [3] проходил для Шлейера так же гладко, как и вся его жизнь. За исключением одного неприятного эпизода: кто-то донес на бывшего фюрера СС французским оккупационным властям и его засадили в лагерь почти на три года.
Впрочем, после освобождения из лагеря французский офицер принес Шлейеру свои извинения. Позднее Шлейер нашел общий язык с оккупационными властями. К моменту денацификации он вопреки всем правилам уже являлся обладателем заграничного паспорта [4]. В день слушания его дела в комиссии по денацификации он позвонил из-за рубежа и сообщил, что «в связи с неотложными деловыми обязательствами» не сможет прибыть на заседание в срок. Комиссия по денацификации была настолько поражена тем, что бывший эсэсовец получил паспорт от французской секретной службы, что после непродолжительного разбирательства включила Шлейера в категорию «попутчиков».
Рассказывая подобные эпизоды из своей жизни, Ганс-Мартин Шлейер не скрывает, что гордится собой. О других моментах упоминает вскользь: он якобы «совершенно случайно» попал в 1951 году на фирму «Даймлер-Бенц». Этот случай мог иметь место лишь потому, что в фирме, производящей «мерседесы», под патронатом крупного акционера Фридриха Флика собирались все те, кто и во времена нацизма занимал высокие посты в экономике.
 |
С тех пор его карьера развивалась стремительными темпами: в 1956 году он стал начальником управления кадров, в 1959-м — заместителем, а в 1963 году — полноправным членом правления. Шлейер придал деятельности концерна «Даймлер-Бенц» политическую окраску. Он позаботился о том, чтобы концерн не скупился при выделении пожертвований политическим группировкам. Ответственным за предоставление сумм на эти цели стал его друг Гейнц Бурнелейт [5], член правления крайне правой организации «Германский фонд». Таким образом, финансовые подачки из Штутгарта перепадали не только ХДС—ХСС, но и различным политическим группировкам ультраправого толка.
Будучи начальником управления кадров, Шлейер создал внутри концерна собственную систему охраны и агентуру, да такую, что она вызывала зависть у хозяев других крупных предприятий. Даже коллеги Шлейера, члены правления, не понимали, как ему удалось оградить рабочих от влияния левых. Тому, кто в студенческие годы принадлежал к левым группам, нечего было и думать о том, чтобы получить место служащего на «Даймлер-Бенц».
Шлейер чуть не стал председателем правления и тем самым главой «Даймлер-Бенц». Незадолго до его назначения он споткнулся на разработке плана расширения производства грузовиков. План этот, как и многое у Шлейера, отличался скорее смелым предвидением, нежели точным расчетом. Друзья Шлейера, работающие на «Даймлер-Бенц», считают сегодня, что он был прав. Но в то время крупные акционеры решили отдать предпочтение осторожному и расчетливому профессору Цану — и в результате Шлейеру пришлось перестроить свои планы и делать политическую карьеру на посту президента объединения предпринимателей.
Этот поворот в его судьбе не обескуражил Шлейера. Он всегда относился к работе в объединении предпринимателей с такой же серьезностью, как и к своей деятельности в должности члена правления «Даймлер-Бенц». Уже в 1963 году за ним закрепилась репутация неумолимого и хладнокровного защитника интересов предпринимателей. Эти «лавры» он завоевал в результате скандального локаута, которому подверглись 300 тысяч бастовавших металлистов земли Баден-Вюртемберг. Для Шлейера этот локаут, на котором он настоял как председатель объединения металлопромышленников Баден-Вюртемберга, до сих пор служит образцом того, как нужно действовать: «В тот раз я впервые заставил предпринимателей проявить солидарность. Это было большое дело для нас».
Ганс-Мартин Шлейер всегда считал своей задачей вооружить предпринимателей «политическим сознанием», которое он никак не хочет называть классовым сознанием. Незадолго до вступления в должность президента объединения предпринимателей он написал книгу с несколько дезориентирующим названием «Социальная модель». Ганс-Мартин Шлейер поясняет: «В моей книге красной нитью проходит идея защиты свободы». О том, что такое, по его мнению, свобода, он умалчивает. Однако он считает, что без свободы предпринимателей не может быть свободы вообще и что «распространение коллективизма» угрожает западной свободе. Наличие «коллективистских тенденций» он относит к профсоюзам, социал-демократам и коммунистам.
В политическом отношении член ХДС Шлейер симпатизирует баварскому ХСС — «во всяком случае, по некоторым деловым соображениям». Он отмечает определенное родство душ с лидером ХСС Францем-Йозефом Штраусом [6]: «Мы оба склонны защищать свои интересы скорее с наступательных, а не с оборонительных позиций». Однако председатель ХСС для него «недостаточно надежен». Поэтому он делает ставку на «тандем Биденкопф — Коль [7], так как по отдельности каждый из них слишком слаб». По мнению его коллег из ХДС, президент объединения предпринимателей надеется после победы этого тандема на выборах получить портфель министра.
 |
Опубликовано на языке оригинала в еженедельнике «Штерн».
Перевод с немецкого: редакция «За рубежом».
Опубликовано в еженедельнике «За рубежом», 1975, № 10.
Комментарии Александра Тарасова.