| Saint-Juste > Рубрикатор | Поддержать проект |
То, что Буденновск, Оклахома-Сити и убийство на площади Царей Израилевых пришлись на один и тот же год, — случайность. Не случайно, однако, то, что все 90-е нарастало и нарастало число террористических актов и малых вооруженных конфликтов по всему миру.
Буденновск, Оклахому-Сити и убийство Ицхака Рабина объединяет одно: именно этого не ждали ни в России, ни в США, ни в Израиле. Война шла в Чечне — и никто не был готов к тому, что война распространится на территорию собственно России. Американцы были свято уверены, что ФБР до такой степени нашпиговала агентами все ультраправые организации США, что контролирует там каждый чих. В Израиле точно знали, что террористами бывают только арабы. Оказалось, всё не так.
И во всех трех случаях власти сами породили своих врагов. «Независимая Ичкерия» была буквально создана правительством Ельцина—Гайдара в 1991 г., когда республикам предложили взять «столько суверенитета, сколько сможете проглотить», разгон Дудаевым «прокоммунистического» чеченского парламента вызвал в Кремле откровенное сочувствие, а московские политики заключали с новым чеченским руководством преступные соглашения о разделе советского оружия на территории Чечни. Поэтому Басаев в 1995 г. вовсе не считал себя террористом — он считал себя высшим офицером ичкерийской армии, руководившим глубоким рейдом в тыл врага с целью принудить последнего пойти на переговоры о мире. Надо признать, Басаеву это удалось.
Точно так же и «Гражданская милиция», к которой принадлежал Тимоти Маквей, взорвавший федеральное здание в Оклахоме-Сити, была создана в 50-е годы самим правительством США. То был разгар «холодной войны», американские власти всерьез полагали, что возможно вторжение советских войск, — и «Милиция» создавалась для будущей партизанской войны против советских захватчиков. Поэтому «Милиция» есть почти во всех штатах и насчитывает не менее 300 тысяч членов. Естественно, начиная с правления Кеннеди, «Милиция» чувствовала себя все более «обманутой» и становилась все более правой и расистской и все менее контролируемой властями. После окончания «холодной войны» «милиционеры» и вовсе уверились в том, что власть в Америке захватили «коммунисты, евреи и цветные». Поэтому Маквей считал себя вовсе не террористом, а, напротив, патриотом — борцом за освобождение Америки от власти «ZOG» («Сионистского оккупационного правительства») и мстителем за «мучеников Вако» (85 членов секты «Ветвь Давидова», погибших при штурме их поместья в г. Вако в апреле 1993 г.) и за американского нациста Р. Снелла, казненного за убийство солдата-негра и предпринимателя-еврея. Приходится признать, что Маквей своего добился: власти не смогли предотвратить его «месть».
Сегодня уже всем известно, что организация «Эйял», к которой принадлежал убийца Рабина Игал Амир, была создана израильской контрразведкой «Шабак», во главе которой стояли ненавидевшие лейбориста Рабина ультраправые генералы. Помимо прочего, руководство «Шабак» (у нас «Шабак» обычно неверно называется «Шин Бет») опасалось, что установление мира с арабами и создание Палестинского государства приведут к резкому сокращению финансирования «Шабак», к постановке этой фактически бесконтрольной организации под гражданский контроль и к расследованию (как это требовал от Рабина Арафат) роли «Шабак» в насаждении на Западном берегу исламских фундаменталистов (ХАМАС и т.д.), которые успешно вырезали там сторонников ООП и палестинских левых. Амир, получивший на убийство Рабина благословение группы влиятельных правых раввинов, тоже не считал себя террористом. Он был убежден, что он — палач, который имеет официальную религиозную (высшую для верующего еврея) санкцию на казнь «предателя». Амир надеялся, что эта акция сделает невозможным заключение мира на Ближнем Востоке и создание Палестинского государства. Опять-таки приходится признать, что поставленных целей он (и те, кто за ним стоял) добился: на Ближнем Востоке льется кровь, дело «Шабак» при Нетаньяху положили под сукно (все обошлось лишь сменой части руководства), и никому не приходит в голову проверять, как и на что эта могущественная спецслужба тратила и тратит государственные деньги.
И еще: во всех трех случаях пострадали невиновные. Никто из жертв терактов не был преступником.
Современный терроризм начался с 1963 г. — с убийства президента Кеннеди. Очевидный успех этой акции заложил алгоритм и вселил уверенность в будущих террористов. Последовавшие затем убийства Малькольма Икса, Роберта Кеннеди и д-ра Кинга продемонстрировали, что заказчиков (а то и исполнителей) даже найти не удается. Стало очевидно, что терроризм сегодня — это эффективное средство реализации тех или иных политических целей.
А сам термин «терроризм» становился все более расплывчатым понятием и все более превращался в орудие пропагандистской войны. Израиль десятилетиями называл ООП «террористической организацией» и провозглашал доктрину «Израиль не ведет переговоров с террористами». А сегодня, случается, израильские власти ведут переговоры даже с исламскими экстремистами (например, когда надо обменять пленных). Такую же эволюцию претерпело отношение британского правительства к ИРА.
Власти ЮАР называли АНК «террористами», а Н. Манделу — «лидером террористов». А затем Мандела стал президентом ЮАР — и уже некоторые высшие офицеры разведки расистской ЮАР были осуждены за терроризм (в том числе за убийство премьер-министра Швеции У. Пальме — удивительно, но это не мешает турецким властям обвинять в этом убийстве А. Оджалана, лидера РПК). Когда израильтяне говорили, что Арафат — террорист и никогда не быть ему главой государства, Арафат отвечал: вот Менахем Бегин возглавлял в 40-е террористическую организацию «Иргун цвей леуми», а теперь стал премьер-министром Израиля. Когда израильтяне перехватили над Средиземным морем иностранный самолет, на котором, как они думали, летит Арафат, они называли это «борьбой с терроризмом», а их противники, напротив — «проявлением терроризма». Когда то же самое проделали с израильским самолетом ливийцы — всё повторилось с точностью до наоборот.
При такой неразберихе кто угодно кого угодно может назвать «террористом». Все оказались одинаково замазаны. Критерий добра и зла расплылся. И потому я с пессимизмом смотрю в будущее. В XXI веке нас всех ждут повсеместная партизанская война и разгул терроризма.
24—27 октября 2000
Опубликовано под названием «Терроризм становится кислородом политики» в книге «Сто дней одного века». М.: АНО РИА «Общая газета», 2000; в сокращении под названием «Терроризм как средство политики» в «Общей газете», 2001, № 16.