Каталония. Анархизм подвергается испытанию

I. Разброд в Каталонии

В жестоком сражении, которое испанский народ вынужден был вести против фашистской реакции, поднявшейся с оружием в руках против республики, подверглись испытанию все политические силы страны.

Реакционный мятеж усиливал чувство нависшей опасности, пробуждавшееся в национальном сознании. И не было человека, который остался бы в стороне от великого дела защиты республики, свободы и демократии, ибо именно они были поставлены на карту.

Батраки и мастеровые, шахтеры и металлисты, ученые и высокопоставленные чиновники, служащие и торговцы, националисты и сторонники централизма, пролетарии и либеральные буржуа, не прекращавшие отстаивать различные взгляды и интересы, тем не менее отодвинули на задний план свои разногласия во имя братского единения для защиты родины, подвергнувшейся нападению, и создали единый фронт — фронт свободы и независимости Испании.

Этот процесс происходил во всех районах, где мятеж был подавлен в самом зародыше. Только Каталония, где революционный подъем и энтузиазм были такими же мощными, как и во всей остальной республиканской зоне, представляла собой остров, где царил разброд. Этот остров содрогался не только от ударов мятежников, но и от раскольнической деятельности групп ФАИ [I], которые, не обладая политическим сознанием и чувством реальности, считали, что настал подходящий момент для того, чтобы осуществить в Испании так называемый «анархистский коммунизм» [II].

Центральный комитет милиции

Как только стихли бои, которые велись против очагов мятежа на улицах Барселоны, анархистские руководители поставили перед своими организациями новую цель: захватить власть в Барселоне, а затем во всей Каталонии и распространить ее, насколько это возможно.

Прибегая к самым низким методам террора, вплоть до использования оружия против трудящихся — приверженцев других рабочих и демократических организаций, анархисты захватили наиболее важные здания Барселоны, ее фабрики и заводы, а также предприятия сферы обслуживания. Черно-красное знамя анархистов и буквы «НКТ—ФАИ» [III] господствовали над городом, создавая впечатление подавляющей силы анархистских организаций.

Вопреки тому, что писали некоторые буржуазные историки, весьма заинтересованные в том, чтобы превознести деятельность сторонников ФАИ, последние сумели утвердить свою власть в Барселоне прежде всего в силу положения, создавшегося в Каталонии после разгрома мятежников.

Анархисты — и это явилось решающим фактором — в тот момент не встретили на своем пути другой силы, которая могла бы противостоять их планам. Законные власти Автономного правительства Каталонии предоставили им свободу действий. Что же касается каталонских рабочих партий, то они были еще численно невелики. С целью создания объединенной марксистской партии был организован комитет связи между Коммунистической партией Каталонии, Каталонской секцией ИСРП [IV], Социалистическим союзом Каталонии и Каталонской пролетарской партией. Этот комитет связи потребовал от президента Компаниса [V] созыва совещания представителей Народного фронта Каталонии, с тем чтобы расширить Автономное правительство Каталонии и допустить в него представителей различных партий Народного фронта.

Компанис согласился. Совещание состоялось 21 июля 1936 года с участием Видиельи, Комореры, Вальдеса и Сесе от рабочих партий, Террадельеса и Айгуаде от Левой республиканской партии Каталонии, Тасиса и Марки от Республиканского действия Каталонии и представителей таких партий, как Республиканская левая и ПОУМ [VI].

На совещании победили объединительные тенденции. Идея создания каталонского правительства Народного фронта встретила одобрение. Было принято решение о создании народной милиции. Уже обсуждались меры, которые следовало принять, и составлялись тексты декретов, как вдруг в зал с шумом ворвалась большая группа вооруженных анархистских главарей: Гарсиа Оливер, Дуррути, Васкес, Сантильян, Эролес, Портела. Они предъявили совещанию ультиматум.

До этого анархистские руководители провели сепаратную встречу с Компанисом и поэтому знали, что он не будет противиться их планам и уступит их давлению.

Компанис заявил анархистским главарям следующее:

«Вы явились, и теперь все в вашей власти. Если я вам не нужен или не по душе как президент Каталонии, то скажите мне это сейчас, и я стану еще одним солдатом в борьбе против фашизма. Если же вы считаете, что на этом посту, захватить который победивший фашизм может, лишь перейдя через мой труп, я и члены моей партии, опираясь на мое имя и авторитет, можем быть полезными в борьбе, которая, если и завершится сегодня в городе, то неизвестно, как и когда завершится во всей Испании,— тогда вы можете рассчитывать на меня и положиться на мою лояльность человека и политического деятеля, который уверен в том, что сегодня приходит конец постыдному прошлому, и искренне желает, чтобы Каталония шла во главе самых развитых в общественном отношении стран» [1]

Анархисты, от имени которых выступил Гарсиа Оливер, потребовали создания Центрального комитета милиции Каталонии, что означало захват власти. Этот Центральный комитет, по мнению Гарсиа Оливера, должен был «руководить революцией», «очистить» тыл и организовать переброску милиции в Арагон. Состав комитета должен был быть «унитарным». Наряду с представителями НКТ и ФАИ в него должно было войти по одному представителю от BCT [VII] и от Левой республиканской партии Каталонии и один представитель от четырех рабочих партий, которые в тот момент еще не были объединены [2].

Компанис и все каталонские буржуазные партии согласились на это. В результате дискуссии с руководителями ФАИ эти последние обещали, что не воспрепятствуют тому, чтобы по-прежнему существовали бы президент и Автономное правительство Каталонии, но только с чисто формальными функциями.

Центральный комитет милиции официально был создан 23 июля. После некоторой реорганизации в нем были созданы различные отделы.

«Комитет милиции,— пишет анархист Сантильян,— был военным министерством военного времени и одновременно министерством внутренних и иностранных дел, руководившим работой соответствующих организаций в области экономики и культуры» [3].

В каждом из этих отделов были представители разных политических тенденций.

По сути дела, их присутствие и деятельность не играли никакой роли. Все ключевые посты были сосредоточены в руках у анархистов. Гарсиа Оливер и Сантильян ведали военным отделом, Аурелио Фернандес и Асенс — отделом общественного порядка, Вальехо — военной промышленностью, генеральный секретарь комитета Хайме Миравитльес, формально представлявший Левую республиканскую партию Каталонии, плясал под дудку анархистов, точно так же как и многие другие его единомышленники.

Военные эксперты — советники при комитете: братья Гуарнер, майор Сандино и бывший директор оружейного завода в Овьедо полковник Хименес де ла Бераса — находились под влиянием НКТ.

Представители BCT и Объединенной социалистической партии Каталонии (ОСПК) Рафаэль Видиелья и Хосе Мирет, по сути дела, находились в изоляции.

Комитет создал свой собственный милицейский корпус, получивший наименование корпуса «контрольных патрулей». Большинство его составляли анархисты, и он был им полностью подчинен.

Чувствуя себя в Каталонии хозяевами, члены ФАИ стремились распространить свою «революцию» на всю страну. Но в других областях Испании соотношение сил было совершенно иным. Каталония, как говорилось 2 августа 1936 года в бюллетене НКТ—ФАИ, являлась «оазисом».

В этой связи среди руководителей анархистских организаций Барселоны разгорелись острые дискуссии по вопросам тактики, которой следовало придерживаться. Экстремисты даже ценой раскола и военного столкновения с другими антифашистскими группами хотели немедля навязать Испании открытую и разнузданную анархистскую диктатуру. Победила тем не менее точка зрения более реалистично мыслящих руководителей, подобных Гарсиа Оливеру и Дуррути. Помня, что на остальной части республиканской территории НКТ занимала далеко не первое место, последние ратовали за создание организаций вроде Центрального комитета милиции, в которые при сохранении гегемонии анархистов были бы допущены и другие рабочие и демократические силы [4].

Группировки внутри испанского анархизма

Среди людей, составлявших руководящее ядро НКТ и ФАИ. в соответствии с их образом действий в этот и последующие периоды войны можно различить две группировки, характеризующиеся различными и даже противоположными политическими позициями.

В первую входили те, кто считал, что решающая задача — выигрыш войны против фашизма. По мере того как потребности войны приходили в противоречие с анархистскими принципами, эти люди с трудом и колебаниями, неохотно и даже с болью отходили от некоторых из этих принципов и подчинялись требованиям войны. Упомянутая группировка выражала настроения широких революционных кругов рабочих, входивших в ряды НКТ и сражавшихся на фронтах плечо к плечу с социалистами, коммунистами и демократами других идеологических течений. Главным представителем этой группировки был Дуррути. В первое время указанное течение в известной степени поддерживал Гарсиа Оливер. Позже представителем этого унитарного направления в секретариате НКТ стал Мариано Васкес.

Ко второй группировке можно причислить людей, которые своей главной целью считали осуществление «анархистской революции». Для этой группировки война против фашизма была делом второстепенным. Она их интересовала прежде всего как «подходящий случай» для того, чтобы захватить оружие и установить «анархистский коммунизм». Лидеры названной группировки рассматривали различные демократические и рабочие партии, и в первую очередь КПИ, не как союзников, а как своих главных противников, поскольку указанные партии могли повести рабочий класс не по тому пути, по которому хотели идти анархисты.

Этой позиции в общих направлениях соответствовала политика, которой придерживалось руководство ФАИ. В центре его внимания было накопление оружия в интересах развязывания вооруженной борьбы проти остальных антифашистских сил, что тем самым лишало этого оружия республиканский лагерь. Среди тех, кто входил в эту группировку, были люди, очень мало связанные с рабочим классом, деклассированные элементы, авантюристы испанского и иностранного происхождения, профессиональные бандиты, составлявшие большинство кадров ФАИ, а отчасти и НКТ.

Эти люди составляли значительную часть так называемых «специальных групп», которые, зачастую прибегая к террору, устанавливали свои «законы» во многих организациях НКТ. Вот почему, в то время как тысячи рабочих, входивших в НКТ, сражались на фронте плечо к плечу с коммунистами, значительная часть комитетов НКТ, Анархистской молодежи и ФАИ в целом, руководимые этими «специальными группами», отказывались включиться в общую войну народа против фашизма и занимались деятельностью, направленной в первую очередь на ослабление, разгром и уничтожение других демократических сил. Причем все это имело место даже и в те периоды, когда национальное руководство НКТ проводило политику единства.

Кроме указанных двух группировок, которые независимо от своих положительных или отрицательных характеристик вполне определились политически и идеологически, нельзя не отметить проникших в анархистские организации замаскированных врагов и фашистов. Цель, которую они ставили перед собой, была очевидна: они хотели вызвать дезорганизацию, воспрепятствовать координации военных действий, воспользоваться влиянием НКТ в рабочем классе для того, чтобы помешать единству и ослабить сопротивление фашизму, толкнуть массы, входившие в НКТ, на действия, которые бы придали войне иной характер, они толкали крестьян на сторону врагов республики.

Проникновение вражеских элементов в ряды анархистов было делом несложным. После первых поражений, которые мятежники потерпели в главных городах Испании, в Барселоне сосредоточились последыши различных анархистских течений, прибывшие из разных стран Европы и Америки, среди которых было немало агентов секретных служб различных империалистических группировок.

Бертран-и-Муситу в книге, посвященной франкистской секретной службе, которой он руководил примерно в течение двух лет, сообщает о трех агентах-провокаторах, которые в анархистских организациях «достигли высоких постов и сумели на них удержаться...» [5]

Сам факт проникновения фашистских агентов в организации анархистов был признан даже многими иностранными свидетелями и историками [6]. Американский историк Кэттелл отмечает, что «в результате этого многие мятежники ухитрились проникнуть в массовые профсоюзы НКТ и в ожидании дня освобождения всеми силами способствовали возникновению среди республиканцев беспорядков» [7].

ФАИ помогла ряду видных фашистов покинуть республиканскую территорию, включая, например, и Бласа Переса — впоследствии министра внутренних дел правительства Франко [8]. Обо всем сказанном красноречиво свидетельствует опубликованная после войны книга одного из идеологов ФАИ — Диего Абада де Сантильяна, в которой автор заявляет, что между ФАИ и фалангой существовало «духовное родство», и сетует, что не увенчались успехом попытки Хосе Антонио Примо де Риверы установить политическую связь между обеими организациями [9].

Сантильян признает, что был сторонником — и притом не пассивным — капитуляции республики с начала войны, точнее, с того момента, когда Англия и Франция отказались помогать ей оружием [10]. Линия, проводимая им, заключалась в том, чтобы, опираясь на руководство ФАИ, организовывать вооруженные восстания против республиканского правительства. Сантильян, как отмечается в его книге, отдавал себе отчет, что, действуя подобным образом, он мог помочь Франко выиграть войну раньше [11].

Таковой была ультрареакционная позиция, на деле способствовавшая победе Франко, которая прикрывалась «революционной» фразеологией руководящих кругов ФАИ.

Между кратко охарактеризованными группировками, представлявшими в Испании анархизм, не существовало непреодолимых барьеров. В то время как некоторые из анархистов, принадлежавших ко второй из упомянутых группировок, в тот или иной период примыкали к унитарному и антифашистскому движению, другие следовали по пути, который был на руку фашистам.

Вообще говоря, несмотря на в целом героическое и самоотверженное поведение трудящихся из НКТ, сражавшихся на фронтах за дело демократии, политическая направленность руководителей ФАИ, их деятельность в военной, политической и экономической областях была одним из основных внутренних факторов, ослаблявших республику.

Это сильно отразилось на работе Центрального комитета милиции в первый период войны.

Между тем возможности для борьбы с фашизмом, которыми располагала Каталония, были огромны.

1. Большое население, значительную часть которого составляли рабочие [12], подавляющий перевес антифашистских настроений как в городе, так и в деревне, а также развитые национальные чувства способствовали созданию здесь более широкого, чем в других районах, фронта борьбы в защиту республики.

2. Наиболее высокий в стране промышленный потенциал при условии необходимой перестройки обеспечивал возможность создания мощной военной промышленности.

3. Протяженный Арагонский фронт оказался почти оголенным [VIII], и поэтому можно было сравнительно легко нанести врагу сокрушительные удары в важнейших для него пунктах, таких, например, как Сарагоса.

Эти возможности в значительной степени остались нереализованными прежде всего из-за пагубной деятельности комитета милиции, которым руководили анархисты. Последние не только не мобилизовали людские ресурсы Каталонии, но, проводя политику ограбления крестьян, снижали их готовность стоять за народное дело. Военная промышленность возникла в Каталонии лишь тогда, когда в ряде отраслей экономики удалось преодолеть влияние анархистов. На тех участках Арагонского фронта, где находились анархисты, бои, по сути дела, не велись.

Вследствие этого в Каталонии вскоре возникло противоречие между энтузиазмом, который возник в массах после победы 19 июля, всеобщей готовностью вести борьбу против фашизма и анархистской лжереволюционностью, ставившей под удар единство антифашистских сил и способствовавшей злоупотреблениям и бесчинствам банд головорезов. Все это вызывало возмущение и горечь десятков тысяч рабочих и искренних демократов.

С каждым днем все отчетливее чувствовалось, насколько рабочему классу необходимо иметь действительно революционное руководство, способное вместо авантюризма и экстремистской фразеологии ФАИ развернуть активную деятельность, которая привела бы к разгрому фашистских мятежников.

ОСПК и ВСТ

22 июля, то есть на следующий день после уже упоминавшегося собрания Народного фронта Каталонии, прерванного вооруженными членами ФАИ, представители четырех каталонских марксистских партий собрались в помещении Социалистического союза Каталонии на улице 1 Мая.

Там было принято решение немедленно приступить к объединению указанных партий, с тем чтобы на начавшемся новом этапе придать каталонскому рабочему движению революционную направленность.

23 июля было обнародовано сообщение о создании новой партии каталонского пролетариата — Объединенной социалистической партии Каталонии (ОСПК). С момента основания эта партия заявила, что ее идеологической основой являются принципы марксизма-ленинизма, и провозгласила, что примыкает к Коммунистическому Интернационалу.

Однако несмотря на все это, среди некоторых руководителей новой партии существовала путаница по национальному вопросу. У них еще не было ясного понимания того, что рабочий класс различных национальностей, входящих в испанское государство, является единым рабочим классом, что у него одни и те же интересы и одни и те же враги, что ему поэтому необходимы единая тактика, политика и руководство, несмотря даже на то, что в силу конкретно-исторических причин марксистско-ленинская партия в Каталонии имела свои особые черты.

Генеральным секретарем новой партии стал Хуан Коморера. Ранее он был секретарем Социалистического союза Каталонии и пользовался авторитетом, так как в качестве советника Автономного правительства Каталонии вместе с Компанисом и другими демократами в 1934 году был приговорен к смертной казни. Этот приговор позднее заменили вечной каторгой, и Коморера, как и все осужденные за участие в революции в октябре 1934 года, был выпущен на свободу благодаря победе Народного фронта.

Сообщение о создании ОСПК, совпавшее с победой народа над фашистскими мятежниками в Барселоне и во всей Каталонии, было тепло встречено каталонскими трудящимися и получило широкий международный отклик. Впервые социалисты и коммунисты объединялись в единую партию на основе марксизма-ленинизма. Создание ОСПК свидетельствовало о том, что линия, выработанная VII конгрессом Коминтерна, открывала большие перспективы для объединения рабочего класса, для завоевания марксизмом-ленинизмом новых отрядов в рабочем движении.

ОСПК с самого начала сосредоточила свою деятельность на решении основных задач войны против фашизма: организации борьбы на фронтах, установления антифашистских порядков в тылу, налаживании промышленного и сельскохозяйственного производства.

С момента возникновения ОСПК должна была противостоять террористскому наступлению, которое повели на нее, и особенно на ее профсоюзные кадры, самые темные силы ФАИ, стремившиеся удержать власть путем физического уничтожения активистов и руководителей рабочего движения, придерживавшихся марксистских взглядов.

В первые же дни после победы народа анархистским «патрулем» в Саидине был убит коммунист Антонио Лопес Раймундо — председатель профсоюза банковских работников ВСТ. Это произошло во время поездки, которую он совершал, чтобы подготовить отправку подразделений милиции в Арагон. В июле члены ФАИ убили руководителя шахтеров Фигольса Прието. 24 июля в Барселоне пал секретарь профсоюза портовиков ВСТ Десидерио Трильяс. Анархисты пригласили его на собрание в помещение профсоюза морского транспорта на Рамбла-де-лас-Флорес и убили там. В трамвайной компании, где было значительное число членов ВСТ, бандиты из ФАИ убили около 200 рабочих коммунистов и социалистов и полностью захватили в свои руки городской транспорт Барселоны. На предприятиях «Испано-суиса», где большинство рабочих входили в ВСТ, члены ФАИ во главе с Вальехо методами террора установили свое господство. Они убили там одного из руководителей ВСТ — Угета и двоих рабочих.

Эта преступная деятельность ФАИ, которая воскрешала в памяти самые черные страницы бандитизма, вызвала вскоре глубокое возмущение каталонских трудящихся.

И именно в те недели, когда анархисты были абсолютными хозяевами Барселоны, когда Каталония была заполнена лозунгами НКТ—ФАИ, начался спад влияния анархистов, спад, имевший историческое значение для рабочего движения Испании.

ОСПК, а с нею и ВСТ за короткий срок добились роста своих организованных сил и своего влияния.

Если четыре партии к моменту слияния насчитывали в совокупности примерно 6 тыс. членов, то в июле 1937 года в ОСПК их было уже около 60 тыс.

Этот рост говорит о том огромном влиянии, которое объединение оказало на трудящихся.

Что касается ВСТ, то в Каталонии его характер был не таким, как в остальных областях Испании. На руководящие посты в таких основных профсоюзах, как профсоюзы металлистов, строителей, работников транспорта, пищевой промышленности, были избраны коммунисты. Процесс объединения профсоюзов развивался в Каталонии параллельно с процессом объединения партий, точнее, он явился результатом политического объединения.

Всеобщий союз рабочих профсоюзов Каталонии (ВСРПК), находившийся под влиянием Социалистического союза Каталонии, снова вошел в ВСТ, от которого он отделился в 1934 году.

2 августа 1936 года в Барселоне состоялся съезд Автономного центра торговых и промышленных работников (АЦТПР), руководство которым осуществлялось Каталонской пролетарской партией. АЦТПР решил целиком войти в ВСТ.

К Всеобщему союзу труда присоединилось несколько автономных профсоюзов, включая и те, которые образовали Рабочую федерацию профсоюзного объединения (РФПО) и контролировались ПОУМ. Кое-кто из руководителей ПОУМ был позже исключен из ВСТ, но основные массы членов этих профсоюзов остались в рядах ВСТ.

Вскоре после начала войны вокруг профсоюзов, ранее входивших в НКТ, развернулась чреватая последствиями политическая борьба. Образовав «оппозицию», они после съезда НКТ в Сарагосе в 1936 году не вошли в ее состав. В таких значительных городах, как Сабадель и Манреса, эти профсоюзы, по сути дела, руководили рабочим движением.

В Сабаделе состоялся общий съезд местной федерации, на котором Гарсиа Оливер выступил за вхождение в НКТ, а Видиелья — за вступление в ВСТ. В ходе тайного голосования большинство, более чем 70 процентов, проголосовало за вступление в ВСТ. Важную роль в принятии такого решения сыграла позиция, занятая Хосе Мойксем, в то время стоявшим во главе рабочих Сабаделя и ставшим одним из наиболее видных деятелей марксистского рабочего движения Каталонии.

В Манресе и других городах произошло то же, что и в Сабаделе.

Ход событий заставил НКТ и ФАИ 11 августа сделать первый шаг в признании влияния в каталонском рабочем движении ОСПК. В этот день был создан комитет связи между НКТ—ФАИ и ОСПК—ВСТ [13], задача которого состояла в том, чтобы находить общие точки зрения и избегать взаимных нападок. В этой связи была признана также «свобода профсоюзного объединения». Но указанное соглашение о единстве осталось на бумаге. Результаты его были незначительными, и члены ФАИ продолжали прибегать к методам террора против трудящихся, которые придерживались марксистских взглядов.

Правительство Касановаса

Вынужденная согласиться с созданием Центрального комитета милиции Каталонии, ОСПК стремилась противостоять влиянию ФАИ в этом комитете, с тем чтобы повысить роль и авторитет Автономного правительства и превратить его в действенный унитарный орган, который мобилизовал бы все силы Каталонии для войны против фашизма. Исходя из этих соображений, ОСПК приняла предложение Левой республиканской партии Каталонии войти в Автономное правительство.

2 августа было создано новое Автономное правительство Каталонии. Президент Компанис принял решение в известной мере отойти от политической борьбы и действовать — что было уже весьма существенно — в качестве президента Каталонии. Главой каталонского правительства он назначил Хуана Касановаса. Состав этого правительства был следующим:

министр юстиции — Хосе Керо Моралес (Левая республиканская партия Каталонии),

министр внутренних дел — Хосе Мария Эспанья (Левая республиканская партия Каталонии),

министр финансов — Марти Эстеве (Республиканское действие Каталонии),

министр культуры — Вентура Гассоль (Левая республиканская партия Каталонии),

министр экономики — Хуан Коморера (Объединенная социалистическая партия Каталонии),

министр коммунального хозяйства — Хосе Террадельяс (Левая республиканская партия Каталонии),

министр общественных работ — Педро Местрес (Левая республиканская партия Каталонии),

министр снабжения — Руис Понсетти (Объединенная социалистическая партия Каталонии),

министр сельского хозяйства — Хосе Кальвет («Рабассайрес» [IX]),

министр путей сообщения — Рафаэль Видиелья (Объединенная социалистическая партия Каталонии),

министр обороны — Хосе Сандино (военный, не принадлежащий ни к какой политической партии).

Как только ФАИ ознакомилась с составом правительства Касановаса, с ее стороны последовала бурная реакция. Более всего она опасалась того, что рабочий класс в правительстве Каталонии будет представлен ОСПК. 3 августа делегация ФАИ пришла к Компанису с требованием, чтобы правительство Касановаса было немедленно распущено. В ходе переговоров члены ФАИ все же согласились с дальнейшим существованием этого правительства, но при условии, что из него будут устранены члены ОСПК. ФАИ соглашалась с правительством, по своему составу исключительно буржуазным, но была против того, чтобы в это правительство входили какие-либо представители рабочих, кроме членов ФАИ.

На втором заседании кабинета Касановаса Компанис сообщил его членам об ультиматуме ФАИ. Боясь открытого столкновения с анархистами, представители Левой республиканской партии в правительстве решили вывести из состава кабинета представителей ОСПК. В прессу было передано сообщение, что Коморера и Видиелья должны выехать с официальной миссией в Мадрид.

Желая угодить анархистам, Касановас дошел даже до того, что представил секретарю каталонского центра НКТ Мариано Васкесу список членов нового правительства, исключив из него представителей ОСПК. И только когда Васкес одобрил этот список, Касановас осмелился обнародовать его.

Политика Левой республиканской партии определялась в тот период различными факторами. Избиратели, голосовавшие за эту партию, желали объединения каталонцев для борьбы против фашизма, отвергали дезорганизацию, которую сеяла ФАИ, и сочувственно относились к политической линии ОСПК.

В противовес указанной позиции, которой придерживалась значительная часть руководителей Левой республиканской партии, некоторые ее деятели преследовали совершенно иные цели; таким, например, был Хуан Касановас, политик с явно выраженными сепаратистскими тенденциями, человек, связанный с реакционными иностранными кругами и такими темными личностями, как Ревертер и Торрес Пикарт [X], являвшийся в прошлом секретарем Денкаса [XI] и находившийся в контакте с итальянскими фашистскими кругами [14]

Намерения этой группы Левой республиканской партии сводились к тому, чтобы воспрепятствовать развитию в Каталонии мощного, действительно революционного и независимого рабочего движения. Анархизм беспокоил их в меньшей степени. Реакционная логика толкала их на то, чтобы помешать возникновению сильной рабочей марксистской партии, с которой нельзя было бы ни играть в революцию, как с анархистами, ни делать ее объектом спекулятивных сделок с правительством республики.

Период правления правительства Касановаса, с 2 августа по 26 сентября 1936 года, был периодом максимального засилья анархистов в руководстве Каталонией.

Налицо было двоевластие: законная власть, формально принадлежавшая правительству Касановаса, и действительная власть, принадлежавшая комитету милиции, а по сути дела — анархистам.

Это двоевластие было, скорее всего, распределением ролей, свидетельствовавшим о существовании более или менее прочной договоренности между Касановасом и ФАИ.

Основным, в чем их стремления совпадали, была борьба против мадридского правительства. Целью ее было помешать созданию единого центрального органа, который направил бы войну всех народов Испании против общего врага — фашистских мятежников.

Двоевластие было в интересах ФАИ, так как оно развязывало руки для ее анархистских «экспериментов». Касановас, стоявший во главе каталонских сепаратистов, надеялся использовать обстановку, создавшуюся в результате войны, для того, чтобы сделать Каталонию независимой от Мадрида, включить ее в орбиту влияния французского империализма и добиться таким путем «сепаратного мира» с Франко.

Фашисты — яростные противники признания национальных прав Каталонии, Страны Басков и Галисии — через своих агентов стимулировали эти сепаратистские тенденции, так как последние давали им возможность разбить или по крайней мере ослабить фронт народной борьбы.

Важным звеном, облегчавшим наметившийся контакт между каталонскими националистами и членами ФАИ, было масонство. Масонами были не только руководители каталонской буржуазии. Ими являлись и многие видные анархисты, такие, например, как член иберийского комитета ФАИ Мануэль Эскорса дель Валь.

Общими для националистов типа Касановаса и некоторых анархистских вождей были, кроме того, связи, которые те и другие издавна поддерживали с французским империализмом.

Один из конфиденциальных документов иберийского комитета ФАИ, датированный октябрем 1937 года и опубликованный после 1939 года Сантильяном, содержит признание, что в первые месяцы войны ФАИ находилась в тесной связи с «высокими чинами французской армии» [15], являвшимися ее советниками в военных делах. Весьма симптоматично, что эти высокие французские военные чины «видели в хорошо организованной и экипированной милиции лучший инструмент для достижения победы» [16] и подбивали анархистов на то, чтобы те отказались от создания регулярной армии,

В результате сговора между ФАИ и Касановасом в Каталонии создалась трудная обстановка. Автономное правительство присвоило себе ряд функций, которые должны были находиться в компетенции центрального правительства в Мадриде, например охрана границ, и особенно во время войны должны были быть сосредоточены в одних руках; на деле эти функции выполнялись не органами Автономного правительства Каталонии, а анархистами.

Член ФАИ Аурелио Фернандес, начальник отдела общественного порядка комитета милиции, и его помощник Хосе Асенс, начальник «контрольных патрулей», властвовали над жизнью и имуществом граждан Барселоны. Они разрешали или запрещали переход границы, при них было произведено много незаконных обысков и арестов.

Теоретически ценности, реквизированные у фашистских элементов, должны были передаваться Автономному правительству, так как оно оплачивало содержание комитета милиции. На деле же они целиком поступали к ФАИ.

Лишь немногие из арестованных лиц представали перед трибуналами.

ОСПК требовала, чтобы были прекращены незаконные аресты и заключения в тюрьмы в частном порядке, но правительство Касановаса ничего в этом отношении не сделало.

Больше того, декретом от 17 августа оно «узаконило» ту хаотическую обстановку, которую привнесли анархисты в барселонский дворец правосудия. Согласно, этому декрету, создавалась так называемая «юридическая канцелярия», руководимая вызванным ФАИ для этой цели из Мадрида продажным адвокатом Эдуарде Барриоберо. Эта «канцелярия» под предлогом пересмотра процессов, носивших социальный характер, начала без разбора выносить приговоры, налагать штрафы, отдавать приказы об арестах. Воцарились беззаконие и коррупция.

«Жизнь и свобода имели свою цену» [17], — писал в этой связи Мануэль Бенавидес.

25 августа был обнародован декрет Автономного правительства, по которому создавались народные трибуналы, подобные тем, которые были созданы в остальных областях Испании. Но пагубная деятельность «юридической канцелярии» ФАИ продолжалась в Барселоне почти до конца 1936 года.

В остальных каталонских провинциях, несмотря на некоторые отклонения, была введена система, напоминавшая систему Центрального комитета милиции в Барселоне. В Лериде ПОУМ и ФАИ закрыли помещения республиканских партий, к которым они относились как к врагам; так продолжалось до тех пор, пока, прежде всего благодаря созданию ОСПК, не изменилось соотношение сил.

Пунсерда и другие пограничные пункты полностью контролировались анархистами. В августе в их руках оказался и Сео-де-Ухель; это произошло после того, как батальон, стоявший в городе, был переброшен для борьбы против фашистов в сектор Тардиенты. Во многих местах в комитетах милиции были представлены исключительно НКТ и ФАИ.

Такое положение значительно сокращало вклад различных областей Каталонии в войну против мятежников на первом ее этапе.

II. На Каталонских фронтах

Арагонский фронт

Невзирая на то что на всей каталонской территории очаги мятежников были подавлены, трудящиеся массы Барселоны горели желанием продолжать борьбу против фашистских мятежников.

ОСПК с момента своего создания подчеркивала, что в Мадриде и Арагоне, в Андалузии и на Севере развертывались сражения одной и той же войны и что Каталония должна максимально мобилизовать свои ресурсы, чтобы внести свой вклад в общее дело всех народов Испании. Необходимо было создать единое командование и бросить каталонские силы туда, где они были более всего нужны.

Лозунги ОСПК: «Всё для войны!», «Всё для фронта!», «Всё оружие на фронт!» — были с удовлетворением восприняты широкими народными массами. Вскоре ОСПК подняла в Каталонии знамя борьбы в помощь Мадриду. Это имело большое политическое значение и повлекло за собой отправку людей и оружия для защиты столицы.

Иной была позиция анархистов. 24 июля комитет милиции организовал первую колонну, которая отбыла на Арагонский фронт под командованием Дуррути. Майор Перес Фаррас находился при ней в качестве «военного советника». Сначала говорили, что численный состав колонны будет достигать 10—12 тыс. человек. В действительности же она насчитывала в своих рядах 2—3 тыс. бойцов. Население Барселоны устроило ей восторженные проводы.

Анархисты полагали, что поход на Сарагосу окажется военной прогулкой. До района Бухаралоса и Пины они шли, действительно не встречая серьезных трудностей. После небольших стычек с незначительными отрядами противника колонна Дуррути остановилась в упомянутом районе, не организовав даже обороны. Было выставлено лишь несколько патрулей и наблюдательных постов. Большая часть колонны разместилась в населенных пунктах и занялась главным образом проведением «анархистской революции».

Несмотря на личный героизм Дуррути и многих из его бойцов, анархистские концепции, отвергающие дисциплину и военную организацию, снижали боеспособность колонны.

То же самое происходило и с другими колоннами анархистов, например с колонной, которой командовал Ортис в районе Каспе и Альканиса.

Дуррути первым среди анархистских лидеров понял необходимость дисциплинированной армии, но не сумел произвести в своей колонне необходимых изменений, чтобы превратить ее в боеспособную воинскую часть. Это проявилось позднее, когда колонна прибыла на Мадридский фронт.

В районе Лесиньены находилась колонна ПОУМ. Как уже отмечалось, эта политическая группировка тесно сотрудничала с самыми коррумпированными слоями анархистов. В Лесиньене царил хаос. По сути дела, разграничительной линии между фашистской и республиканской зонами там не было. Английский писатель Боркенау, посетивший 12 августа колонну ПОУМ, замечает: «Сами того не заметив, мы могли перейти в лагерь противника». Несколько ниже он добавляет, что там не было «ни малейшего признака военной дисциплины... ни малейшей попытки организовать» дисциплинировать и обучить эту беспорядочную толпу» [18]. Арагонский фронт был превращен в некое подобие «зоны анархистов», и они в первую очередь ответственны за то, что этот фронт полностью бездействовал.

Такая пассивность была очень на руку фашистским мятежникам. Она позволила им развернуть наступление в других зонах, и прежде всего на мадридском направлении, оставив на Арагонском фронте лишь слабое прикрытие. Франкистский историк Мануэль Аснар в этой связи пишет:

«В Арагоне националистское (то есть франкистское. — Ред.) командование не имело в достаточном количестве ни артиллерии, ни авиации, ни пулеметов. Оно не располагало там силами для того, чтобы прикрыть хотя бы самые уязвимые пункты» [19].

Разлагающее влияние анархизма мешало тому, чтобы промышленный и людской потенциал Каталонии смог стать реальной военной силой, способной действенно бороться против мятежников.

«Не может быть сомнения, — пишет Аснар, — что если бы каталонская милиция вошла в Сарагосу, то это имело бы глубокие, трудно предвидимые последствия для хода военных событий» [20].

В частных документах и книгах, написанных после окончания войны, сами анархисты признали всю глубину своей ответственности.

В уже цитировавшемся докладе иберийского комитета ФАИ Международному анархистскому движению, датированном сентябрем 1937 года, говорится следующее:

«Мы дорого заплатили за верность нашим идеям, которых столь долго придерживались. Разве мятежные войска могли бы так быстро продвинуться из Севильи в Бадахос и из Бадахоса к воротам Мадрида, если бы мы так долго и так яростно не противились организации армии, которая была нам необходима для борьбы с врагом? Наша милиция... неорганизованная и проводившая перед началом операций пленумы и совещания, спорившая по поводу всех приказов и зачастую отказывавшаяся выполнять их, не могла противостоять великолепному военному аппарату, который обеспечивали мятежникам Германия и Италия. Дуррути первым понял это и первым сказал: «Нужно организовать армию; войну ведут солдаты, а не анархисты...» К тому времени, когда мы решились это сделать, когда наше движение согласилось с этим, социалисты и коммунисты, не обремененные тем балластом идей, который тащили мы, требовали этого уже на протяжении месяцев...» [21]

Говоря более конкретно о положении в Каталонии, Сантильян пишет, что в Барселоне имелось около 60 тыс. винтовок, значительная часть которых была спрятана, что не мешало, однако, для оправдания бездействия ссылаться на нехватку оружия. На Арагонском фронте было менее 30 тыс. винтовок [22].

Согласно тому же, в данном случае наиболее авторитетному источнику, НКТ и ФАИ решили, что их основные кадры не должны идти на фронт для организации борьбы и руководства ею, что их следовало «сохранить» для послевоенного времени [23].

Не принимая, разумеется, во внимание бахвальство Сантильяна, весьма примечателен вывод, к которому он приходит:

«...если бы анархистские организации, то есть руководители этих организаций, всерьез решили отдать всё оружие фронту и послали бы туда своих лучших людей... война была бы выиграна за несколько месяцев» [24].

Сантильян описывает также постоянные столкновения между руководством ФАИ и Дуррути. Последний требовал, чтобы всё оружие было отправлено на фронт, и протестовал против решения ФАИ хранить его в тылу.

Тем временем ОСПК стремилась привить своей милиции дисциплину и принцип военной организации. Контраст между нею и анархистской милицией был разительным; более того, она явила пример организации, воспринятой позже Народной армией.

20 июля, то есть на следующий день после подавления мятежников на улицах Барселоны, каталонские рабочие партии BСT и ОСМ начали собирать добровольцев для отправки на Арагонский фронт. 21 июля двумя специальными железнодорожными составами, а также на грузовиках и автобусах группы добровольцев отправились в Лериду, где царила страшная неразбериха. Оттуда вперемешку с другими антифашистами они отбыли на фронт, где меньшая часть присоединилась к анархистской колонне Дуррути, а подавляющее большинство, образовав фактически новую колонну, в тех же специальных составах отправилось в Монсон и Барбастро.

Из Барбастро, где находились республиканские военные силы под командованием полковника Вильяльбы, эта колонна, к которой примкнуло теперь значительное количество крестьян, продолжала свое продвижение вперед и, разбив восставшие в этом районе части гражданской гвардии, освободила Сариньену, Граньен и Тардьенту. Несмотря на то что в Граньене колонна впервые подверглась бомбардировке фашистской авиации, в Альмудеваре она дала первый бой воинским частям мятежников, в результате чего фронт стабилизировался между Альмудеваром и Тардьентой, то есть в непосредственной близости от главной дороги из Сарагосы на Уэску.

К северу от Уэски, у Аинсы, действовали несколько вооруженных групп, возглавляемых депутатом-социалистом Бордерасом, но линии фронта в этой горной местности, по сути, не существовало.

Колонна, организованная каталонскими рабочими партиями ВСТ и ОСМ, командный пункт которой расположился в Тардьенте, позже была названа колонной имени Карла Маркса.

Покончив с беспорядком и неразберихой первых дней, она стала улучшать свою военную организацию, чему способствовала правильная политика ОСПК в отношении кадровых военных, сохранивших верность республике. В итоге последние много сделали для повышения боеспособности милиции. Капитаны Саканель, Убинья, Арнольд и Хименес Лабрадор, лейтенант Олива и другие кадровые военные сыграли большую роль в организации этой колонны и оказали значительную услугу республике на различных участках Арагонского фронта.

В Лериде капитан Самора и Рамон Фарре 21 июля, после капитуляции мятежников, организовали колонну из членов ОСМ и солдат гарнизона. В результате ожесточенной схватки с гражданской гвардией колонна освободила Каспе; там была восстановлена республиканская власть и создан комитет Народного фронта, поддерживаемый всеми демократическими силами. Но через несколько дней в Каспе пришли подразделения Ортиса. Они установили анархистскую диктатуру и внесли дезорганизацию на этом участке.

В начале сентября в Барселоне из добровольцев, набранных Левой республиканской партией Каталонии, была создана колонна имени Масиа Компаниса численностью около 1 тыс. человек. Колонна имела в своем составе нескольких кадровых военных, включая майора Хесуса Переса Саласа, и вскоре была направлена на Теруэльский фронт.

Высадка десанта на Мальорке

В последних числах июля на военно-морской базе Барселоны зародилась мысль о высадке десанта на Мальорке. Главным поборником этого плана был капитан авиации Альберто Байо. Автономное правительство Каталонии по совершенно очевидным политическим соображениям рьяно поддержало его. Высадка десанта, помимо вклада в общую борьбу против фашизма, позволила бы утвердить военный и политический авторитет Каталонии на одном из ключевых пунктов в Средиземном море — на Балеарских островах.

С военной точки зрения ни у кого не было сомнений относительно стратегической важности Мальорки. И если даже признать, что гораздо более действенным было бы сосредоточение всех каталонских сил для удара по мятежникам в жизненно важных пунктах на полуострове, несомненно и то, что взятие Балеарских островов явилось бы серьезным ударом по врагу.

ОСПК полностью поддержала операцию на Мальорке и мобилизовала для этого около 3 тыс. человек, составивших костяк десантных войск.

Политическим делегатом экспедиционных сил был один из руководителей ВСТ — Вирхилио Льянос, ветеран социалистического движения в Каталонии, примкнувший к ОСПК.

Операция была проведена при поддержке эскадренных миноносцев «Альмиранте Миранда» и «Альмиранте Антекера», а также более мелких военно-морских судов. Десантники разместились, кроме того, на торговых судах «Сьюад де Кадис», «Map Негро» и «Map Кантабрико». Судно «Маркез де Камильяс» было использовано как плавучий госпиталь. Высадку десанта произвели на тех же баркасах, которые были использованы в бухте Алусемас [XII] в 1926 году.

5 августа остров Форментера без сопротивления перешел в руки республиканцев.

6 августа десантные суда стали на якорь в Ивисе. Часть бойцов милиции высадилась в районе Санта-Эулалии, где фашисты оказывали незначительное сопротивление. Их было немного, народ поднялся против них, и Ивиса была освобождена. Известный поэт Рафаэль Альберти и его жена, писательница Мария Тереса Леон, находившиеся там, присоединились к бойцам милиции и вскоре смогли вернуться на полуостров.

15 августа около 400 десантников-анархистов, посланных на остров Кабреру, решили на своем собрании не принимать участие в операции по освобождению Мальорки и не выполнять приказов, отданных им лично капитаном Байо.

Используя в качестве плацдарма Маон, десантные войска 16 августа высадились на Мальорке, в районе Пунта-Амер, к северу от Пуэрто-Кристи.

Фашисты и особенно гражданская гвардия вначале оказали серьезное сопротивление. Тем не менее противник не смог помешать значительному продвижению милиции в глубь острова и закреплению ее позиций в нескольких километрах от берега.

В десантной операции и в боях на Мальорке приняло участие около 4 тыс. человек.

27 августа, через 10 дней после высадки десанта, над Мальоркой показались итальянские самолеты и начали ожесточенную бомбардировку боевых порядков республиканцев. Однако последние выстояли. Франко направил в Мальорку на подкрепление мятежникам подразделение иностранного легиона.

Тем временем в Мадриде было принято решение эвакуировать части, высадившиеся на острове. В статье, опубликованной 26 августа в бильбаоской газете «Либераль», Прието [XIII] писал, что операция на Мальорке была преждевременной, поскольку Маон и Ивиса находились в руках республиканцев, и что лучше было бы перебросить людские силы и вооружение на полуостров. 3 сентября к Пунта-Амер подошли броненосец «Хайме I» и крейсер «Либертад». На «Либертад» прибыл штаб и центральный комитет республиканской эскадры, в составе которого среди других находился Энрике Буиса. Капитану Байо было безоговорочно приказано в течение 12 часов эвакуировать свои войска; в случае невыполнения приказа флот пригрозил оставить десантников на произвол судьбы [25].

Очень трудная в военном отношении операция по эвакуации войск была успешно проведена, и притом почти без потерь. 4 сентября части милиции вернулись в Барселону и Валенсию.

Из подразделений, принявших участие в десанте на Мальорке, ОСПК создала мобильную колонну «Либертад», которая была быстро переброшена на центральные участки фронта.

III. Анархистские эксперименты

«Коллективные хозяйства» анархистов

Если военная активность анархистских колонн была незначительной, то их политическая и экономическая деятельность в тех районах, куда они прибывали, была весьма интенсивной.

В Арагоне анархистские руководители с помощью центурий НКТ разгоняли в городах и селениях комитеты Народного фронта, запрещали и закрывали помещения рабочих и республиканских партий под предлогом, что они «выполнили свою историческую миссию», и захватывали в свои руки руководство всей политической и экономической жизнью.

В республиканской зоне Арагона анархисты, стремясь к претворению в жизнь своего «анархистского коммунизма», приступили к сплошной коллективизации поселков и имений.

Для того чтобы придать своим действиям видимость законности, арагонский комитет НКТ с 12 по 13 августа созвал в Бинефаре (Уэска) конференцию, которая должна была выработать план «анархистского коммунизма» и избрать орган, призванный осуществить его на деле. По приглашению анархистов на конференции присутствовали представители местных организаций ВСТ.

Конференция одобрила провозглашение анархистского коммунизма в Арагоне и избрала комитет нового социального переустройства Арагона, Риохи и Наварры.

В каждом населенном пункте устанавливалась власть анархистов, осуществляемая их комитетом. Комитеты под предлогом коллективизации отбирали у крестьян, в том числе и у бедняков, землю, сельскохозяйственные орудия, скот. Крестьяне должны были работать за очень низкую, «равную для всех» плату под надзором вооруженных групп ФАИ.

Те, у кого не было земли, не получили ее и от анархистов.

Во многих случаях деньги отменялись. Местный комитет печатал свои боны и знаки, на которые можно было купить на месте некоторые продукты. Серебро и официальные денежные знаки изымались анархистскими комитетами, что позволило некоторым нечистоплотным субъектам нагреть себе на этом руки.

Хуан Пейро, лидер НКТ, писал о действиях анархистов следующее:

«Когда они (анархисты. — Ред.) прибыли в деревню, неся факел революции, то прежде всего лишили крестьянина всех средств защиты... а затем обобрали его до нитки» [26].

Насильственная коллективизация была повсеместной в тех зонах Арагона, где установили свою власть колонны НКТ—ФАИ и ПОУМ. В Каталонии лишь некоторые округа смогли избежать анархистской лихорадки «коллективизации» главным образом благодаря деятельности ОСПК и ВСТ.

Система «коллективных хозяйств» анархистов означала возврат почти что к натуральному хозяйству, при котором каждый населенный пункт, каждая деревня должны были существовать на свои собственные ресурсы.

Сельское хозяйство Арагона и Каталонии приходило в упадок. Посевная площадь там уменьшилась на 20—30 процентов, значительно сократилось сельскохозяйственное производство и одновременно были нарушены важнейшие экономические связи, от которых зависело снабжение городов и армии. В этой атмосфере произвола и коррупции, созданной анархистами, пышным цветом расцвели массовая скупка товаров, спекуляция, торговля из-под полы всевозможными продуктами по ценам, недоступным для широких масс.

В Арагоне через 15 дней после введения «анархистского коммунизма» коллективизированные торговые предприятия были опустошены и снабжение стало серьезной проблемой.

Предприятия текстильной, пищевой и всей легкой промышленности Каталонии, коллективизированной анархистами, отказывались признавать боны и денежные знаки, выпущенные комитетом Арагона, и требовали оплаты своих товаров наличными деньгами.

В виде репрессии этот комитет пригрозил национальному комитету НКТ прекратить подачу электрической энергии, которой снабжалась часть предприятий и население Каталонии, и даже взорвать электростанции, если население будет отказываться поставлять продовольствие и одежду для «освобожденной» зоны Арагона [27].

Учитывая серьезный характер этих угроз, национальный комитет НКТ отдал приказ командующему анархистскими силами на Арагонском фронте расстреливать членов этого комитета, если они будут стоять на своем.

Обострение противоречий внутри НКТ и ФАИ заставило верховное руководство анархистским движением образовать за спиной у арагонского комитета автономное правительство — так называемый Арагонский совет. Таким путем предполагалось исправить создавшееся в этом районе положение, не теряя экономического и политического господства.

Засилье анархистов в обширных сельскохозяйственных районах Арагона и Каталонии имело серьезные последствия, которые сказывались в течение всей войны. В экономическом плане они выразились в значительном сокращении возможности снабжения армии и населения. Но особенно серьезными были политические последствия, так как засилье анархистов вызвало недовольство и негодование сотен тысяч крестьян, которые теряли всякий интерес к войне против фашизма и то тут, то там восставали против анархистского беззакония.

Своей «революцией» анархисты заставили многих крестьян возненавидеть само название «коллективное хозяйство».

Положение в сельских местностях Каталонии не изменил и декрет правительства Касановаса от 3 августа, обязывавший всех крестьян вступать в единую профсоюзную организацию (позже получившую наименование Федерации сельскохозяйственных профсоюзов Каталонии — ФСПК).

Анархистские «коллективные хозяйства» не были затронуты декретом. А там, где крестьяне продолжали оставаться единоличниками, декрет обязывал их продавать и закупать необходимые товары через сельскохозяйственный профсоюз. Профсоюз контролировал цены, страхование, кредиты. Такая система лишала крестьян какой бы то ни было свободы реализации своих продуктов и подрывала стимулы увеличения производства.

Анархисты и каталонская промышленность

Игнорируя законы экономического развития, анархисты поспешно приступили к реорганизации каталонской промышленности, основываясь на инфантильных социологических представлениях, которые еще в XIX веке были порочными и утопичными, а в условиях XX века влекли за собой катастрофические последствия.

С первых дней борьбы подавляющее большинство каталонских промышленных предприятий оказалось под контролем членов ФАИ. И хотя в некоторых случаях рабочие комитеты формально представляли ВСТ и НКТ, в действительности в тот первый период, о котором идет речь, они почти полностью находились в руках анархистов.

Последние с пренебрежением относились к необходимости первоочередного снабжения фронтов, в тo время как всё, что относилось к войне против фашизма, являлось вопросом жизни и смерти для пролетариата Каталонии и всей Испании.

Вводя «равную» оплату инженеров, техников и рабочих высшей квалификации, которым платили столько же, сколько чернорабочим, анархисты подрывали материальные стимулы, попытки увеличения и улучшения производства.

Анархисты «забывали» ту простую и элементарную истину, что решающей стороной экономической деятельности является производство, что если не производить, то нечего будет и распределять. Они с пренебрежением относились к производству и все свои стремления к «обновлению», всю свою ультрареволюционную демагогию сосредоточивали на «уравнительном распределении». На деле же равенства не было и в помине, так как на различных предприятиях заработная плата была разной. Рабочим платили в соответствии с наличными фондами и резервами, имевшимися на предприятии, где они работали, и в зависимости от прихоти всемогущих «комитетов». Когда же резервы истощались, анархисты обращались к государству, требуя денежных фондов для выдачи заработной платы.

Их уравниловка привела к тому, что актеры и певцы получали такой же оклад, как и уборщицы.

В то же время в соответствии с принципами «анархистской революции» женщины-работницы за равный труд с мужчинами должны были получать меньшую оплату.

В своих загибах анархисты дошли до того, что объединили в профсоюз дома терпимости в Барселоне и получаемые от них доходы направляли в пользу комитетов ФАИ.

Конфискация предприятий, осуществляемая в анархистском стиле, никоим образом не являлась шагом к установлению общественной собственности на средства производства, а вела к замене старых собственников другими — комитетами, которые действовали от имени руководящих органов ФАИ и НКТ, а иногда даже на свой страх и риск.

Во имя «экономического федерализма» анархисты толкали Испанию на путь хаотической децентрализации, сея сумятицу и беспорядок. Какой бы то ни было согласованности действий не было и в помине.

Во многих случаях филиалы одного и того же предприятия, выполнявшие в отношении друг к другу вспомогательную роль, попадали в руки разных «комитетов». Нарушались экономические взаимосвязи, объективно необходимые для производства.

«Комитеты» организовывали производство не той продукции, которая была наиболее необходимой для ведения войны, а той, которую можно было бы наилучшим образом сбыть, получив при этом максимальную прибыль.

Стремление увеличить доходы приводило к острым столкновениям интересов и конфликтам между разными предприятиями и «комитетами».

Одна из резолюций каталонской организации НКТ признавала, что «коллективизированные предприятия» занялись повышением своих доходов, не платя долгов и нарушая таким образом «финансовое равновесие» других предприятий.

«В силу того, что каждое коллективное хозяйство рассматривалось как частная собственность, — говорилось в этой резолюции, — были упущены из виду интересы остальной части коллектива» [28].

Пренебрегая насущными требованиями войны против фашизма, анархисты, по сути дела, ничего не сделали для создания военной промышленности. Были упущены имевшиеся огромные возможности. Что же касается тех контролируемых анархистами заводов, на которых были сделаны кое-какие шаги для налаживания производства оружия, то продукция их почти целиком попадала в руки приверженцев ФАИ, которые действовали преимущественно в тылу.

Анархисты, непримиримые по отношению к мелким и средним промышленникам и торговцам, проявляли вместе с тем необыкновенную гибкость по отношению к некоторым представителям крупного монополистического капитала.

НКТ, вступив в контакт с английским консульством в Барселоне, по договоренности с ним опубликовала список 87 крупных предприятий, которые никто не должен был трогать [29]. Так же она поступила и с другими иностранными, да и не только иностранными, предприятиями. Во многих случаях агенты крупных капиталистов наряду с действовавшими анархистскими «комитетами» оставались в органах управления предприятиями. Роль этих агентов сводилась к тому, чтобы в ожидании возвращения «хозяина» препятствовать использованию предприятия для нужд войны, содействовать беспорядкам и экономическому хаосу. Позиция, которую занимали анархисты, весьма содействовала деятельности указанных агентов.

Руководители ФАИ выпустили на свободу доверенное лицо владельца Барселонской трамвайной компании адвоката Крейслера, ранее арестованного за профашистскую деятельность. Он довольно долго подвизался в качестве советника ФАИ, а затем бежал в фашистскую зону. Реакционер и аристократ подполковник Рохо, племянник маркиза де Форонда, в течение всей войны был правой рукой Санчеса — директора трамвайной компании, назначенного ФАИ [30].

Одним из результатов «анархистской революции» было появление прослойки крупных промышленников, стоявших во главе «новой» анархистской экономии. Виднейшей фигурой в ФАИ был Хуан Поркерисас Фабрегас — коммерсант, возглавлявший при диктатуре Примо де Риверы торговое агентство, в роли почетного президента которого выступал не более не менее как палач барселонского пролетариата генерал Мартинес Анидo [31].

«Комитеты», поставленные во главе предприятий, окружали себя чрезвычайно раздутым бюрократическим аппаратом. Такая же картина наблюдалась на фабриках и заводах. Бюрократизм и отсутствие контроля позволяли людям, лишенным стыда и совести, но имевшим членский билет ФАИ, заниматься всякого рода темными делами, хищениями и спекуляцией. Вскоре руководящие органы анархистского движения сосредоточили в своих руках огромные богатства.

Лидеры этого движения торжественно провозгласили;

«В нашей революции может быть лишь одна статья и одна преамбула: частная собственность отменяется» [32].

Но дух частной собственности не только не исчезал, он утверждался в самой сердцевине «анархистской революции». Признавая это, руководитель ФАИ Абад де Сантильян писал:

«Вместо бывшего владельца мы поставили полдюжины владельцев, рассматривающих завод или транспортные средства, которыми они ведают, как свое собственное имущество, но при этом, к несчастью, не всегда знающих, как организовать управление и осуществлять руководство, чтобы оно было лучше прежнего» [33].

Резолюция, одобренная комиссией НКТ, содержала признание того, что «безмерное желание коллективизировать всё и вся, а особенно предприятия, имеющие денежные резервы», пробудило «утилитарный, мелкобуржуазный дух...» [34].

Документ барселонского профсоюза деревообделочников НКТ с тревогой указывал на то, что «возникло огромное число паразитических бюрократов... Существует слишком много ничего не производящих контрольных комитетов» [35].

Озабоченная тем, что царившая в Каталонии обстановка наносила удар по престижу анархистского движения, один из лидеров этого движения, Федерика Монтсени, сказала на митинге, состоявшемся в Валенсии:

«Я недавно пробыла несколько дней в Каталонии и поняла одну очень важную вещь. В своем суждении я, быть может, должна буду быть довольно резкой. Те, кто не чувствует непосредственно, что такое война, живут в обстановке революционного опьянения. Они разогнали буржуазию, в их руках заводы и фабрики, они живут припеваючи, а на заводе вместо одного буржуя их развелось семь или восемь... Вместе с тем я не забываю тех товарищей, которые работают по десять, двенадцать и четырнадцать часов на оружейных заводах Каталонии, и о том, что сегодня в тяжелых муках умирает один, а завтра будут умирать двое...» [36]

ФАИ принялась расширять рамки своей экономической деятельности, распространяя ее за пределы страны. Она открыла торговые конторы в Марселе, Париже и в других городах.

Ряд анархистских «комитетов» на свой страх и риск начали экспортировать некоторые товары, и прежде всего такие ценные сельскохозяйственные продукты, как оливковое масло, миндаль, вино и шафран. Они делали это беспорядочно, вступая во взаимную конкуренцию и тем самым вызывая падение цен.

ФАИ вывезла или дала вывезти за границу более 200 млн. песет в денежных знаках республики [37], что способствовало падению их курса на зарубежных рынках.

Комитеты ФАИ, вместо того чтобы приступить к решению более острых экономических проблем, стоявших перед предприятиями Каталонии, «предвидя будущее», делали большие вклады за рубежом.

Вскоре после того, как указанные предприятия были конфискованы анархистами, их денежные фонды и счета в банках начали истощаться, подходили к концу запасы сырья, снижалась производительность, в некоторых случаях производство было парализовано.

Стремясь исправить положение, каталонское правительство Касановаса через созданный им отдел по регулированию выплаты заработной платы [38] предоставило НКТ большие льготы, с тем чтобы комитеты могли получать в кредит средства для выплаты рабочим заработной платы.

В середине августа, идя навстречу настойчивым требованиям НКТ, правительство создало каталонский экономический совет, который в декрете о его образовании характеризовался как «орган, руководящий экономической жизнью страны». Решающую роль в нем играли анархисты X. П. Фабрегас и Д. А. де Сантильян. Этот шаг означал в известной мере узаконение анархистского господства в экономике Каталонии.

Конфликт между Мадридом и Барселоной по вопросу о золоте

С самого начала войны каталонская ФАИ была озабочена тем, как овладеть золотом Испанского банка.

Она полагала, что, получив его, сможет окончательно утвердить «анархистскую революцию».

В августе лидер ФАИ Сантильян встретился в Мадриде с Хиралем и Асаньей [XIV] и потребовал почти в ультимативной форме «немедленного перевода» в Барселону золотых запасов Испанского банка [39]. Свое требование он аргументировал тем, что в Барселоне они будут в большей сохранности, чем на берегах Мансанареса [XV].

Хираль и Асанья отвергли притязания ФАИ, исходя из того логического принципа, что закупки за рубежом и расходование валюты — функции правительства и они должны выполняться централизованно.

Одновременно с нажимом ФАИ правительство Хуана Касановаса потребовало от правительства республики передачи значительного количества валюты Автономному правительству Каталонии, с тем чтобы Каталония могла развивать свою внешнюю торговлю независимо от остальной части Испании. Эти требования противоречили статуту и во время войны могли лишь нанести серьезный ущерб делу республики.

Правительство Хираля отвергло требования Хуана Касановаса, что послужило поводом к первому открытому конфликту между Автономным правительством Каталонии и правительством республики.

Кабинет Хираля занял правильную позицию по отношению к намерениям Хуана Касановаса и его союзников из ФАИ. Но он не проявил достаточной гибкости и учета особенностей Каталонии. Вместо того чтобы обсудить ее экономическое положение, выдвинув на первый план необходимость увеличения участия Каталонии в войне и стремления договориться с силами, представлявшими Каталонию, правительство Хираля стало на путь, исключающий уступки. Сепаратисты использовали это для обострения отношений.

27 августа финансовый конфликт между Барселоной и Мадридом принял открытую форму. В ответ на распоряжение, отданное делегации министерства финансов в Барселоне, перевести в Мадрид всё золото и серебро, которыми располагала Каталония, Автономное правительство приказало не выполнять это распоряжение и в открытое нарушение статута закрепило за собой право «вмешиваться» во все дела филиалов Испанского банка на территории Каталонии, а также в деятельность делегации министерства финансов в Барселоне. Это было первым шагом к созданию собственной каталонской финансовой и денежной системы, независимой от остальных областей Испании, и представляло собой новый шаг в сепаратистской политике Хуана Касановаса.

Начались переговоры; министры того и другого правительств совершили поездки соответственно в Мадрид и Барселону, но конфликт по-прежнему оставался неразрешенным. Сепаратистские течения в Левой республиканской партии Каталонии стремились предельно обострить его. Дело дошло до опубликования официальных брошюр на французском языке, где подчеркивалось, что все экономические и финансовые трудности Каталонии проистекали из несправедливостей центрального правительства.

В этом конфликте между Мадридом и Барселоной анархисты, по сути дела, поддерживали правительство Касановаса против мадридского правительства.

В те дни, когда враг подходил к Толедо, Федерика Монтсени в статье, озаглавленной «Экономические и социальные проблемы Каталонии», обращалась к «пролетариату всей Испании», прося «помощи Каталонии» перед лицом непонимания со стороны «республиканских и социалистских правительств Мадрида». Она выражала гневный протест по поводу того, что «экономическому совету Каталонии отказывают в том золоте, в котором он нуждается...» Она недвусмысленно намекала на угрозу разрыва между Каталонией и остальной Испанией [40].

В то время как правительство Касановаса при поддержке анархистов продолжало оказывать давление на правительство республики, с тем чтобы оно передало золото или валюту Автономному правительству, ФАИ решило действовать в ином плане и подготовило, как признается Сантильян, вооруженное нападение на Испанский банк, где хранилось золото.

Это происходило в тот момент, когда демократические силы Испании, включая и демократические силы Каталонии, развертывали движение в помощь Мадриду и посылали в столицу подразделения бойцов для участия в ее защите.

ФАИ направила тогда в Мадрид специальный вооруженный отряд в 3 тыс. человек не для того, чтобы отстаивать Мадрид, над которым нависла опасность, а для того, чтобы захватить золото Испанского банка [41].

С той же целью она даже организовала сложную систему транспортировки золота автотранспортом и по железной дороге [42].

Когда подготовка «операции» зашла уже довольно далеко, национальный комитет НКТ воспротивился ее проведению и принудил ФАИ отказаться от нее.

Первые министры-анархисты

8 сентябре 1936 года некоторые нерешенные каталонские проблемы приобрели весьма острый характер.

«Сентябрь был для нас месяцем великих решений. На следовавших один за другим пленумах организации были приняты решения о коренных переменах в наших действиях», — говорилось в докладе иберийского комитета ФАИ Международному анархистскому движению в 1937 году [43].

Каковы были причины этих «коренных перемен»?

Прежде всего произошли глубокие изменения в соотношении политических факторов. Силы и влияние ОСПК как на фронтах, так и в тылу значительно выросли.

«Коммунисты, — говорится в уже цитированном документе ФАИ, — завоевали позиции без тех трудностей, с которыми пришлось столкнуться нам в силу того, что мы были связаны соглашениями и идеологическими принципами, шедшими вразрез с любой политической деятельностью и любым вмешательством в дела государства».

Боевые силы ОСПК на Арагонском фронте выросли. Инициатива этой партии, пославшей для участия в обороне Мадрида воинские подразделения, говорила о ее политической зрелости и со всей очевидностью свидетельствовала о том, что ОСПК была единственной каталонской организацией, ясно представлявшей себе непреложный долг, который война накладывала на все рабочие и демократические силы.

9 сентября ОСПК и ВСТ Каталонии обнародовали большой политический манифест, где смело критиковалась вся нелепость действий анархистов и их беззакония.

ОСПК выступала против сепаратистских идей:

«Мы не должны организовывать войну Каталонии против фашизма... Эта война является войной демократической республики против фашизма. Не будет ни побед, ни поражений отдельных областей страны...»

ОСПК требовала, чтобы был ликвидирован комитет милиции. Перед лицом чрезвычайно сложной обстановки, характеризовавшейся наличием бесчисленного множества всяких властей, комитетов, несформировавшихся групп и утопических планов, ОСПК выступала за правительство, которое «осуществляло бы свою власть», — правительство Народного фронта с участием НКТ и ВСТ, которое действовало бы в полном согласии с правительством республики.

В манифесте выдвигалось также требование создания Народной армии, военной промышленности и принятия ряда мер, направленных на мобилизацию всех ресурсов для борьбы против фашизма [44].

Документ, опубликованный ОСПК, произвел глубокое впечатление на общественное мнение Каталонии. 11 сентября да улицах Барселоны состоялись традиционные торжественные акты в память о Рафаэле де Касанова — последнем президенте Совета Ста в Барселоне, возглавившем оборону города во время осады Барселоны войсками Филиппа V [XVI]. Эти торжества превратились в грандиозную массовую политическую демонстрацию поддержки борьбы против фашизма, поддержки дела демократического единства. Демонстрация ярко свидетельствовала о стремлении населения Барселоны покончить с хаотической обстановкой и методами ФАИ. Ни ФАИ, ни НКТ в этой демонстрации не участвовали. Широкие массы с энтузиазмом приветствовали ОСПК.

14 сентября Левая республиканская партия Каталонии впервые потребовала на организованном ею митинге «прекращения террора».

По мере того как массы начинали отдавать себе отчет в том, что путь, указанный ОСПК, является самым действенным для борьбы с фашизмом, провал анархистских «экспериментов» становился очевидным во всех областях общественной жизни. Это способствовало обострению противоречий и внутри НКТ.

Всё большее количество рабочих и членов НКТ начинало понимать, что действительно революционным является совсем не то, что делала ФАИ, что необходимо сосредоточить все усилия на священной цели борьбы против фашизма.

Анархистские руководители оказались в таком положении, когда им не оставалось ничего иного, как изменить свои методы и искать другой путь. Их иллюзии улетучивались, их планы рушились.

Они уже не могли предотвратить упадка своего политического влияния с помощью террора. Люди, которые раньше подчинялись их диктату, начинали восставать против него.

С военной точки зрения их система «недисциплинированной» милиции оказалась полностью непригодной для антифашистской войны.

С экономической точки зрения состояние каталонской промышленности граничило с разрухой. Ей не хватало основного сырья и ресурсов. Появилась угроза полного прекращения производства.

24 сентября состоялся пленум местных и окружных комитетов НКТ Каталонии. X. П. Фабрегас, эксперт по «экономическим» делам, сделал сообщение о шагах, предпринятых в Мадриде для получения золота или валюты. Он обрисовал картину в мрачных красках. «Если государство не окажет помощи, — сказал он, — я не знаю, как мы выйдем из создавшегося положения» [45].

Анархисты хотели уничтожить государство, но даже для того, чтобы продолжить свои эксперименты с «анархистской экономикой», для того чтобы удержать в своих руках предприятия, они должны были теперь прибегнуть к помощи государства.

Происходило катастрофическое крушение анархистских теорий отрицания всякого государства и всякой политики.

Одним из факторов, который обусловливал вхождение ФАИ и НКТ в правительство Каталонии, а несколько позже и в правительство республики, было стремление использовать государство и министерские посты для того, чтобы удержать в своих руках многочисленные предприятия, которые они захватили после 18 июля, а также свои позиции в каталонской экономике.

Не случайно НКТ добилась в правительстве Каталонии портфеля министра экономики, а позднее в правительстве республики — портфелей министров промышленности и торговли.

Таким образом, каталонская НКТ изменила свою позицию по отношению к Автономному правительству.

Компанис решил сформировать новое правительство с участием НКТ и ОСПК. Анархисты согласились с роспуском Центрального комитета милиции, а экономический совет должен был «войти» в состав правительства.

Новое правительство приняло наименование Совета Автономного правительства Каталонии. Но сами же анархисты писали в этой связи:

«Вновь образованное правительство стало именоваться в угоду нам Советом Автономного правительства Каталонии... В итоге это была ребяческая затея: как бы он ни назывался, функции, которые он выполнял, были функциями правительства» [46].

Новое правительство было сформировано 27 сентября в следующем составе: глава правительства и министр финансов — Хосе Террадельяс (Левая республиканская партия Каталонии), министр культуры — Вентура Гассоль (Левая республиканская партия Каталонии), министр внутренней безопасности — Артемио Айгуадэ (Левая республиканская партия Каталонии), министр коммунального хозяйства — Хуан Коморера (Объединенная социалистическая партия Каталонии), министр труда — Мигель Вальдес (Объединенная социалистическая партия Каталонии), министр экономики — Хуан Поркерисас Фабрегас (Национальная конфедерация труда), министр снабжения — X. X. Доменеч (Национальная конфедерация труда), министр здравоохранения — А. Г. Бирлан (Национальная конфедерация труда), министр юстиции — Андрес Нин (ПОУМ), министр сельского хозяйства — Хосе Кальвет (общество «Рабассайрес»), министр обороны — полковник Сандино (не принадлежащий ни к какой политической партии), министр без портфеля — Рафаэль Клосас (Каталонское действие).

Образование этого правительства имело, несомненно, свои положительные аспекты. Оно представляло собой прогресс с точки зрения укрепления антифашистского единства и ставило точку на анархистской диктатуре комитета милиции. Из нового правительства был устранен сепаратист Хуан Касановас, что свидетельствовало об ослаблении в Левой республиканской партии Каталонии наиболее отрицательных, антиунитарных тенденций.

Но в то же время налицо были и весьма отрицательные аспекты. Многие из негативных явлений предыдущего периода в той или иной форме сохранялись. Экономическим советом ведал уже упоминавшийся X. П. Фабрегас. Анархисты пользовались значительным весом в новом правительстве, что позволяло им проводить свою политическую линию в ущерб антифашистской войне и революции.

[1] Manuel D. Benavides. Guerra y Revolición en Cataluña. México, 1946. P. 186.

[2] Archive del PCE. Informe de Rafael Vidiella.

[3] D.A. de Santillán. Роr qué perdimos la Guerra. México, 1940. P. 170; P. Broué, Е. Téminé. La Révolution et la Guerre d'Espagne. P., 1961. P. 115.

[4] Archivo del PCE. Informe del Comité Peninsular de la FAI al Movimiento Libertario Internacional. Septiembre de 1937.

[5] Jоsé Bertrán у Musitu. Experiencias de los servicios de información del Nordeste de España durante la guerra. Madrid, 1940. P. 66.

[6] См.: «Times», April 16, 1937.

[7] D. Т. Cattell. Communism and the Spanish Civil War. Berkeley, 1955. P. 133.

[8] Manuel D. Benavides. Op. cit. P. 221.

[9] «Несмотря на разделявшие нас моменты, кое в чем мы усматривали духовное родство с Хосе Антонио Примо де Риверой, человеком боевым и патриотичным, искавшим решений судеб страны. До июля 1936 г. он несколько раз пытался встретиться с нами... Испанцы его категории, патриоты, подобные ему, не опасны и в том случае, если находятся в рядах врагов. Они принадлежат к числу тех, кто борется за Испанию и поддерживает ее дух, находясь даже в стане противника, который ошибочно выбран ими как более соответствующий их благородным устремлениям. Насколько иным было бы будущее Испании, если бы соглашение между нами оказалось тактически возможным, как того желал Примо де Ривера» (D. A. de Santillán. Op. cit. P. 20—21).

[10] «Поскольку Франция и Англия не обещали действенной помощи, значит, с войной было кончено. Поиски выхода были еще возможны, но продолжение резни и разрушений являлось непростительным преступлением» (Ibid. P. 16). «Для нас, как для испанского социального авангарда, победа Негрина и его коммунистической когорты или победа Франко и его итальянцев и немцев были бы равнозначны. Для чего мы воюем? Во имя чего сражаемся?» (Ibid. P. 14).

[11] «Поскольку мы понимали, что то, что мы предприняли в Мадриде и Леванте в марте 1939 г. [XVII], в Каталонии мы должны были предпринять по крайней мере в марте 1938 г., если не в мае или июне 1937 г., мы тем самым сняли с себя всякую ответственность за руководство делами конфедерации (имеется в виду НКТ. — Ред.). Но ФАИ, однако, не вынося на широкое обсуждение коренное разногласие, не могла уже возглавить восстание против правительства, что было бы легко осуществить совместно с НКТ» (Ibid. P. 144). «Этим мы достигли бы цели, которую ставили перед собой, сократили бы излишние мучения нашего народа, и, возможно, даже резня, которая последовала за триумфом Франко, была бы меньшей» (Ibid. P. 177).

[12] В Каталонии была наибольшая в Испании концентрация пролетариата.

[13] Текст документа о создании комитета связи гласил:

«С целью достижения большей эффективности в революционных действиях трудящихся против фашизма и с тем чтобы укрепить и направить по соответствующему руслу то единство, которое сложилось в боях 19—20 прошлого месяца, создается комитет связи, состоящий из двух представителей от НКТ, двух представителей от ВСТ, одного от ФАИ и одного от ОСПК.

Первое. Задача комитета будет состоять в том, чтобы находить общие точки зрения, ставить их на обсуждение и выносить на одобрение организаций, с тем чтобы затем давать установки и выдвигать лозунги.

Второе. Создание комитета связи никоим образом не ущемляет интересы входящих в него организаций.

Третье. Когда после предварительного обсуждения в организациях договаривающиеся стороны приходят к соглашению, комитет связи должен стремиться, чтобы представители различных комитетов и комиссий (Центрального комитета милиции, экономического совета и т. д.) выступали в защиту общих точек зрения организаций, подписывающих соглашение.

Четвертое. Комитет связи будет собираться три раза в неделю и должен проводить внеочередные собрания тогда, когда, по мнению тех или иных организаций, входящих в комитет, они будут необходимыми.

Пятое. Этот комитет будет пропагандировать и рекомендовать всем своим членам и входящим в него организациям создание на всех предприятиях фабричных комитетов с соблюдением пропорционального представительства НКТ и ВСТ.

Шестое. Создание комитета связи основывается на взаимном уважении между профсоюзами того или иного объединения и свободе профсоюзного объединения рабочих каждого из двух профсоюзных центров.

Седьмое. Пока существует этот комитет связи, входящие в него организации обязуются отказаться от каких бы то ни было нападок и острой критики. Допустимая при случае взаимная критика должна носить только братский характер.

Восьмое. Комитет связи передает в печать для информации трудящихся и общественного мнения в целом сообщение о своем образовании и своих целях.

Девятое. Этот комитет представит национальному комитету НКТ и исполнительной комиссии ВСТ отчет о соглашении и выразит пожелание, чтобы аналогичное соглашение было достигнуто в общенациональном масштабе.

От ВСТ — Антонио Сесе и Эмилио Гарсиа, от НКТ — Хосе Перес Рубио и Факундо Рока, от ОСПК — Хуан Коморера, от ФАИ — Педро Эррера», Барселона, 11 августа 1936 г. (José Реirats. La C.N.Т. en la Revolución española. Toulouse, 1951. T. I. P. 202—203).

[14] Archivo del PCE. Informe de Rafael Vidiella.

[15] D.A. de Santillán. Op. cit. P. 163.

[16] Ibid.

[17] Manuel D. Benavides. Op. cit. P. 228.

[18] F. Воrkenau. The Spanish Cockpit. L., 1937. P. 100, 105.

[19] Manuel Aznar. Historia militar de la guerra de España. Madrid, 1940. P. 334.

[20] Ibid. P. 240.

[21] Archivo del PCE.

[22] D.A. de Santillán. Op. cit. P. 68.

[23] Ibid. P. 67—68.

[24] Ibid. P. 69.

[25] Capitan Bayo. Mi desembarco en Mallorca. México, 1944. P. 229—233.

[26] «Libertat», 29 de septiembre de 1936. См. также: «Perill a la reraguarda». Mataró. Ed. «Libertat».

[27] Archivo del PCE. Informe de Ismael Sin, representante de la UGT en el Comité de Nueva Estructuración Social de Aragón, Rioja у Navarra.

[28] P. Broué, Е. Téminé. Op. cit. P. 145.

[29] José Реirats. Op. cit. T. I. P. 177.

[30] Archivo del PCE. Informe de Agustin Aréas.

[31] Archivo del PCE. Informe de Bafael Vidiella.

[32] «Solidaridad Obrera», 10 de septiembre de 1936.

[33] D.A. de Santillán. After the Revolution. N.Y., 1937. P. 121.

[34] P. Broué, Е. Téminé. Op cit. P. 145.

[35] José Реirats. Op. cit. T. I. P. 361.

[36] Ibid. p. 255.

[37] Archivo del PCE. Jerónimo Bugeda, Informe ante el Comité Nacional del PSOE, junio de 1937.

[38] La politique financiére de la Generalitat pendant la révolution et la guerre, 19 juillet — 19 novembre de 1936, p. 11 (брошюра издана департаментом финансов Автономного правительства Каталонии).

[39] D.A. de Santillán. Роr que perdimos la Guerra. P. 105.

[40] «Solidaridad Obrera», 13 de septiembre de 1936.

[41] D.A. de Santillán. Op. cit. P.113.

[42] Ibid.

[43] Archivo del PCE.

[44] В манифесте ОСПК и ВСТ Каталонии от 9 сентября 1936 года говорилось: «С победой перестройка экономики Каталонии и Испании на новой основе станет неизбежной. С поражением не останется ничего, ничего, кроме горечи поражения, в котором повинны будут демагоги, провокаторы, люди, страдающие детской болезнью мнимой революционности.

Фронт организован. Борьба на фронте развивается, и одержанные победы служат залогом конечной победы. Фронт организован, но без плана, без точного представления о задаче, которую предстоит решать, без единого командования, без согласованности действий.

Импровизация перед лицом противника, инициативность которого равнялась нулю, не повлекла за собой серьезных последствий. В этой импровизации бойцы не повинны. Она порождена тылом, бездумием, легкомысленными поступками, самоубийственным соперничеством, недопустимым стремлением к гегемонии перед лицом еще не побежденного врага, состязанием в демагогии, превратившим Каталонию в прибежище бесчисленного множества властей, комитетов, утопических замыслов, несформировавшихся групп, частных инициатив, не подчиненных никакому контролю, а также действий, которые не должны были бы оставаться без наказанными.

Мы не должны организовывать войну Каталонии против фашизма; мы не должны мечтать о победе Каталонии над фашизмом. Эта война является войной демократической республики против фашизма. Не будет ни побед, ни поражений отдельных областей страны. Победы и поражения будут общими. Если Испанская демократическая республика не выиграет войну, Каталония утратит свои свободы, ее постигнет та же судьба, что и другие области полуострова.

Организация войны и ее экономики неизбежно выдвигает политическую проблему — создание правительства, которое осуществляло бы свою власть. Если мы хотим обеспечить скорую победу, необходимо правительство Народного фронта с непосредственным и активным участием ВСТ и НКТ. Правительство Каталонии должно действовать в полном согласии с правительством республики, не допуская возникновения трений и оппозиций. Нынешнее правительство республики, к которому мы публично обращаемся с заверением в нашей самой горячей и искренней поддержке, представляет подавляющее большинство испанского народа. Оно является правительством победы благодаря единому руководству, благодаря его решимости в борьбе, благодаря тому, что оно знает, чего хочет, куда идет и как ему следует действовать. Каталония должна объединить свои усилия с усилиями Центрального правительства, с тем чтобы организовать нашу экономику в соответствии с общими нуждами и сотрудничать в войне в соответствии с теми требованиями, которые выдвигаются фронтами. Всякая попытка нарушить солидарность, координацию усилий и революционный ритм может, очевидно, служить интересам той или иной группы, но поставит под угрозу победу и, уж во всяком случае, отдалит ее».

[45] «Solidaridad Оbrerа», 25 de septiembre de 1936.

[46] Archivo del PCE. Informe del Comité Peninsular de la FAI al Movimiento Libertario Intemacional, septiembre de 1937.

[I] Федерация анархистов Иберии — объединение анархистов Испании, Португалии и Андорры (реально действовали лишь испанские ячейки). Создана в 1927 г. Формально ФАИ была свободной федерацией анархистских ячеек, но на практике деятельностью ФАИ руководили анархистские лидеры, состоявшие в Национальном комитете Национальной конфедерации труда, НКТ (все члены ФАИ были одновременно членами НКТ). Официальная цель ФАИ — «либертарный коммунизм» (свободная федерация самоуправляющихся общин), метод достижения — уничтожение государства путем локальных восстаний в каждом населенном пункте при поддержке всеобщей забастовки. Для реализации этой цели ФАИ неоднократно устраивала неудачные восстания в 1932 и 1933 гг. ФАИ также широко прибегала к тактике индивидуального террора и экспроприации, особенно широко — в Каталонии. Для боевых операций ФАИ создала спецподразделения — «группы обороны», «группы действия» и «штурмовые группы». После победы Народного фронта ФАИ (через НКТ) поддерживала правительство Народного фронта, но в отличие от НКТ никогда формально в Народный фронт не вступала. По инициативе ФАИ была создана анархистская милиция, которая до мая 1937 г. де-факто была параллельной властью в Каталонии. Именно ФАИ руководила проведением анархистских экспериментов в экономике Каталонии и Арагона (тотальное упразднение частной собственности и всеобщая коллективизация), которые дезорганизовали значительную часть производства и настроили против революционной власти большое число крестьян и представителей городских средних слоев. Позиции ФАИ были сильны в Каталонии, Андалусии и отдельных районах Арагона и Леванта. После падения Республики ФАИ была разгромлена и перенесла свою деятельность в эмиграцию. Воссоздана в 1977 г.

[II] Чаще в отечественной литературе переводится как «либертарный коммунизм». В данном случае переводчики отказались от буквализма, чтобы передать суть.

[III] Национальная конфедерация труда Испании — анархо-синдикалистский профцентр. Создана в 1911 г. Пользовалась влиянием в основном в Каталонии, Леванте и Андалусии. В 1919–1922 гг. входила в Коминтерн, затем перешла в анархистский интернационал МАТ. В сентябре 1923 г., после установления диктатуры Примо де Риверы, запрещена и самораспустилась. В 1927 г. в подполье был воссоздан Национальный комитет НКТ. После падения диктатуры Примо де Риверы, в июне 1930 г. восстановлена, к руководству конфедерацией пришли лидеры Федерации анархистов Иберии (ФАИ), ориентировавшие НКТ на вооруженное завоевание «либертарного коммунизма» путем организации разрозненных восстаний в отдельных населенных пунктах (в строгом соответствии со стратегией Бакунина—Малатесты). НКТ активно участвовала в анархистских восстаниях в январе 1932 г. и декабре 1933 г. В 1932–1934 гг. часть профсоюзных организаций расценила линию НКТ как авантюристическую, вышла из НКТ и организовала «Синдикаты оппозиции». В 1934 г. «Синдикаты оппозиции» участвовали в Октябрьском восстании, в то время как НКТ и ФАИ бойкотировали его. На всеобщих выборах в феврале 1936 г. НКТ впервые — под воздействием вернувшихся в нее «Синдикатов оппозиции» — выступила против бойкота выборов (не вернувшиеся в НКТ группы организовали Синдикалистскую партию, вступившую в Народный фронт). В соответствии с тактикой неучастия в парламентской деятельности НКТ сначала отказалась от вхождения в Народный фронт, но после начала гражданской войны 4 представителя НКТ вошли в правительство Народного фронта. В апреле 1938 г. НКТ официально вступила в Народный фронт. После поражения Республики НКТ была запрещена, продолжила работу в эмиграции. Восстановлена в Испании в постфашистский период. В настоящее время в стране действуют минимум две конкурирующие профсоюзные анархо-синдикалистские организации с одинаковым названием «НКТ».

[IV] Испанской социалистической рабочей партии, крупнейшей левой партии Испании.

[V] Компанис Жовер Луис (1882–1940) — лидер каталонских левых националистов. В 1917 г. — мэр Барселоны. В 1921 г. — один из основателей Союза крестьян Каталонии. В 1931 г. был одним из создателей Левой республиканской партии Каталонии, вновь избран мэром Барселоны, затем заместителем председателя парламента Каталонии. В октябре 1934 г. объявил о разрыве Каталонии с реакционным правительством А. Лерруса и провозгласил создание Каталонской республики. Арестован, освобожден из тюрьмы в 1936 г., после победы Народного фронта. В 1936–1939 гг. — президент Женералидада (автономного правительства Каталонии). После поражения Республики эмигрировал во Францию. В 1940 г. выдан вишистским правительством франкистам и расстрелян. В современной Каталонии считается национальным героем, его именем, в частности, назван Олимпийский стадион в Барселоне.

[VI] Рабочая партия марксистского объединения Испании (Partido Obrero de Unificación Marxista, POUM) — левокоммунистическая партия, образована в подполье в 1935 г. путем объединения Рабоче-крестьянского блока, Иберийской коммунистической федерации и Коммунистической левой. Необоснованно именовалась сталинской пропагандой «троцкистской партией». В 1936 г. вошла в Народный фронт. Позиции ПОУМ были сильны в основном в Каталонии, особенно в провинции Лерида. После майских событий в Барселоне в 1937 г. против ПОУМ по указанию Сталина была развернута пропагандистская кампания, летом 1937 г. лидеры ПОУМ были арестованы, а рядовые активисты подверглись репрессиям как «мятежники». В октябре 1938 г. состоялся суд над руководителями ПОУМ, на котором они были признаны «изменниками», «мятежниками» и «троцкистами» и приговорены к различным срокам заключения. ПОУМ ушла в подполье и действовала нелегально до конца 40-х гг. Восстановлена в 1974 г. и действует в Испании по настоящее время (как небольшой кружок единомышленников; как политическая партия ПОУМ распущена в 1980 г.).

[VII] Всеобщий союз трудящихся — крупнейшее профобъединение Испании, находилось под контролем марксистов. В Каталонии профсоюзы ВСТ обладали автономией, были объединены в Всеобщий союз трудящихся Каталонии (ВСТК).

[VIII] Со стороны фашистов.

[IX] «Рабассайрес» — объединение крестьян-виноделов, арендаторов на основе соглашения о «мертвой лозе» (по-испански — «рабасса морта»). В соответствии с таким соглашением арендатор имел право разводить виноград до тех пор, пока не сгниют корни лозы. Арендатор-рабассейро платил владельцу виноградника от 2/5 до 1/2 урожая, он также выплачивал все налоги. После начала революции к объединению присоединились многие другие сельскохозяйственные рабочие, и оно стало влиятельнейшей крестьянской силой в Каталонии.

[X] Ревертер-и-Льопарт Андреу — каталонский авантюрист. Адвокат, связанный с преступным миром, назначен Касановасом советником по делам безопасности Женералидада и генеральным комиссаром общественного порядка. В октябре 1936 г. был арестован по обвинению в коррупции и, в частности, в хищении и контрабанде во Францию золота и платины из республиканских банков. Убит при невыясненных обстоятельствах в конце октября 1936 г. (его тело с огнестрельным ранением в шею было найдено в канаве на дороге в Манарес). По одной версии, убит боевиками ФАИ, по другой — устранен Касановасом как нежелательный свидетель. Торрес Пикарт Хуан (Жоан) — каталонский политик, в 1936 г. — генеральный секретарь правой националистической партии «Эстат Катала», связанной с МИД фашистской Германии. Один из организаторов заговора против Л. Компаниса. Арестован в октябре 1936 г., бежал при загадочных обстоятельствах из тюрьмы, укрылся во Франции, где выступил в печати с разоблачениями об участии в заговоре Х. Касановаса. Позже выехал в Доминиканскую республику, где стал владельцем завода резиновых изделий.

[XI] Денкас-и-Пуигдоллерс Жозеп (1900–1965) — каталонский политик-националист. В 1931 г. был избран в каталонский парламент от Левой республиканской партии Каталонии, в 1933 г. назначен министром здравоохранения Каталонии, в сентябре 1934 г. — министром внутренних дел. Во время восстания в октябре 1934 г. проявил трусость, дезорганизовал вверенные ему части и бежал из президентского дворца через канализацию, скрылся в Италии. В его адрес были выдвинуты обвинения в сговоре с реакционным правительством Хиля Роблеса. Вернулся в Каталонию в 1936 г., организовал раскол в молодежном движении Левой республиканской партии, возглавил раскольников — правых националистов. После начала Гражданской войны бежал в фашистскую Италию. Умер в Марокко.

[XII] Залив на марокканском побережье, где был высажен крупный испанский десант во время войны с Рифской республикой.

[XIII] Прието Туэро Индалесио (1883–1962) — испанский политический деятель, социалист. Редактор газеты «Либерал де Бильбао», близкой по позициям к ИСРП. В 1918 г. — депутат парламента от ИСРП, в 1923–1930 гг. выступал против сотрудничества ИСРП с диктатурой М. Примо де Риверы. После падения монархии был министром финансов (1931) и министром общественных работ (1931–1933). Лидер центристской фракции ИСРП. Морской министр (1936–1937) и военный министр (1937–1938) в правительствах Народного фронта. В 1939 г. эмигрировал, до ноября 1950 г. был председателем ИСРП в изгнании. В 1948 г. заключил от имени ИСРП соглашение с Конфедерацией монархистов о совместных действиях против Франко.

[XIV] Асанья Диас Мануэль (1880–1940) — видный деятель Испанской революции 1931–1939 гг. Литератор. В 1930 г. основал Партию республиканского действия, выражавшую интересы мелкой и средней буржуазии. Военный министр в первом республиканском правительстве, в 1931–1933 гг. — премьер-министр. В апреле 1934 г. возглавил новую Левую республиканскую партию, вступившую в 1936 г. в Народный фронт. После победы Народного фронта на выборах (16 февраля 1936 г.) — премьер-министр, а с мая 1936 г. — президент Испанской республики. После начала гражданской войны — лидер правого крыла Народного фронта, сторонник компромисса с противником. 1 марта 1939 г. подал в отставку.

[XV] Мансанарес — река, на которой стоит Мадрид; приток Харамы, прославленной битвой 1937 г.

[XVI] В 1714 г. Совет Ста — городской парламент.

[XVII] Изменили Республике и заключили соглашение с франкистами.

Глава из книги: Война и революция в Испании. 1936–1939. Т. I. М.: Прогресс, 1968.

Перевод с испанского З.М. Лисицыной, Д.А. Пастухова, Н.В. Серовой, Е.Н. Феерштейн под редакцией В.В. Перцова.

Комментарии научного редактора: А.Н. Тарасов.