Сентябрьское восстание началось прежде всего и приняло наиболее массовый характер в Старозагорском округе, северная граница которого проходила по хребту центральной части гор Стара-Планина, а южная — по среднему течению реки Марица. На западе он граничил с Пловдивским, а на востоке — с Бургасским округами.
Округ занимал центральные районы Южной Болгарии, где проживало более 250 тыс. человек, в основном бедные и малоимущие крестьяне, особенно остро ощущавшие гибельные последствия капиталистической эксплуатации. В окружном центре — Стара-Загора, как и в трех окружных городах (Казанлык и Нова-Загора на севере и северо-востоке, Чирпан — на юге) имелся хотя и малочисленный, но боевой и революционно настроенный пролетариат, чье влияние и сила намного превосходили его численность.
Окружная партийная[I] организация имела широкое влияние среди трудящихся городов и сел, которые под ее руководством успешно провели не одну классовую битву против политической реакции, в том числе и фашиствующей буржуазии. Революционный энтузиазм и готовность местных партийных и комсомольских организаций были давно доказаны, и даже в самые трудные моменты взаимоотношений БКП (т. с.) и БЗНС[II] в округе они не омрачались, что в значительной степени облегчило создание единого фронта.
|
Подготовка восстания в округе проходила быстро и успешно, что еще более вдохновляло. По оценке Окружного комитета БКП (т. с.), данной при составлении плана восстания (еще в середине августа), в начале восстания можно было рассчитывать самое меньшее на 10—12 тыс. бойцов, число, казавшееся достаточным для нанесения первого удара (затем численность повстанцев увеличилась бы многократно).
17 сентября в Стара-Загоре, на расширенном заседании окружного акционерного комитета, куда входили и члены БЗНС, под руководством Доню Пехливанова (работника, отличавшегося необычайной храбростью за что товарищи называли его «пантерой революции»), был сделан обзор военной готовности. Заключение гласило, что партийные организации не только готовы, но и настаивают на скорейшем объявлении восстания, фактически уже вспыхнувшего в Мыглиже и других селах. Комитет решил начать восстание в 3 час. 30 мин. в ночь с 19 на 20 сентября. План овладения Стара-Загорой — самая тяжелая задача, которую следовало решить восставшим, был уточнен и окончательно принят.
Наибольшую трудность бесспорно представлял захват трех казарм, находившихся на окраине города, где в то время были расквартированы многочисленные и хорошо вооруженные войсковые части, командный состав которых имел ярко выраженные фашистские настроения.
Атака на них должна была проводиться объединенными силами повстанцев города (приблизительно 600 человек) и сел Старозагорской околии (около 3 тыс. человек), расположенных в пяти районах (Казанский, Дылбошский, Кириловский, Калояновский и Опанский). После того, как повстанцы установят на местах рабоче-крестьянскую власть, они в назначенный час должны были занять исходные позиции.
Предусматривалось и своевременное овладение главным образом силами городских повстанцев рядом важных объектов в городе (три полицейских участка, здания общественной безопасности, банка и находящейся в центре тюрьмы, а также вокзала). Определены были и группы, в задачу которых входило изолировать фашистскую верхушку в городе.
После окончания заседания члены комитета направили по селам и городам округа курьеров, чтобы передать партийным секретарям подписанное Пехливановым письмо-сигнал: «20-го числа текущего месяца в 3 с половиной часа утра Коммунистическая партия и БЗНС от имени рабоче-крестьянского правительства дают сигнал к захвату власти. Да здравствует рабоче-крестьянская власть! Будьте смелы и решительны в операции!»
Восстание началось в селах околии к вечеру 19 сентября и сразу же приняло массовый характер. Восставшие разгоняли фашистские комиссии, изымали оружие у наиболее отъявленных реакционеров, и, провозгласив рабоче-крестьянскую власть, направлялись к исходным позициям в окрестностях города. Большинство было вооружено карабинами, а некоторые только охотничьими ружьями или пистолетами.
Узнав в последний момент о часе восстания, управляющий округом к 21 час. 30 мин. предупредил командиров войсковых частей в трех казармах, чтобы они приняли все меры для организации обороны. В это же время один из высших офицеров сообщил со станции Тулово по телефону точный текст директивы комитета, найденной у задержанных курьеров. Фактор неожиданности, на который так рассчитывали, был утерян.
К полуночи повстанцы города собрались в определенных для них квартирах с тем, чтобы оттуда выйти на исходные позиции, но были застигнуты врасплох активными действиями врага. Выходивших из квартир повстанцев встречал ожесточенный огонь патрульных групп фашистов. Так как имелся категорический приказ в подобных случаях на огонь не отвечать, с целью избежать преждевременного сражения, восставшие вынуждены были рассеяться и пробираться к окраинам города.
Как свидетельствуют многочисленные материалы, для овладения Стара-Загорой собрались сотни восставших из городов и сел, но из-за ряда ошибок они не смогли своевременно сосредоточиться в определенных для них местах и действовать так, как было предусмотрено. Атаковали только казарму жандармов, вокзал, тюрьму и здание общественной безопасности.
Часть восставших, которой следовало атаковать казарму жандармов, не имела оружия и была направлена в резерв. Но они, смешавшись с вооруженными бойцами, все-таки пошли в атаку — с колами и камнями!
Громогласное «ура» смешалось с ружейными выстрелами, когда отряд напал на казарму. Некоторые бойцы начали резать проволочное заграждение, а другие, не обращая внимания на острые шипы, перескакивали через него. Слышались команды: «Вперед, товарищи, сюда, сюда… вперед!»
Одна из групп прорвалась в казарменный двор. Другая, устремившаяся к центральному входу, вынуждена была отступить, так как ее обстреляли с тыла. Третья группа, которую вел Доню Похливанов, смелой атакой разбила врага, завладев нижним этажом казармы. Пока шел бой за овладение зданием, Пехливанов повел группу комсомольцев к подземелью, где находилось оружие, но был убит укрывавшимся в засаде офицером. Его смерть внесла замешательство в ряды восставших, однако они продолжали атаки до рассвета.
Вначале солдаты, по-видимому, сражались без желания: стреляли вяло и часто поверх голов восставших. Трое из них даже передали одной из групп повстанцев сумку с патронами.
Но постепенно вражеское сопротивление становилось все более организованным. Очевидно, офицеры смогли прочно овладеть положением. На рассвете из казарм показались цепи солдат; поливая восставших ружейным и пулеметным огнем, они стремились окружить их.
Чтобы дать своим товарищам возможность отступить, группа рабочих, засевшая в маленькой ложбине, повела прицельный огонь по окнам и воротам казармы и с помощью гранат на некоторое время сковала противника.
Одна за другой группы повстанцев оттягивались к северу и сосредоточивались в исторической местности «Глуханя», свидетельнице героической борьбы против турецких поработителей в 1875 г. и подвига русских богатырей и болгарских ополченцев в 1877 г. Повстанцы отходили, потерпев поражение, но без уныния, готовые продолжать борьбу против ненавистного фашизма.
Около 20 повстанцев, выделенных для атаки на окружную тюрьму, несмотря на стрельбу патрулей, смогли приблизиться к зданию. Но здесь они были встречены сильным пулеметным огнем, который скосил их командира. Услышав выстрелы, находившиеся в камерах коммунисты разбили внутренние ворота, собираясь присоединиться к атакующим, но обращенный против них пулемет вынудил всех вернуться в камеры.
Группа, которая напала на здание общественной безопасности, рассеяла охранявшую его полицейскую часть и достигла входа в здание, но засевшие в тылу группы реакционеров открыли по ней перекрестный огонь. Несколько повстанцев были убиты, а другие, под угрозой полного уничтожения, отступили по центральному бульвару. Едва они дошли до его середины, каких внезапно осветил мощный прожектор, и вновь посыпался град пуль. Повстанцы вынуждены были отступить к окраинам.
Бойцы, посланные к вокзалу, овладели им и продержались до рассвета. Но когда стало ясно, что их товарищи разбиты, повстанцы на паровозе покинули вокзал. «Оставляли вокзал с песнями, — вспоминает один из участников,— радовались, что едем на первом болгарском советском поезде». За станцией Калитиново бойцы сошли с поезда и двинулись к местности «Глуханя».
Перед собравшимися здесь более 250 бойцами выступил Слава Колев, незадолго до этого вернувшийся из Советского Союза. Его речь вновь разожгла революционный огонь в сердцах повстанцев:
— Первое сражение мы проиграли, но сейчас, наученные ошибками, перегруппируемся, снова атакуем город и не оставим от врага и следа!
После митинга повстанцы, полные решимости продолжать борьбу, выбрали военно-революционный комитет.
К вечеру, однако, повстанцам сообщили, что нужно отходить на восток, в Средна-Гору. Руководство приняло это решение, получив от разведчиков сведения о положении в городе, где фашисты стабилизировали свою власть, — наступление на город не могло рассчитывать на успех.
По пути, тепло встреченные населением, повстанцы остановились в большом селе Милево. На митинге бойцы говорили о задачах рабоче-крестьянской власти.
Все верили, что поражение в Стара-Загоре — исключение на общем фоне победоносно развивающегося в округе восстания. Продолжая свой поход, отряд решил напасть на артиллерийскую часть противника и, захватив орудия, идти на помощь восставшим в Казанлыке.
Окружной военно-революционный комитет издал приказ № 3: «На основе решения революционного совета Болгарского рабоче-крестьянского правительства Старозагорский окружной революционный совет постановляет: с сегодняшнего дня объявить всеобщую мобилизацию всех годных носить оружие земледельцев[III] и коммунистов. В двадцать четыре часа каждый должен явиться в соответствующее общинное управление и получить назначение в одну из воинских частей».
Около 20 час. 30 мин., когда добровольцы должны были атаковать батарею противника, в лагерь поступили сведения, что и в других районах округа восстание не имело успеха. Тогда было решено расформировать отряд, а повстанцам — либо укрыться и переждать, пока спадет первая волна фашистского террора, либо эмигрировать.
В конце 1924 г., за несколько месяцев до своей гибели, в мрачный период белого террора, перед фашистским судом предстал член Высшего партийного совета Петко Енев, обвиненный как руководитель восстания в Новозагорской околии. «Красный генерал», так его называли товарищи, достойно защитил тогда дело Сентября.
— Я непосредственный участник событий, — заявил он суду, — и могу сообщить самые точные данные: 75 % населения Нова-Загоры и 80 % из 48 сел околии были на стороне восстания. Около 3—4 тыс. человек, вооружившись старинными пистолетами, кремневыми ружьями, винтовками, дубинами, поднялись на бунт, чтобы завоевать свободу!
В селах Новозагорской околии восстание началось во второй половине дня 19 сентября. Первыми, в 16 часов, поднялись коммунисты и члены БЗНС села Кривакруша и установили рабоче-крестьянскую власть. Выставив патрули на перекрестках дорог и назначив коменданта, около 50 повстанцев направились вечером на сборный пункт своего района.
Несколько позже восстали трудящиеся другого большого села этого района — Руманя. Они быстро овладели зданием общины и водрузили над ним знамя партийной организации, на котором было вышито — «Ленин». Арестовав местных реакционеров и изъяв у них оружие, повстанцы в количестве около 70 человек также отправились в назначенный для них объект около города.
Группы повстанцев из сельских районов начали прибывать в окрестности Нова-Загоры сразу же после полуночи. Товарищи из города с радостью встречали их. Когда Диньо Нойков, который должен был вести восставших в атаку, зачитал письмо Старозагорского окружного комитета партии и сообщил конкретный план действий, повстанцы стали обниматься, желая друг другу скорой победы.
Повстанцев разделили на две группы. Одна из них получила задание овладеть околийским управлением, а другая — блокировать юго-восточную часть казармы на окраине города, не давая возможности находящимся там солдатам помочь своим в околийском управлении. Эта группа должна была начать действовать сразу же, как только услышит взрывы гранат первой группы.
Около 3 часов обе группы отправились к намеченным объектам.
Одна из самых трудных задач, успешное решение которой имело едва ли не решающее значение для хода восстания в городе и околии, заключалась в овладении околийским управлением.
Кроме 50—60 полицейских, там находились также готовые в любой момент к действию солдаты. Вооружение врага по предварительным данным, впоследствии подтвердившимся, состояло из двух пулеметов, около 300 винтовок, пистолетов, гранат и свыше 30 тыс. патронов. Разработанный капитаном запаса Диньо Нойковым план строился в расчете на внезапность нападения и нанесение удара там, где противник его меньше всего ожидал: со стороны высокого, почти трехметрового забора, отделявшего двор околийского управления от соседнего дома.
Группа из 16 повстанцев, бесшумно пройдя через город, начала атаку около 3 час. 30 мин. Повстанцы по сигналу бросили во двор управления гранаты и сразу же начали преодолевать забор. Воспользовавшись паникой среди врага, они обезвредили пулемет у входа в управление и ликвидировали попытку нескольких полицейских открыть огонь из винтовок. Находящихся во дворе солдат и полицейских заставили лечь лицом вниз.
Во время атаки Нойков бросился к воротам, ведущим из двора околийского управления в городской сад, чтобы впустить находившихся в резерве повстанцев. И тут произошла трагедия: взорвалась висевшая у него на ремне граната…
Полицейские в панике прыгали со второго этажа здания и, попадая под винтовочный огонь и гранаты повстанцев, засевших в саду, сдавались. Находившиеся в двух тюремных камерах околийского управления 25 коммунистов, среди них и Петко Енев, были освобождены.
Молниеносный удар обеспечил успех атаки. Противник потерял двух солдат, шестеро были ранены. Но радость победы омрачалась гибелью Нойкова.
Нойков начал трудовую деятельность с детских лет.
В окопах первой мировой войны он испытал на себе влияние великого примера русских рабочих и крестьян и принял идеи коммунизма. Вернувшись с фронта, Нойков вместе со своими товарищами стал пламенным пропагандистом идей пролетарской революции и одним из первых деятелей околийской партийной организации. Он всегда находился впереди, на самых трудных и тяжелых участках классовой борьбы.
Тело убитого Нойкова внесли в управление. Петко Енев попрощался со своим боевым товарищем и обратился к повстанцам:
— Товарищи, нельзя терять время. Мы должны продолжать борьбу!
Руководство восстанием взял на себя Петко Енев. Освобожденные из заключения коммунисты выкатили один из захваченных пулеметов со двора околийского управления. Две пулеметных очереди и громкое «ура» возвестили о победе.
Из околийского управления (здесь разместилось руководство восстанием) повстанческие группы были посланы к банку, больнице и вокзалу, которыми они вскоре и овладели. Сильный повстанческий отряд направили к казарме.
Нова-Загора стала первым в Болгарии городом, где победило Сентябрьское восстание, первым городом, где была установлена рабоче-крестьянская власть.
К зданию управления непрерывно прибывали добровольцы — коммунисты, члены БЗНС, беспартийные. «Энтузиазм и высокий дух повстанцев, — вспоминал один из участников, — переход все большего и большего числа молодежи, горожан и крестьян под знамя новой власти придавали силу и вселяли веру в сердца всех. Воодушевление новозагорского населения росло. Все больше и больше граждан собиралось на улицах и площадях. Повсюду слышались радостные, бодрые товарищеские приветствия и возгласы восхищения». Захваченное у врага оружие раздавалось добровольцам, уходившим на различные задания.
По всему городу были разосланы патрули с заданием арестовать наиболее отъявленных и опасных реакционеров. Околийский начальник, захваченный восстанием врасплох в своей квартире, попытался собрать фашистов и напасть на здание околийского управления, но, встретив на улицах патрули повстанцев, предпочел сбежать из города. В освобожденном городе были приняты все меры для обеспечения порядка и снабжения населения продовольствием. По указанию Петко Енева вызвали врачей, чтобы оказать медицинскую помощь раненым солдатам и полицейским.
Единственным объектом, где фашисты все еще оказывали сопротивление, оставалась казарма на окраине города. Здесь забаррикадировалась группа белогвардейцев и солдат. Повстанцы, ведя огонь по казарме, пресекали попытки врага выйти из здания. На рассвете прибыло направленное Петко Еневым подкрепление, на вооружении которого имелся один из захваченных пулеметов.
Стрельба продолжалась, но при создавшемся положении, как писал позднее Петко Енев, не имело смысла идти на штурм и нести жертвы. Осажденные не представляли опасности для победившей рабоче-крестьянской власти, их капитуляция казалась неизбежной.
Телефонная связь с Нова-Загорой не была прервана, и около 8 часов утра раздался звонок начальника Старозагорского окружного управления. Он попытался убедить Енева в том, что сопротивление бесполезно, так как восстание вспыхнуло лишь в Нова-Загоре. Для большей убедительности он предложил соединить Енева по телефону с Софией, чтобы тот поговорил с министром внутренних дел генералом Русевым. На это предложение Енев ответил:
— Меня назначил на этот пост его величество Народ, который, испытав на себе ваши «порядок и законность», восстал этой ночью и разбил двери полицейской тюрьмы!
Уговоры начальника окружного управления сдаться Енев прервал словами:
— Кто кому будет сдаваться, решит наша неизбежная встреча около Стара-Загоры. Я выступаю!
Восстание в околии разрасталось очень быстро и охватило большую часть сел.
Крестьяне и шахтеры Твырдицы (у подножья Балкан), которые восстали в ночь с 19 на 20 сентября, овладели селом и угольными шахтами, арестовали самых отъявленных и опасных фашистов и направили курьеров в соседние села. Уже в полночь группа повстанцев выступила к Нова-Загоре. Рано утром на помощь восставшему городу прибыли на грузовике шахтеры. Десятки конных повозок с повстанцами двигались из других районов околии.
Тревожным симптомом являлось то, что по ряду причин не восстали одновременно со Старозагорским округом находящиеся в 50—100 км восточнее и южнее Нова-Загоры города Сливен, Ямбол и Харманли, имевшие сильные гарнизоны. Следовательно, у врага освобождались значительные силы, которые он мог направить против повстанцев. Хорошо развитая сеть железных дорог в этом районе позволяла быстро сосредоточить правительственные войска.
Руководство повстанцев трезво оценило обстановку и приняло единственно правильное решение: любой ценой удержать Нова-Загору, пока не поднимутся и соседние районы.
Первые неприятельские части появились в 10 часов. Но это не внесло растерянности в ряды повстанцев. Они сражались, уверенные в победе. К середине дня численность правительственных войск стала заметно возрастать. Они прибыли на поездах, выгружаясь в 3—4 км от города. На вновь созданном фронте уже шел настоящий бой. В 13 час. 30 мин. из Сливена прибыла артиллерия и кавалерийская часть, а спустя два часа подошел эскадрон из Харманли.
Обстановка в повстанческом лагере все более осложнялась. Повстанцев было много, но их вооружение — 300—400 винтовок и два пулемета, патроны к которым кончались, не могло сравниться с артиллерией и пулеметами врага. Для уличных боев стали возводиться баррикады. Снаряды падали уже и в городе. Это воодушевило реакционные элементы. Осажденные в казарме, которые решились на капитуляцию и направили своего парламентера для переговоров на соседний кирпичный завод, услышав артиллерийские выстрелы, усилили сопротивление. Принявший командование повстанческими силами Петко Енев находился на позициях, воодушевляя бойцов. Враг стремился окружить город. Кольцо вокруг него постепенно смыкалось.
До 17 часов повстанцы еще удерживали свои позиции, но становилось все более очевидным, что их окружают. Опасаясь попасть в плен, повстанцы начали отходить — большая часть на север, в направлении Средна-Горы. Около здания больницы была оставлена лишь группа с пулеметом, чтобы задержать врага и обеспечить отход своих товарищей. Группа оставалась на своем посту до последнего патрона. Только когда пулемет замолк, враг осмелился атаковать. Пулеметчик Никола Попов был зарублен на месте.
В 18 часов фашисты ворвались в Нова-Загору. В официальной телеграмме, отправленной в Софию, говорилось: «После двухчасового сражения город полностью очищен».
Рабоче-крестьянская власть в селах удержалась еще несколько дней. Только после разгрома повстанческих сил в Нова-Загоре и укрепления своих позиций фашистские части из гарнизонов Сливена, Ямбола, Стара-Загоры и других вместе с полицейскими и фашистскими отрядами из гражданского населения двинулись от села к селу, восстанавливая фашистскую власть. 23 сентября пало последнее село в околии.
Группа повстанцев, руководимая Петко Еневым, остановилась в селе Кортен, в 10 км севернее Нова-Загоры, и попыталась объединить восставших соседнего района, чтобы ночью снова овладеть Нова-Загорой. Но этот план не удалось осуществить, и повстанцы отошли в район Кортенских минеральных вод. После объединения с восставшими шахтерами угольных шахт в Балканских горах удалось сколотить значительный отряд, который затем направился к Сливену. Однако после ожесточенного боя 21 сентября повстанцы рассеялись.
Еще длительное время после подавления восстания отдельные группы бродили по горным районам Новозагорской околии. Повстанцы села Голямо-Шивачево и соседнего района укрылись в Сливенских горах и вскоре овладели шахтой Чумерна. Но преследуемые многочисленными фашистскими частями, снятыми даже с болгаро-турецкой границы, которые постоянно блокировали Балканские горы, они разделились на небольшие группы. Часть из них была захвачена врагом, а другая — направилась на юг, чтобы эмигрировать.
Получив распоряжение окружного комитета о начале восстания, коммунисты и члены БЗНС чирпанского села Винарово быстро собрались во дворе дома секретаря местной партийной организации. Его отец вынес спрятанную как дорогую память о русских воинах-освободителях винтовку и передавая ее повстанцам, сказал:
— Только победите этих кровопийц!
Сентябрьское восстание быстро разгоралось и в Чирпанской околии, самой южной части Старозагорского округа. Главным объектом был город Чирпан — единственный значительный опорный пункт фашистской власти в околии.
К 4 часам 20 сентября, преодолев около 30 км пешком или на повозках, повстанцы сел северной части околии под руководством секретаря околийского комитета БКП Янко Павлова вошли в город и устремились к зданию гимназии. Она была превращена в тюрьму для арестованных 12 сентября коммунистов и членов БЗНС и строго охранялась полицейскими и солдатами. Как и околийское управление, тюрьма являлась важнейшим объектом врага.
Бойцы бросились к подъезду здания, и первая группа, обезвредив часового, охранявшего вход, ворвалась в фойе, превращенное в караульное помещение. Вторая группа, оставшаяся на улице, открыла огонь по зданию. Захваченные врасплох солдаты стали бросать оружие и сдаваться. Воспользовавшись этим, некоторые из арестованных уже спускались из окон.
Но к этому времени к гимназии, ведя винтовочный огонь, начали стягиваться полицейские из околийского управления. Опасаясь окружения, повстанцы с боем отошли на северную окраину города, в район «Рупките», чтобы перегруппировать силы и предпринять новую атаку.
Сюда стекались и бойцы из других сел. Однако фашисты на несколько часов опередили повстанцев и первыми перешли в наступление. Завязался ожесточенный и длительный бой. Повстанцы отважно сопротивлялись, но не могли противостоять шквальному пулеметному огню и отступили к Средна-Горе, решив провести новую мобилизацию и повторно атаковать город.
На следующий день на северной окраине города районе «Бадемите» снова вспыхнул бой, который на этот раз вели повстанцы из другого района околии.
 |
Они твердо решили атаковать город, но их также опередил враг, стремившийся взять инициативу в свои руки. Во второй половине дня 20 сентября по железной дороге (протяженностью 50 км), связывающей Стара-Загору с Чирпаном, были переброшены пехотные и артиллерийские части. Это укрепило позиции врага и вернуло ему надежду на то, что он удержит город.
Бой, который был необычайно упорным, начался рано утром и продолжался до 12 часов. Однако повстанцы не могли выдержать ураганный артиллерийский и пулеметный огонь и вскоре начали отходить.
Один из повстанцев, заняв удобную позицию, в течение часа вел огонь из винтовки и задержал наступление вражеского отделения. Его схватили и подвергли зверским истязаниям. На допросе офицер спросил, почему он целился именно в него.
— Так меня учили в армии — сначала стрелять во вражеского командира, — ответил боец.
В тот день к Чирпану направлялся еще один повстанческий отряд, но на полпути его встретил правительственный эскадрон. Первая атака эскадрона была отбита, однако все более ожесточенные атаки продолжались. Повстанцы проиграли бой, часть из них успела скрыться, остальных взяли в плен и отвели в город.
К 3 часам 20 сентября группа повстанцев из села Шипка обезоружила охрану находящегося в 2 км от села монастыря-памятника, воздвигнутого в честь русских богатырей, павших за свободу болгарского народа в Освободительной войне 1877—78 гг. Монах Павел взобрался на колокольню и со словами: «Да здравствует революция!» начал бить в тяжелый двухтонный колокол. Его гул разнесся над Казанлыкским полем, восточной частью Долины роз.
«Как только прозвучит колокол Русского монастыря, — говорилось в письме, которое еще 18 сентября курьеры околийского комитета партии передали партийным организациям Казанлыкской околии, — все выступают одновременно… Все вместе отправитесь к городу и расположитесь западнее казарм, в винограднике, выставите на шоссе усиленный пост и построите баррикады. Пароль — «Шипка». И в северном районе Старозагорского округа началось Сентябрьское восстание, которое явилось самой героической страницей в летописи округа.
Революционный комитет, взявший власть в селе Шипка, объявил мобилизацию всех мужчин от 18 до 45 лет и издал свои первые распоряжения.
«С этого утра власть находится в руках рабочих и крестьян. Все тихо и спокойно. Люди не должны беспокоиться за арестованных, дается полная гарантия, что ни один волос не упадет с их головы».
Второе сообщение извещало, что школьные занятия временно прекращаются, а корчмы закрываются. Начальнику «Русского госпиталя» было направлено письмо с просьбой выдать «фельдшеру Красной Армии» перевязочные материалы и носилки. Посланные в села курьеры доставили распоряжение, согласно которому всем бойцам следовало сосредоточиться на северной окраине города, в так называемой Крынской роще.
После состоявшегося на рассвете митинга по случаю победы повстанцы были разбиты на взводы. Одна группа направилась к вершине Шипченского перевала, чтобы поставить заслон против возможного проникновения вражеских частей из Северной Болгарии. Через Балканские горы в Габрово были отправлены два пастушонка с письмом, которое начиналось с заглавия — «Шипченская народная республика» и извещало об установлении рабоче-крестьянской власти.
Около сотни бойцов строем, с цветами и с пением «Интернационала», «Вперед, рабочие» и других революционных песен двинулись в направлении Казанлыка. Их сопровождали женщины и дети, напутствуя пожеланием — «В добрый час!»
Проходя через села, где также победило восстание, группа значительно увеличивалась за счет новых бойцов и превратилась в сильный отряд, который утром занял позиции в южной части Крынской рощи.
Вскоре сюда прибыли и множество повстанцев из села Енина, расположенного восточнее города, а также менее крупные группы из других сел.
Фашисты в Казанлыке использовали последние несколько дней перед восстанием для укрепления своих позиций, для организации обороны. 16 сентября офицеры раскрыли в гарнизоне революционную группу и, приняв суровые меры, изолировали ее от солдатской массы. 19 сентября начальник гарнизона, предупрежденный из Стара-Загоры о предстоящем восстании, начал лихорадочно укреплять казарму и принял меры по обороне города. На помощь были призваны реакционные элементы, которых объединили в четыре роты. Смешавшись с солдатами, они должны были обеспечить их «благонадежность».
Повстанцам не удалось осуществить план, предусматривавший прекращение в 3 часа 20 сентября подачи электроэнергии для города с электростанции в селе Енина (что должно было послужить сигналом к выступлению в городе). Это, а также исключительные меры казанлыкских фашистов, сковало повстанческие силы города, и без того в значительной степени ослабленные арестами 12 сентября.
Утром 20 сентября враг выслал к Крынской роще кавалерийский разъезд, который донес, что главные повстанческие силы собираются севернее города. Сюда и направил враг свои отряды, оставив город почти без охраны.
Повстанцы, сосредоточенные в роще, не имели сведений о положении в городе и о ходе восстания в околии. Поэтому руководители революционного комитета решили занять оборону, нанося удары врагу, пока курьеры связи не выяснят, какими силами располагает восстание.
На линии фронта протяженностью в 4—5 км, проходившей по южной опушке рощи, располагалось 400—500 повстанцев, образовавших два основных сектора — восточный и западный. В 10 часов, после артиллерийской подготовки, вражеская пехота при поддержке пулеметов начала наступление на западный сектор. Командование повстанцев приказало подпустить врага метров на 50, а затем, открыв массированный огонь, нанести ему мощный удар и обратить в бегство. Однако, когда противник приблизился примерно на 300 м, нервы у некоторых бойцов не выдержали, они открыли огонь.
Враг прекратил наступление, окопался и стал обстреливать повстанцев из пулеметов. Возобновился и артиллерийский огонь. Затем части противника попытались окружить повстанцев, но получили энергичный отпор. Весь день над повстанцами свистели пули, артиллерия валила вековые деревья, густой дым окутывал рощу.
В 9 часов враг перешел в наступление и против восточного сектора. Огонь, который вели повстанцы, заставил противника залечь и наступать перебежками. Только во второй половине дня ему удалось приблизиться к позициям енинцев. Подпустив врага поближе, они усилили огонь. Один из офицеров был убит, среди солдат наступило замешательство и они отошли. «Несмотря на сильный огонь с нашей стороны, — отмечал в своем донесении один из офицеров, — мятежники держались и не отступали».
К 16—17 часам бой начал затихать. Войсковые части были вынуждены вернуться на исходные позиции и ждать подкрепления. Повстанцы одержали победу в своем первом и самом продолжительном сражении. «Жара, — писал один из них, — усиливаемая напряжением сражения, жажда, голод, висевшая над нами смерть, не сломили нас».
В течение всего дня сражавшиеся повстанцы не получали подкрепления, не поступали и сведения о ходе восстания в других районах околии. Это заставило их руководство проявить осторожность. Опасаясь окружения, оно распорядилось к полуночи отодвинуть линию фронта на север, почти к краю Казанлыкского поля. На рассвете сюда из соседних сел доставили для бойцов горячую пищу.
Утром следующего дня повстанцы услышали эхо стрельбы на Шипченском перевале и вскоре узнали, что крупные фашистские части из Габрово и Тырново с артиллерией и броневиками, разгромив повстанческий заслон на вершине перевала, спускаются к полю. Оказавшись перед опасностью удара с тыла и окружения, бойцы организованно оставили позиции и отошли в горы.
Пока в Крынской роще шел один из самых ожесточенных боев, восстание охватило и другие районы околии. Но, к сожалению, повстанцам не удалось в решающий момент сосредоточить свои силы на направлении главного удара, что обеспечило бы их победу.
В западной части околии был создан сильный отряд, насчитывавший 20 сентября 300—400 бойцов. Но, движимые желанием еще более увеличить свои ряды и укрепить западное направление, откуда ожидали нападения врага, они самовольно отложили выступление к Крынской роще на 21 сентября. Утром отряд находился в 20 км от нее, но обстановка уже существенно изменилась.
Подобным же образом события развивались в южном и в восточном районах околии.
Повстанцы повсюду вели героические бои и несли большие потери. Они еще не научились великому искусству восстания, которым владела большевистская партия.
Восстание в Казанлыкской околии было разгромлено. Отдельные группы повстанцев, отошедшие к Стара-Планине или к Средна-Горе, несколько дней спустя узнали о поражении восстания и в других околиях Старозагорского округа. Сохранение этих групп как боевых единиц становилось невозможным. Было решено, что часть бойцов разойдется и временно укроется, а те, кому угрожает смерть, будут искать возможность эмигрировать. Один из руководителей околийского революционного комитета, сообщая это решение повстанцам, находившимся на старопланинской вершине Бедек, сказал:
— Победа не достигается одним сражением. Впереди еще много сражений, но окончательная победа будет за нами!
Вся страна была объята огнем восстания. Брались за оружие рабочие, крестьяне, народная интеллигенция — в городах, селах, поселках. Хотя и не везде восстание приняло такой массовый характер, как в Старозагорском округе и его центре — Северо-Западной Болгарии, но оно подняло на борьбу десятки тысяч сынов народа, которые вписали немеркнущие страницы героизма и революционной доблести в летопись борьбы против фашизма.
Пловдив — центральный город Южной Болгарии, неофициально называемый второй столицей страны, отличался сильным и активным революционным движением, основное ядро которого составлял многотысячный отряд рабочих-табачников.
Пловдивская партийная организация, выросшая под руководством Димитра Благоева, Васила Коларова и их самоотверженных соратников, пользовалась большим влиянием не только среди трудящихся города, но и в соседних сельских районах.
Накануне восстания только в военной организации партии насчитывалось около 700 хорошо обученных и вооруженных бойцов. В результате ряда акций, проведенных в 1921—1922 гг., организации удалось обеспечить себя достаточным количеством оружия, в том числе двумя тяжелыми пулеметами.
Немалых результатов достигла партия и в работе среди частей гарнизона. Некоторые современники, основываясь на глубоко исследованных данных, утверждали, что «от 60 до 90 процентов солдат готовы были с оружием присоединиться к повстанцам».
Это — особенно важный фактор, так как Пловдивский гарнизон был одним из самых крупных в стране и его нейтрализация могла сыграть исключительную роль. Имеющегося только в городе оружия хватило бы для вооружения крупных боевых сил.
Фашистская клика тоже хорошо понимала значение города в борьбе за сохранение власти и приложила немало усилий, чтобы укрепить свои позиции.
По официальным данным, 12 сентября было арестовано 320 партийных работников, в том числе почти все члены окружного комитета. Авангард второй столицы оказался фактически обезглавленным в самый критический момент.
Фашисты с опасением ожидали ответа пролетарских масс на свою провокацию. Не случайно, что вместе с сообщением о массовых арестах было опубликовано обращение: «Матери, жены, сестры и дети арестованных! Не беспокойтесь за своих близких! Жизнь им полностью гарантируется!»
Чего стоило это заявление, стало видно после разгрома восстания, когда начались убийства арестованных руководителей. Но пока враг, страшившийся неизвестности, прикрывался маской гуманности.
Спустя несколько дней, убедившись, что арестами не предотвратить приближающейся бури, фашисты изменили свою тактику. Местные газеты начали публиковать якобы захваченные в Народном доме длинные списки лиц (почти всех офицеров, судей, работников административного аппарата и просто наиболее известных граждан), которые будто бы «должны быть убиты, когда к власти придут коммунисты».
Этот примитивный провокационный прием, заимствованный из арсенала белогвардейщины и контрреволюции, имел целью сплотить вокруг фашистских правителей, якобы самоотверженно защищающих население от «красных варваров», все те буржуазные и мелкобуржуазные слои (а в Пловдиве именно на них враг мог рассчитывать), которые хотя и не находились под влиянием коммунистов, но все же не были и в лагере фашистов.
Новый состав окружного комитета, сформированный почти сразу же после арестов, принял энергичные меры, чтобы подготовка восстания продолжалась. На указание ЦК о проведении массового выступления протеста был дан категорический ответ: «Пловдивский комитет не будет проводить 14 сентября массовую политическую забастовку, а будет готовить восстание».
Обстановка в городе и округе становилась все более напряженной. В Средногории и Родопах уже горели очаги восстания. От местных организаций прибывали курьеры и некоторые из них даже предъявляли окружному комитету «ультиматумы», требуя немедленных действий. Все понимали, какое значение имела бы победа восстания в городе для хода борьбы не только в округе, но и в Южной Болгарии, да и по всей стране.
Окончательный вариант плана предусматривал, что овладеть городом можно только в результате согласованных и одновременных действий повстанцев из Пловдива и окрестных сел. Главными объектами нападения были определены несколько казарм, вокзал, почта и полицейские участки.
Установив рабоче-крестьянскую власть, повстанцы из сел под руководством курьеров Военно-революционного комитета должны были занять исходные позиции около города и после полуночи атаковать намеченные объекты.
План предусматривал усложненную систему связи и курьеров, что грозило сорвать осуществление акции. Особо негативное значение имел тот факт, что тысячные пролетарские и еще более многочисленные полупролетарские и бедняцкие массы в момент первоначального удара оставались в стороне. Не планировалось их участие ни в забастовках, ни в демонстрациях, ни в других формах массовой борьбы; им отводилась значительная роль только после взятия власти.
Когда вспыхнуло восстание в соседнем Старозагорском округе, Пловдивский округ тоже должен был взяться за оружие, не дожидаясь даты всеобщего восстания. Окружной комитет партии определил, что «момент очень благоприятный». Но в комитете возникли разногласия: одни настаивали на немедленных действиях, другие — на соблюдении даты, назначенной ЦК. Победило второе мнение, хотя в некоторых районах округа восстание началось в ночь с 20 на 21 сентября.
21 сентября фашисты фактически объявили в городе осадное положение. Войсковые части были приведены в боевую готовность и поставлены под прямой контроль офицеров. Была объявлена всеобщая мобилизация офицеров запаса и реакционных элементов. На табачных складах, в ремонтных мастерских и даже на улицах производились массовые аресты. Военные команды сопровождали арестованных или патрулировали улицы города. В соответствии с объявленным полицейским часом прекращалось всякое движение после 20 часов. Революционные силы оказались неподготовленными к этому.
Связь между отдельными революционными звеньями быстро нарушилась. Курьеры, которым отводилась такая важная роль, не могли выполнять свои задачи. Даже в конспиративных квартирах Военно-революционного комитета, до недавнего времени абсолютно надежных, начали производить обыски.
Пловдивский рабочий класс был разгромлен без боя.
«Мы, оставшиеся в живых из тех, кто готовил восстание, спрашиваем друг друга, что сковало и убило нашу инициативу, — писал спустя несколько лет один из деятелей комитета. — …Одно бесспорно. Выжидание гибельно для восстания. Мы ждали выполнения намеченного плана, не действуя достаточно быстро, своевременно, решительно».
В 22 часа 21 сентября к брациговским коммунистам и комсомольцам, разбившим лагерь в окрестностях города, прибыл связной и, не сдержав радости, выкрикнул: «Восстание!» Наступил момент, которого все долго ждали и к которому готовились. Члены партийного руководства партизанского отряда выработали план, а затем сообщили о своем решении: атаковать Брацигово утром 22 сентября.
В освобождении Брацигово должны были участвовать четыре группы. Штурмовой группе следовало овладеть зданием общины, которую фашистская комендатура превратила в тюрьму, а остальным — ворваться в город с трех направлений и собраться в центре города.
Атака началась в 4 час. 30 мин. Бойцы штурмовой группы вскоре уже были около общины. Командир группы Борис Златков, выстрел которого прозвучал первым в восстании в Родопах, погиб во время штурма здания. Он шел впереди и пал, но это не подорвало духа его товарищей. В город уже вступили повстанцы других групп.
Осажденные в здании общины фашисты оказали отчаянное сопротивление и попытались расстрелять находившихся в подвале коммунистов, но одному из повстанцев, действовавшему смело и решительно, удалось освободить их.
Восставшие готовились нанести решающий удар в 8 часов. Осажденный враг понял бессмысленность сопротивления. В окнах появились стволы винтовок привязанными к ним белыми платками.
«Народ ликовал, — пишет в своих воспоминаниях один из очевидцев. — Был создан революционный комитет. Коммунисты, члены БЗНС и беспартийные — все, кто мог носить оружие, собирались в городском парке».
Из повстанцев было сформировано четыре роты, которые в свою очередь делились на взводы и отделения. Во главе каждой роты встали унтер-офицеры запаса, общее командование было поручено капитану запаса.
Под руководством революционного комитета с целью конфискации оружия были произведены обыски в домах некоторых фашистов. В городском парке женщины и девушки — добровольцы организовали для бойцов кухню.
Революционный комитет направил курьеров в соседние города Пештера и Батак. На одной из застав на болгаро-греческой границе солдаты подняли бунт и двинулись в Брацигово.
Опьянение победой в освобожденном городе было так велико, что решили дать выход чувствам. Грандиозное шествие — похороны Бориса Златкова — подняло дух повстанцев, но привело к потере драгоценного времени. Как отмечали позднее сами участники, было бы гораздо рациональнее предпринять немедленные действия в соседних городах.
Во второй половине дня 23 сентября враг уже мог направить против Брацигово не только воинские части, но и мобилизованных в близлежащих районах сторонников «Демократического сговора»[IV] и другие реакционные элементы. Повстанческий отряд, выступивший к Пештере, встретился с подходившими фашистами в местности «Грамадите». Образовался фронт протяженностью в 4—4,5 км. Обе стороны непрерывно посылали подкрепления и снаряжение. Бои становились час от часу ожесточеннее и продолжались три дня.
Командование повстанцев сумело вовлечь в восстание соседние села. Часть из них направила своих бойцов в помощь брациговским товарищам. Новый отряд должен был атаковать Пештеру, превращенную в опорный пункт врага.
Овладев селом Радилово, повстанцы узнали, что по шоссе движется правительственная воинская часть, вооруженная пулеметами. Разделившись на две группы, они дождались, пока солдаты вошли в село, и открыли огонь. Несмотря на то, что враг имел пулеметы, после часового боя он отступил. Однако этот успех не мог изменить общего положения дел.
Из Пловдива на помощь фашистам была направлена воинская часть, имевшая на вооружении и артиллерию. К вечеру 24 сентября фашистская артиллерия открыла огонь по повстанцам у «Грамадите». Опасаясь, что враг подвергнет артиллерийскому обстрелу и Брацигово, повстанцы начали отходить в горы.
В Родопах, кроме Брацигово, восстание охватило и ряд других населенных пунктов.
Повстанцы из Перуштицы, в рядах которых находились почти все ее жители («у кого был только штык, а у кого старая сабля и ятаган, оставшиеся от Апрельского восстания[V]», — писали современники), вечером 21 сентября вели бой с воинской частью, которую поддерживали пулеметы и орудия. Но вскоре враг, опасаясь окружения, быстро отошел, оставив пулеметы и одно орудие. Повстанцы же, узнав, что Пловдив не восстал, не стали преследовать противника.
Развитие событий в Брацигово и Перуштице в большой степени повлияло на ход восстания в других населенных пунктах в центре Родопских гор и в равнинных районах южнее реки Марицы.
Повстанцы провели несколько героических сражений, из них наиболее значительным был бой, длившийся целый день у села Пырвенец, где проходила главная дорога в горы. Только израсходовав все патроны, они оставили свои позиции и отошли в горы.
Восстание охватило и ряд населенных пунктов в западном и северо-западном районах Пловдивского округа, хотя дело здесь не дошло до боевых действий. Центром восстания в этом крае стало село (ныне город) Стрелча, одна из крепостей партии, где над зданием общины несколько дней развевались знамена партийной организации БКП и организации БЗНС. «Для нас открывается фронт, — писали стрелчанские повстанцы в листовке, выпущенной в те дни, — на котором мы будем сражаться как солдаты, пока по всей стране не установится рабоче-крестьянская власть».
Во второй половине дня 19 сентября курьер ЦК БКП, комсомолец, софийский студент агрономического факультета вручил членам Пазарджикского околийского комитета БКП записку: «Партия будет действовать. 23 сентября начнется восстание по всей стране. Если у вас условия созрели — начинайте!»
Последняя строчка имела важное значение. ЦК партии, не располагая в тот момент подробной информацией, знал, что в районе центрального Средногория в ответ на провокацию правительства произошло массовое выступление повстанцев и что враг, стремясь его подавить, направил туда крупные силы. ЦК предоставил местному партийному руководству, лучше знавшему обстановку, самому решать, когда начать восстание.
Конечно, основанием для подобного указания было не только вышеприведенное соображение, но и в значительной мере та информация, которую околийский комитет посылал ЦК, подчеркивая нетерпение, охватившее большую часть будущих повстанцев.
Околийский комитет заседал всю ночь с 19 на 20 сентября, уточняя детали выступления. Утром план был готов: на карту города нанесли узловые объекты и выделили силы, которые должны были их атаковать.
Было решено также, что восстание в селах начнется вечером 21 сентября, и после установления рабоче-крестьянской власти на местах колонны повстанцев направятся к городу. На намеченные для них объекты на окраинах города они должны были прибыть в 5 часов 22 сентября; сигнал к началу атаки — три выстрела и колокольный звон кафедральной церкви.
Восстание в Пазарджикской околии, расположенной в западной части тогдашнего Пловдивского округа (где начиналась Фракийская долина), вспыхнуло на день раньше, чем в других районах и прославилось массовостью участия в нем коммунистов, членов БЗНС и беспартийных, а также героическими боями.
Во второй половине дня 21 сентября активисты партийной организации одного из сел севернее Пазарджика встретились с Георгием Тотолаковым, человеком, имевшим авторитет не только в своем родном селе, но и в районе. Его знали как серьезного и храброго члена БЗНС, непоколебимого приверженца идеи рабоче-крестьянского единства. В дни Июньского восстания[VI] Стамболийский[VII] поручил ему командование одним из отрядов. Тотолаков тяжело переживал поражение. Чтобы не попасть в руки врага, он ушел в подполье. Его убежденность в том, что только союз между коммунистами и земледельцами может сломить фашизм, еще более окрепла.
Племянник Тотолакова, секретарь местной организации БКП, сообщил ему, что до начала нового восстания осталось несколько часов и предложил принять в нем участие. Сначала Тотолаков колебался, сомневаясь в успехе восстания, но, видя энтузиазм и решительность присутствующих, сказал:
— Собирайтесь, товарищи, на этот раз мы должны победить!
В это же время в селе Долно-Левски, расположенном севернее города Пазарджик, барабанщик провозгласил установление новой, как он торжественно произнес, — советской власти. На площади собралось свыше 100 коммунистов и земледельцев, у большинства из них в руках были вилы или старые, мало пригодные винтовки с несколькими патронами. И стар и млад в селе были охвачены революционным энтузиазмом. Даже местный священник пел революционные песни и просил выдать ему оружие, чтобы биться с фашистами.
Поднялись на борьбу и другие села. То, что писал один из современников о начале восстания в своем селе, можно отнести и к другим: «Мы стучали в двери и окна домов: “Стоил, Петко, Георгий, вы идете?” И из домов выходили, присоединяясь к нам, даже те люди, на которых мы “не рассчитывали”. Село Сбор пошло в бой, как мы говорим, поголовно».
Повстанцы северных сел, составившие так называемый Сборский отряд, прибывали в назначенные им пункты (с запасами продуктов на 4 дня), где из них быстро формировали отделения и взводы. Колонна в составе 250—300 бойцов строем направилась к Пазарджику.
В ночь с 21 на 22 сентября около города собрались значительные силы повстанцев. Но вопреки намеченному плану наступление на город не состоялось. Это нарушило единство действий повстанческих сил района.
Бойцы Сборского отряда выступили на запад, к станции Септември, где разгорелся один из самых кровопролитных боев восстания.
Узнав, что атака на город временно откладывается, туда же двинулись и бойцы из сел северо-западного района.
В 15 км западнее Пазарджика располагалось большое село Сараньово (ныне город Септември). Недалеко от села находилась станция под тем же названием — важный железнодорожный узел на линии, связывавшей Софию с Южной Болгарией. Название села и станции, ранее совсем неизвестное, в дни восстания прогремело на всю страну, став синонимом героизма.
Фашисты хорошо понимали, какое значение имела эта станция для обеспечения движения по южной железнодорожной магистрали. Уже во второй половине дня 21 сентября сюда была направлена часть Пазарджикского гарнизона.
Это обстоятельство, представлявшее серьезную опасность для тыла восставшего района, почти сразу стало известно партийному руководству, которое после отсрочки нападения на Пазарджик решило объединить под единым командованием все повстанческие отряды, действовавшие западнее города.
В большом селе Величково, расположенном почти на одинаковом расстоянии от Пазарджика и Септември, был создан штаб повстанческих войск, в который вошли видные партийные деятели этого района, имевшие богатый военный опыт еще со времен Первой мировой войны. Руководство штабом и отрядами возлагалось на Йордана Ципоркова, одного из самых любимых и авторитетных коммунистов.
Почти сразу же после сформирования штаб решил, что хотя овладение Пазарджиком и остается главной задачей, она может быть выполнена только после овладения станцией Септември. Исходя из этого и был выработан план — начать атаку утром 23 сентября силами трех повстанческих отрядов. Конные курьеры доставили отрядам конкретные распоряжения.
Местность около станции пересекалась многочисленными оросительными каналами, изобиловала садами — все это давало возможность устраивать засады. Из опасения, что враг воспользовался этой возможностью, повстанцы приняли решение в первую очередь овладеть селом, а затем, обеспечив тыл, атаковать станцию.
Атака началась на рассвете 23 сентября и развивалась успешно. Ведя сильный винтовочный огонь, повстанцы ворвались в село. Староста и несколько фашистов, находившиеся в общине, открыли стрельбу, но их сопротивление быстро парализовали. Овладев селом, повстанцы направились по шоссе к станции. Около 8 часов они окружили ее с трех сторон.
Враг был предельно встревожен. Посты повстанцев на шоссе в 400 м от станции задержали женщину, у которой при обыске была найдена записка, адресованная фашистскому старосте в селе: «Господин староста, найдите возможность сообщить мне о численности коммунистов, их организации и моральном состоянии. Капитан И. Майер».
Через 15 минут посты задержали лазутчика, на этот раз пожилого человека, посланного с целью разведать повстанческие позиции, расположение бойцов. Наконец, была выслана группа из трех солдат — кавалеристов, которых встречный огонь вынудил быстро вернуться назад.
Не получив ответа на письмо, в котором капитану и его отряду предлагалось сдаться во избежание напрасного кровопролития, повстанцы поднялись в атаку. Она развивалась успешно, и бойцам удалось захватить железнодорожное депо. Правительственный отряд, видя, что он почти окружен, начал отступать в южном направлении. Победа, казалось, уже была одержана, но обстановка неожиданно изменилась.
Отойдя от станции на 2—3 км, отряд капитана Майера встретил воинскую часть, которую пазарджикский гарнизон направил ему на помощь. Быстро перегруппировав свои силы, враг перешел в контрнаступление. Преимущество в живой силе и вооружении позволило ему прорвать фронт повстанцев. Чтобы избежать окружения, они отошли к селу, а затем оставили и его. К 2 часам враг снова овладел станцией.
При отступлении ряды повстанцев поредели, но основное ядро было полно решимости возобновить атаку.
В 16 час. 30 мин. на станцию прибыли две роты правительственных войск, которые имели на вооружении полевое орудие. Начальник пазарджикского гарнизона, убежденный, что победа пока еще не одержана и предстоит решающая битва, сосредоточил здесь почти все свои силы. К станции быстро стягивались фашистские подкрепления и из Чепинской поймы в Родопах; они прибывали на повозках, двуколках, верхом.
Подтягивали силы для новой атаки и повстанцы. В соседних селах была объявлена мобилизация и начало прибывать пополнение. Из одного села в повстанческий штаб пришли даже восемь подростков в возрасте 14—15 лет!
О настроении в лагере правительственных войск в тот момент свидетельствовал факт, приведенный в воспоминаниях художника Бориса Ангелушева, оказавшегося в это время на станции Белово (10 км западнее Септември): «Дежурный по станции настойчиво заставлял нескольких белогвардейцев, которые должны были следить за исправностью железнодорожной линии, отправиться на паровозе с ремонтным вагоном в направлении Сараньово и в случае повреждения пути устранить его. Однако они упорно отказывались:
— Коммунисты поймают нас и расстреляют на месте.
Один из них, лучше освоивший болгарский язык, сказал:
— Мы уже побывали в такой заварухе в России. Валяйте сами!»
Вечером 23 сентября повстанческий штаб в селе Величково готовил бойцов к новой атаке на станцию, которая должна была начаться на следующий день. Было сформировано три взвода, и каждый боец имел право записаться по желанию в любой из них. Штаб намеревался оставить комсомольцев в резерве, но они рвались в бой.
Первый взвод в составе 60 бойцов во главе с командиром — фельдфебелем запаса Иваном Ночевым и его помощником, секретарем околийского комитета комсомола Атанасом Цветанским должен был атаковать станцию с юго-востока.
Второй взвод в составе 50 бойцов во главе с фельдфебелем запаса Дело Чочковым имел задачу атаковать станцию с северо-востока.
Третий взвод, насчитывавший также 50 бойцов, оставался в качестве резерва штаба. Большинство повстанцев из Сборского отряда во главе с Георгием Тотолаковым было направлено к селу Сараньово.
Командиры взводов, на которых возлагались самые ответственные задачи в атаке, были вызваны в штаб и подробно ознакомлены по боевой карте с конкретными объектами наступления, подходами к ним.
Конные связные отправились к командирам оставшихся у Сараньово повстанческих отрядов, которым давалось задание атаковать станцию с севера и запада.
Подготовленный план предусматривал атаку станции со всех сторон. Хотя силы повстанцев незначительно превышали силы обороняющихся, одновременное нападение и координация действий колонн давали большие шансы на победу.
«Перед тем как выступить, — писал начальник штаба, — мы раздали бойцам горячую пищу. Затем их рассадили по повозкам, находившимся около штаба. Командирам взводов было дано распоряжение во время боя поддерживать непрерывную связь как между собой, так и с отрядами, атакующими станцию с запада и севера».
Продвигаясь бесшумно, повстанцы из взвода Ночева подошли к юго-восточной окраине станции. Они уже находились в 50—100 шагах от крайнего здания, когда с его чердака вражеский пулемет открыл ураганный огонь по бойцам. Одно из орудий начало обстреливать их картечью. Повстанцы залегли, но их командир понимал, что долго так продолжаться не может.
Выждав момент, он с криком «Вперед, товарищи!» поднял взвод в атаку. Вскоре бой перешел в рукопашную схватку. «Длительное время, — писал в своих воспоминаниях брат Ночева (тоже участвовавший в этом бою), — мы не имели потерь. Но в нас начали стрелять с тыла — мы были окружены».
Командир вражеских войск, убедившись, что атака предпринята только с юго-восточной стороны, приказал окружить взвод. Случилось худшее. Ночев и его бойцы погибли. Враг вел по горстке храбрецов ожесточенный огонь. Около 30 бойцов, находившихся справа от железнодорожной линии, были захвачены и убиты на месте. Нелегко было и их товарищам, находившимся по другую сторону линии. В телеграмме, которую в тот же день отправил в Софию управитель Пловдивского округа, говорилось, что повстанцы «потеряли 40 человек убитыми и много ранеными». Большинство этих героев было из первого взвода.
Покончив со взводом Ночева, правительственные войска сосредоточили огонь на северо-восточном направлении, где должен был действовать второй взвод.
Повстанцы второго взвода слышали перестрелку, но продолжали ждать связных. «Пулеметы строчили, стреляли орудия, — писал в своих воспоминаниях один из бойцов. — Так продолжалось около двух часов. Потом канонада стихла».
Опасаясь, что враг обрушит на них весь огонь, бойцы второго взвода начали отходить, используя для прикрытия виноградники.
Повстанцы отрядов, действовавших с запада и севера, после упорного двухчасового сражения вновь овладели селом Сараньово, восстановив там рабоче-крестьянскую власть. Затем бойцы сосредоточились на южной окраине села и окопались в оврагах. Враг начал обстреливать село из орудий, расположенных на станции.
Отдельным группам повстанцев, продвигавшимся перебежками, удалось подобраться к депо и обстрелять его. Была повреждена также телеграфная линия и сделана попытка демонтировать железнодорожный путь.
В середине дня со станции Белово подошел паровоз, который вели офицеры. Восставшие были обстреляны с тыла. Над станцией и селом начал кружить вражеский самолет. Огонь противника все усиливался. Но, оказавшись в критическом положении, повстанцы продолжали сопротивление.
В Величково штаб восставших собрал новые силы, чтобы в третий раз атаковать станцию. Основная надежда возлагалась на бойцов, находившихся в резерве.
Подход новых многочисленных и хорошо вооруженных фашистских отрядов, которые стягивались к району восстания со всех сторон, не остался незамеченным для повстанцев. Видя бесперспективность третьей атаки, повстанцы стали расходиться. К вечеру 24 сентября фашистские части и карательные отряды вошли в восставшие населенные пункты. Бои за станцию Септември закончились, став достоянием истории.
«Этой ночью мы должны выполнить самую важную задачу, которую возложила на нас партия. Пришло время покончить с капиталом и нашим нищенским существованием!» С этими словами Владимир Поптомов, член Высшего партийного совета (впоследствии один из авторитетных и видных деятелей БКП в борьбе за победу революции и за построение социалистического общества), обратился к повстанцам перед атакой на город Разлог.
В силу сложности обстановки, создавшейся в эти месяцы в Пиринском крае (южная часть страны), расположенном по обе стороны Пиринских гор, и ввиду соглашения между БКП (т. с.) и Внутренней македонской революционной организацией (ВМРО)[VIII] восстание в Петричском округе носило ряд особенностей.
План окружного комитета предусматривал восстание только в Разложской околии (сравнительно небольшой долине, расположенной между Рилскими, Пиринскими и Родопскими горами), а в ряде других намечалось создать партизанские отряды.
Восстание в Разлоге стало примером образцового взаимодействия между всеми революционными силами, примером революционной деятельности БКП в армии. В последующие годы опыт разложских повстанцев неоднократно анализировался и пропагандировался высокими органами и форумами международного коммунистического и рабочего движения.
Еще в конце 1922 г. по поручению партии в расквартированный в городе пехотный батальон вступили комсомольцы для прохождения воинской службы. Они создали там в начале 1923 г. комсомольское ядро, вокруг которого группировались и другие солдаты. Для партийной работы в казарму был направлен также один из членов партии, имевший звание старшего унтер-офицера. Так накануне восстания в батальоне была создана хорошо организованная, хотя и малочисленная коммунистическая ячейка, сыгравшая важную роль в успехе восстания.
В середине дня 22 сентября ячейка получила от партийного руководства сигнал к восстанию и сразу же определила конкретные задачи для каждого члена, выполнение которых должно было содействовать овладению казармой. К 2 часам 23 сентября один из членов ячейки узнал от курьера повстанческого штаба, что восставшие уже направляются к городу.
В это время у подножия Пирина, в 3 км от города, собралось около 150 повстанцев, разделенных на несколько групп. Наиболее многочисленная из них, руководимая Поптомовым, должна была выполнить наиболее ответственную задачу — овладеть казармой.
Повстанцам удалось незаметно подойти к казарме примерно на расстояние в 100 м. И в 4 часа они открыли по ней винтовочный огонь.
Дежурный фельдфебель бросился к пулемету, но один из солдат метким выстрелом убил его.
Через 10 минут последовал штурм, повстанцы ворвались во двор и в помещения. Весь батальон попал в плен, были захвачены 150 винтовок, 3 пулемета (сразу же установленные на позициях на возвышенности), 2 грузовика, продовольствие, обмундирование и пр.
Вторая группа повстанцев (30 человек) также быстро и внезапно сумела овладеть полицейским участком и находящимися поблизости околийским управлением, почтой и телеграфом. Не встретила трудностей и третья группа (около 20 человек), арестовавшая на квартирах офицеров батальона.
Разлог был захвачен менее чем за 2 часа, и над зданием Военного клуба взвилось красное знамя победившего восстания. В городе была установлена революционная власть во главе с комендантом, который принял срочные меры по охране порядка. На рассвете почти все население, воодушевленное победой, вышло на улицы.
По решению революционного комитета началось формирование вооруженных сил восстания, названных Красной Армией. Все повстанцы и добровольцы были собраны во дворе казармы и разделены на 5 рот (одна из них — пулеметная), а те в свою очередь — на взводы. Из солдат, перешедших на сторону восстания, был создан отдельный взвод. Повстанцы надели военное обмундирование, а на головные уборы прикрепили красные звездочки и красные ленты. Они проходили по городу с развернутыми красными знаменами и с пением Интернационала, вызывая восхищение жителей.
Комендант города отдал специальный приказ, требовавший, чтобы бойцы строго соблюдали революционную дисциплину и служили примером для населения. На коне в сопровождении бойцов он объезжал соседние населенные пункты, помогая укреплению революционной власти.
«Мы, — писал один из современников, — слышали о структуре Красной Армии в Советской России и хотели создать и нашу Красную Армию по ее образцу. А так как подготовка бойцов была не на должной высоте, то сразу же после сформирования рот началось их обучение. Члены революционного комитета выступали перед бойцами с политическими беседами, которые играли важную роль, поддерживая энтузиазм и укрепляя веру в победу».
Победа восстания в Разложской околии была полной, но изолированной. Уже во второй половине дня 23 сентября революционный комитет, узнав из шифрованных телеграмм, поступивших в околийское управление, что в соседних городах «все спокойно», направил курьеров в различных направлениях и связался по телефону с Софией и Пловдивом. Полученные известия были не обнадеживающими и, как писал Поптомов, «это породило уныние среди повстанцев. Среди них пошли разговоры, что положение становится безвыходным».
Руководители ВМРО под предлогом, что не было выполнено заключенное соглашение, приказали быстро мобилизовать свои отряды и направили их против Разлога для расправы с повстанцами.
Нетрудно было предвидеть исход этого столкновения, понять его бессмысленность в условиях изоляции Разложской околии. И в исторической перспективе это имело бы тяжелые последствия. Именно потому руководство повстанцев признало «политически вредными» возможные вооруженные столкновения с националистами, силы которых (по некоторым данным около 5 тыс. человек) вечером 24 сентября окружили Разложское поле с трех сторон. На следующий день их передовые отряды вошли в соприкосновение с постами повстанцев. Между революционным комитетом и командующим всеми вооруженными силами, выступившими против повстанцев, начались переговоры.
Было достигнуто соглашение. Причем ВМРО твердо обещала потребовать от властей не принимать никаких репрессивных мер по отношению к повстанцам, которые передадут ВМРО оружие и разойдутся по домам.
Заключая соглашение, ВМРО исходило из своих интересов, а вовсе не из «гуманных соображений», как это позднее пытались изобразить ее руководители. Организация, члены которой выступали в роли палачей при подавлении восстания, хотела продемонстрировать перед центральной властью, что только она может «контролировать» положение в Пиринском крае, и таким образом повысить свой престиж в глазах правящих кругов. С другой стороны, она стремилась показать местному населению, что является единственным хозяином в округе, более сильным и обладающим большей властью, чем правительство.
Коммунисты, члены БЗНС и беспартийные (среди них был и племянник идеолога и организатора македонского национально-освободительного движения легендарного Гоце Делчева) из Горна-Джумая (Благоевград), самого крупного города в округе, вечером 22 сентября сформировали повстанческий отряд «Христо Ботев».
По оценке современников, это был хорошо организованный, вооруженный и дисциплинированный отряд, который прошел под красным знаменем боевой путь протяженностью около 300 км и участвовал в нескольких героических битвах.
Столице отводилась очень важная роль в восстании. В ней сосредоточивались высшие органы фашистской власти, коммуникационные линии страны, многочисленные военные и полицейские силы. Все это придавало исключительное значение событиям, которые должны были развернуться в Софии и от успешного исхода которых в не малой степени зависело развитие восстания в других районах страны.
Партийное руководство ясно себе это представляло и уделило подготовке восстания в столице особое внимание. Разработанный Военно-техническим комитетом и утвержденный ЦК партии план предусматривал овладение Софией с помощью революционных сил Софийского округа и прежде всего соседнего Врачанского округа, по общей оценке — одного из самых подготовленных к восстанию.
Это не означало бездействия софийских повстанцев, наоборот, предполагалось их самое активное участие. Вместе с повстанцами из округа они должны были сковать силы врага и не допустить на начальном этапе, чтобы он использовал их против восставших районов.
План предусматривал полную изоляцию столицы: прекращение железнодорожной, а также телеграфной и телефонной связи, воздушного сообщения и т. д. Намечались мероприятия по дезориентации врага в провинции. Телеграфист одного из почтовых отделений столицы должен был передать накануне восстания начальникам всех гарнизонов закодированную шифром военного министерства телеграмму: «По высшим государственным соображениям прекратите преследование коммунистов и членов БЗНС».
Аресты, произведенные 12 сентября, незначительно затронули партийное руководство в столице, где непосредственная подготовка восстания велась Военно-революционным комитетом, состоявшим из опытных и самоотверженных профессиональных революционеров, тесно связанных с софийским пролетариатом.
Революционная готовность рабочих и других слоев трудящихся, так ярко проявившаяся 12 и 14 сентября, продолжала крепнуть, а в рядах врага росли растерянность и страх перед неизвестностью.
Оперативный план действий в столице был выработан за двое суток при участии ряда ответственных деятелей, в том числе Гаврила Генова, секретаря Врачанского окружного комитета партии.
Город был разделен на пять военных секторов, расположенных радиально к центру, во главе каждого стали командиры с помощниками. В секторах сосредоточивались рабочие Слатинского редута, Индустриального квартала, Военного арсенала, инженерной ремонтной мастерской, сахарной фабрики. В условленное время группа из Военного арсенала должна была проникнуть в казармы 1 и 6 пехотных полков, с помощью перешедших на сторону восстания солдат арестовать офицеров и реакционные элементы, побрататься с солдатами, а затем отправиться к центру города и овладеть Центральной почтой и некоторыми другими учреждениями.
По такому же принципу строился план действий и других секторов. Особое внимание уделялось участию рабочих крупных промышленных предприятий.
Опорным пунктом для действий повстанцев в столице должна была стать артиллерийская батарея Крепостного полка, расположенная на Слатинском редуте, искусственной возвышенности на восточной окраине столицы, занимавшей командное положение над всем городом. Солдаты этого полка заверили Военно-революционный комитет, что они могут в любой момент арестовать офицеров, а затем овладеть орудиями.
Военно-революционный комитет добился больших успехов в работе среди солдат гарнизона и даже привлек на сторону восстания некоторых офицеров действительной службы, обещавших принять личное участие или предоставить в распоряжение комитета свои подразделения.
Вечером 20 сентября, в конце своего исторического заседания, решив основные вопросы, ЦК БКП (т. с.) заслушал информацию Софийского военно-революционного комитета об обстановке в городе.
Было отмечено, что правительство, не доверяя воинским частям, начало мобилизацию добровольцев из фашистов и реакционеров. Обстановка в казармах характеризовалась очень оптимистично: артиллерия Слатинского редута всецело на стороне восстания; саперный и самокатный батальоны также можно привлечь на свою сторону; возможно, будут привлечены и некоторые подразделения 1 и 6 пехотных полков, но в том случае, если в казармы проникнут офицеры-коммунисты или одетые в форму офицеров деятели партии. Говорилось о том, что в казармах листовки Гарнизонного совета нашли положительный отклик среди солдатской массы.
Однако имелись и некоторые тревожные симптомы: военное командование произвело аресты солдат, подозреваемых в распространении листовок; укреплялись казармы 1 и 6 полков, а среди солдат проводилась усиленная антикоммунистическая пропаганда; среди бела дня доставлены орудия на Слатинский редут и в другие районы города; возвышенность около сахарной фабрики, в западной части города, усиленно укреплялась. Враг размещал воинские части с таким расчетом, чтобы помешать многотысячному пролетариату из рудников Перника (в 30 км от столицы) принять участие в действиях повстанцев Софии.
Развязка наступила 21 сентября. Военное командование, до которого дошли сведения о связях солдат Крепостного полка с Военно-революционным комитетом, изъяло затворы от орудий Слатинского редута, сменило все посты и караулы и, выставив доверенных людей, начало демонтаж орудий. Офицеры остались в своих подразделениях на круглосуточное дежурство. Части «очистили» от всех, кто хотя бы в малейшей степени подозревался в принадлежности к коммунистам или симпатиях коммунистическим идеям. Их изолировали от солдатской массы. Чтобы усилить контроль над солдатами, командование разместило в казармах фашистов из гражданских лиц, включив их в роты и даже во взводы.
Некоторые из офицеров, ранее обещавшие принять участие в восстании, теперь передумали и потребовали невозможного — предоставить им самим, без вмешательства партии, организовать и подготовить восстание.
Все эти тревожные сведения члены Военно-революционного комитета получили своевременно. Командирами некоторых секторов и отдельных революционных групп вместо колеблющихся офицеров были тут же назначены надежные коммунисты. Некоторые товарищи пошли в казармы, чтобы попытаться восстановить связи с солдатами.
На вторую половину дня было назначено заседание комитета, ему предстояло обсудить создавшуюся тревожную обстановку и принять необходимые меры. Проверка показала, что на других важных участках предстоящего восстания все находятся на своих местах и ожидают сигнала, чтобы начать действовать. Новые аресты, произведенные врагом на фабриках и в учреждениях, еще больше усилили негодование трудящихся. Так, например, когда группа полицейских ворвалась на сахарную фабрику и арестовала нескольких рабочих-коммунистов, их товарищи, окружив полицейских, заставили врага освободить арестованных. «Скоро придет конец фашистскому произволу!» — выкрикивали рабочие.
Неожиданно около 15 часов 21 сентября полицейские и агенты в штатском окружили дом, где собрались члены Военно-революционного комитета. Враг проник во двор, а затем и на первый этаж. Хотя никакой возможности прорваться не было, осажденные отвергли предложение сдаться.
Димитр Гичев, один из руководителей комитета, выстрелив несколько раз из пистолета в дверь, за которой стояли полицейские, последнюю пулю пустил себе в голову. Пользуясь суматохой, члены комитета попытались бежать, но все, кроме двоих, были арестованы.
Враг нанес тяжелый удар по руководящему органу восстания в столице в момент, когда до начала действий оставалось несколько часов. Избежавшие ареста руководители вместо того, чтобы сформировать новый Военно-революционный комитет, растерялись и приняли решение дождаться прибытия революционной армии из Врачанского округа и только тогда поднять восстание. В различные районы Софийского округа были посланы курьеры с указанием воздержаться от выступления.
А в это время около 200 повстанцев (в том числе 30 конных, образовавших «красную конницу») из северо-западных сел Софийского поля, кольцом охватывающих столицу, собрались в ночь на 22 сентября на одном из холмов и ожидали, когда же будет прекращена подача электроэнергии в столицу. Вместе с выстрелами из орудий Слатинского редута это должно было послужить сигналом к началу восстания.
Так и не дождавшись сигналов, повстанцы направились к ближайшему аэродрому «Божуриште». Здесь их ожидал один из офицеров с солдатами и рабочими, которых партийная группа предупредила, что по прибытии повстанцев они должны овладеть аэродромом, захватив единственный правительственный самолет. Затем, вооружившись пулеметами, они должны были направиться к городу.
В пути повстанцев настиг курьер с указанием:
— София не выступит этой ночью, а вам надлежит прекратить все действия и ожидать нового распоряжения.
В селах севернее столицы сигнал об отмене восстания вообще не был получен, и в условленный час они взялись за оружие. Повстанцы перерезали железнодорожную линию, связывающую Софию с Северной Болгарией.
Центром восстания стало село Гниляне, «красным старостой» которого был избран мельник. Около 400 повстанцев в течение двух дней ожидали сигнала, чтобы отправиться к городу.
Растерявшаяся фашистская власть смогла направить воинские части против восставших сел, расположенных всего лишь в 10—15 км от столицы, только вечером 24 сентября.
В Софийском округе восстание приняло наибольший размах в Ихтиманской и Долнобанской околиях, находящихся в 50 км восточнее и юго-восточнее столицы. Через эти районы или вблизи от них проходили важные коммуникации (железнодорожная линия, центральное шоссе, телеграфные и телефонные линии), которые связывали Софию с Южной Болгарией, и это придавало особое значение действиям повстанцев.
Трудовые люди этого бедного аграрно-промышленного края уже в начале века твердо встали под знамя партии и превратили свои населенные пункты в ее опору. Получив решение ЦК о подготовке к вооруженному восстанию, ихтиманские коммунисты подписали «Революционную клятву», торжественно обещая отдать все силы «тогда и там, где потребуется» для торжества «светлых коммунистических идеалов».
План восстания, выработанный группой опытных и авторитетных партийных деятелей во главе с Борисом Хаджисотировым, членом Высшего партийного совета и любимцем трудящихся края, предусматривал не только изоляцию Софии на этом направлении, но и превращение повстанческих сил района в одну из опор восстания в столице.
Благодаря проявленной бдительности и принятым мерам аресты, произведенные 12 сентября, почти не коснулись местных революционных кадров. Большинство будущих повстанцев с оружием ушло в горы, возвращаясь по ночам и блокируя населенные пункты, что являлось как бы своеобразной репетицией перед нанесением удара. «Впавший в панику противник, — писал позднее один из участников событий, — не рассчитывая на местную полицию и свои орудия, ночью предпочитал прятаться. Создалось положение, когда коммунисты могли в любой момент стать хозяевами Ихтимана».
За несколько дней до начала восстания в город была направлена воинская часть, командир которой угрожал расправиться с местными коммунистами. Но вскоре и он почувствовал свое бессилие и обратился за подкреплением.
Утром 22 сентября повстанцы начали собираться на вершине горы около города. Несмотря на то, что они были вооружены разнокалиберными винтовками и пистолетами старых образцов, а некоторые — только топорами и ножами, моральный дух людей был высок. Во второй половине дня они разделились на группы.
Повстанцы, ознакомившиеся с конкретным планом и задачами, слушали секретаря городской партийной организации Димитра Милчева:
— Сегодня самый счастливый день в нашей жизни… Встав под красное знамя, мы с честью и достоинством выполним свой классовый, пролетарский долг и не пожалеем жизни во имя счастья и благоденствия наших детей, братьев, сестер, всего трудового народа.
Только отзвучали заключительные слова: «Да здравствует рабоче-крестьянское правительство!», как колонна уже пришла в движение и начала спускаться с горы. Разделившись на три группы, повстанцы ворвались в город.
Труднее всего было овладеть полицейским участком, охранявшимся не только жандармами, но и большей частью находившихся в городе солдат. Сюда направились бойцы самой многочисленной и хорошо вооруженной группы.
Повстанцы обстреляли здание, где находились солдаты, но атаку не начинали. Они руководствовались указаниями: вести огонь по полицейским, белогвардейцам и фашистам, а в отношении солдат сделать все необходимое, чтобы привлечь их на свою сторону.
Потеряв таким образом много времени, повстанцы, наконец, пошли на штурм, который завершился капитуляцией врага. Было захвачено и здание общинного управления; что касается бойцов третьей группы, то они продолжали вести упорный бой за телеграф и почту.
Промедление с захватом этих объектов обеспокоило партийное и повстанческое руководство. Димитр Милчев оставил командный пункт и прибыл в третью группу.
Со словами: «Вперед, товарищи!» Милчев поднял бойцов в атаку, но тут же упал, тяжело раненный при взрыве гранаты. Руководство восстанием значительно ослабло. В это время из Софии прибыл курьер с паролем, означающим отсрочку восстания. Но оказавшись в центре сражения, он сам схватил винтовку и присоединился к бойцам, атаковавшим здание почты.
Повстанцы овладели городом и, разделившись на небольшие группы, начали обходить дома местных фашистов и реакционеров в поисках оружия.
Десятки жителей выходили на улицы и площади города, готовые влиться в ряды бойцов. Опьяненные победой, повстанцы смешались с новыми добровольцами. Это говорило о революционном подъеме среди населения, но и таило опасность — сформированные повстанческие группы превратились в мало организованные боевые единицы.
Город находился в 2 км от железнодорожной станции, для овладения которой был направлен отряд повстанцев. Но произошло непредвиденное.
Во второй половине дня 22 сентября с Софийского вокзала отправился крупный фашистский отряд (около 500 солдат, белогвардейцев и добровольцев — фашистов), который имел на вооружении артиллерию, большое количество пулеметов. Он был направлен правительством против восставших районов Южной Болгарии. Поезд двигался медленно и поздно вечером сделал короткую остановку на станции Ихтиман.
Один из укрывшихся здесь местных фашистских руководителей сообщил командиру отряда, что город находится в руках повстанцев. Воинская часть выгрузилась на станции и в боевом строю направилась к городу. Встретив на своем пути небольшую повстанческую группу, она пулеметным огнем рассеяла ее.
Враг начал просачиваться в город. Не ожидавшие такого поворота событий, повстанцы все же сумели организовать оборону. Завязался ожесточенный бой, который продолжался до полуночи. Было трудно противостоять огню десятка пулеметов и двух орудий, грохот которых был слышен по всему Ихтиманскому полю. Врагу удалось обложить город с трех сторон.
Когда возникла серьезная опасность полного окружения, штаб повстанцев отдал распоряжение об отходе. Около полуночи бойцы по узким улочкам и через дворы (враг обстреливал главные улицы из пулеметов) стали отходить.
Узнав, что их товарищи в соседних районах продолжают борьбу, ихтиманские повстанцы разделились на несколько групп и спустились в горное ущелье, где проходила железнодорожная линия. Они повредили в нескольких местах телефонную и телеграфную связь, разрушили железнодорожное полотно, остановив тем самым на сутки продвижение вражеских частей.
Уже около двух часов сражались повстанцы в Ихтимане, когда выступили их товарищи в Долнобанской околии. Полицейский участок, главная опора фашистской власти, был захвачен быстрее, чем предполагалось. На призыв революционного комитета отозвалось 400 человек, которые явились, вооруженные винтовками, пистолетами, лопатами и кирками. Одни из них в качестве резерва остались в селе, а другие отправились в соседние населенные пункты.
Около 50 хорошо вооруженных бойцов выступили в направлении околийского центра Самоков, находящегося в 60 км юго-восточнее Софии у подножья Рилских гор. После полуночи, когда повстанцы подошли к городу, им сообщили, что срок восстания переносится. Отряд, численность которого вместе с присоединившимися бойцами из попутных сел достигала 150 человек, вернулся в Долна-Баню. «Ранее мы распорядились, — писал один из руководителей восстания, — чтобы 22 сентября часовыми и дневальными в обоих полках были назначены наши товарищи — коммунисты из Самокова, которые должны были после начала восстания пропустить в казарму самоковских повстанцев. На нашей стороне было также несколько офицеров. Действительно, нет ничего трагичнее — отказаться от власти, когда ее захват обеспечен, подчиниться приказу, отменяющему восстание!»
В Долнобанском районе дольше всего развевалось знамя рабоче-крестьянской власти; когда в других населенных пунктах Софийского округа отгремели последние выстрелы и уже дымились пожарища, здесь шли напряженные бои.
Несмотря на то, что силы повстанцев были истощены, они не поддались унынию. Их решимость не поколебалась и тогда, когда в Долна-Баню из Софии прибыл курьер с указанием об отмене восстания. На него не обратили внимания. Взоры всех были устремлены к станции Костенец, где шли ожесточенные бои.
Станция Костенец, находившаяся на полпути между Софией и Пловдивом, была захвачена вечером 22 сентября. К повстанцам присоединилась и группа солдат из охранной части. Здесь был задержан прибывший международный поезд. Некоторые из находившихся в нем офицеров пытались оказать сопротивление, но их быстро обезоружили. В бою смертью героев пало несколько повстанцев, в том числе и их командир.
Захват станции, важного промышленного центра, поднял дух бойцов соседних населенных пунктов. Сотнями они прибывали на станцию.
В 16 часов 23 сентября коменданту станции сообщили, что на 6-й километр, где линия железной дороги была повреждена, прибыла воинская часть, которая начала ее восстанавливать. Сейчас же туда направились группы повстанцев. Завязался бой. Поливая повстанцев пулеметным огнем, накрывая их шрапнелью, солдаты постепенно продвигались вперед. К вечеру враг овладел станцией Костенец и ему удалось возобновить движение по южной железнодорожной магистрали.
Это известие вызвало приток свежих повстанческих сил, которые по указанию руководства сосредоточились для атаки на станцию. Утром 25 сентября началось новое сражение. Однако повстанцам не хватило сил, чтобы овладеть станцией.
Восстанием были охвачены и многие другие округа страны. И хотя оно не выходило за пределы отдельных, зачастую изолированных друг от друга районов, везде его участники самоотверженно бросались в огонь борьбы.
В ночь на 23 сентября в окрестностях большого села Гложене, раскинувшегося на северных склонах центральной части Стара-Планины, начали собираться члены местной партийной организации, комсомольской организации имени В.И. Ленина, члены БЗНС — сторонники единого фронта.
Прибыли старые и молодые, вооруженные современным оружием и черногорскими пистолетами или ятаганами, оставшимися еще от турок, а нередко и чабанской палкой или дубиной, взятой из дровяного сарая.
В 3 часа все было кончено: местные фашисты разогнаны, в кабинете старосты заседал революционный комитет, а над общиной развевалось красное знамя.
Рано утром ударил церковный колокол и барабанщик во всеуслышание провозгласил: «Объявляю всем гложенцам, что с сегодняшнего дня во всей Болгарин и в Гложене устанавливается рабоче-крестьянская власть, и все должны подчиняться ей. Тот, кто пойдет против Коммуны, будет арестован!»
На рассвете группа комсомольцев, одетых в красные рубашки, хорошо вооруженных, тронулась в соседний город Тетевен. С пением «Интернационала» и других революционных песен они ворвались на повозке в город, посеяв панику среди фашистов. Полицейские разбежались, а один из них, растерявшись, встал по стойке смирно и отдал честь смелым революционерам.
Город был почти полностью захвачен, когда группа реакционеров, узнав о малочисленности гложенских повстанцев, атаковала их.
Сражаясь, повстанцы вырвались из окружения.
К вечеру радость и энтузиазм повстанцев сменились тревогой. Рабоче-крестьянская власть была установлена и в некоторых соседних селах, но район оказался изолированным, и враг направил против него несколько гарнизонов, которые уже замыкали кольцо окружения. С наступлением ночи бойцы оставили свои позиции около села и ушли в горы, где создали один из первых партизанских отрядов.
В Великотырновском округе восстало около 10 сел. Напуганный размахом Июньского восстания в этих местах, враг сразу же направил против повстанцев многочисленные и хорошо вооруженные отряды, которые использовали артиллерию для подавления восстания.
Повстанцы совершили несколько нападений на северную железнодорожную магистраль, по которой усиленно перебрасывались войска к центру восстания в Северо-Западной Болгарии. И хотя великотырновские повстанцы были разгромлены, им удалось на некоторое время задержать продвижение вражеских частей.
После разгрома Июньского восстания южнее Велико-Тырново продолжал действовать партизанский отряд (Килифаревский), к которому присоединилась и группа учащихся-комсомольцев.
24 сентября партизанский отряд овладел станцией железной дороги, пересекающей Стара-Планину и связывающей Северную и Южную Болгарию. При помощи железнодорожников повстанцы задержали товарный поезд, нарушили телефонную и телеграфную связь, демонтировали железнодорожную линию и разрушили один из основных мостов в горном ущелье. В результате этой акции линия почти на неделю была выведена из строя.
Восстание охватило и соседний Шуменский округ, несмотря на то, что здесь находился крупный гарнизон, командование которого принимало активное участие в становлении, а позднее и в укреплении военно-фашистской диктатуры.
В западной части округа, где находилась Поповская околия, восстали все села. Околийский центр оказался фактически осажденным. Сформированные здесь два отряда совершали рейды, вели успешные бои.
Центром восстания в северо-восточном районе Шуменского округа стало село Никола-Козлево, где имелась сильная партийная организация, уже давно своими делами завоевавшая право быть общепризнанным руководителем трудящихся этого района.
Душой восстания был студент — коммунист Гроздан Узунов. Вскоре после установления фашистской диктатуры он оставил университет (в австрийском городе Граце) и вернулся в родное село, чтобы внести свой вклад в борьбу трудового народа.
Возглавив партийную организацию, Узунов смог за сравнительно короткий срок улучшить военно-техническую подготовку к предстоящему восстанию и создать боевое единство между коммунистами и членами БЗНС.
К 21 часу 22 сентября община в селе Козлево была захвачена повстанцами, и собравшимся на площади крестьянам сообщили об установлении рабоче-крестьянской власти. Началось формирование двух повстанческих отрядов, которые должны были овладеть пограничными заставами (тогда здесь проходила болгаро-румынская граница) и способствовать расширению восстания в районе.
Командиром первого отряда, насчитывавшего несколько десятков бойцов, повстанцы единогласно избрали Гроздана Узунова, а командиром второго — Георгия Чакова, добруджанского революционера, вернувшегося в свое село с партизанским отрядом из Добруджи, который вел там борьбу против румынских помещиков.
Бойцы первого отряда с изготовленным специально для восстания красным знаменем, на котором было вышито «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!», отправились к пограничной заставе. Охранявшие ее солдаты оказали сопротивление, началась перестрелка. Но повстанцы, окружив заставу, заставили солдат капитулировать.
На складах заставы было захвачено оружие — винтовки, гранаты, патроны и др. Оставив несколько человек для охраны заставы, отряд направился обратно к Козлево. По пути повстанцы проводили в селах митинги, раздавали трудящимся оружие для защиты рабоче-крестьянской власти. Так же действовали и повстанцы другого отряда.
Восстание ширилось, охватывая все новые села, и враг не бездействовал. Разбитый в открытой борьбе, он начал вести подрывную работу. Сеявших панику удалось задержать. Был созван митинг, где с речью выступил Узунов.
Однако ограниченные масштабы восстания позволили врагу быстро сосредоточить свои силы и послать их сначала для овладения пограничными заставами (чтобы не дать возможности повстанцам эмигрировать в Румынию), а затем — восстановления фашистской власти в селах.
Оставленные на границе группы повстанцев приняли бой, но не смогли сдержать наступавшие с трех сторон войска. Как только пришло известие о сражении на границе, повстанцы в Козлево сформировали сборный отряд во главе с Узуновым и Чаковым. Через 2 часа он прибыл на заставу и сразу же бросился в атаку на врага. Бой становился все более ожесточенным и вылился в кровопролитную рукопашную схватку. Большинство повстанцев вместе со своими командирами погибли как герои революции.
В Варне к подготовке восстания приступили уверенно и с большим подъемом. В морской казарме имелась значительная группа моряков (так называемый «красный выпуск»), которые, продолжая революционные традиции своих товарищей, твердо встали на сторону готовившегося восстания. Имевшимся в казарме оружием предполагалось вооружить около 300 бывших врангелевцев. Собравшись вместе с другими 700 своими товарищами вернуться на родину, они ожидали в Варне отправки в Советскую страну. Но под влиянием активной пропагандистской работы БКП солдаты многое осознали и выразили желание бороться вместе с болгарскими рабочими и крестьянами против фашизма.
В день восстания в караулы должны были заступить революционные моряки, которым следовало в назначенный час пропустить повстанцев и вместе с ними овладеть казармой, превратив ее в опорный пункт дальнейших боевых действий в городе.
22 сентября, когда до начала восстания оставались считанные часы, обстановка резко изменилась. Предупрежденное Софией военное командование приняло жесткие меры. В казармы прибыли офицеры и установили свой контроль. Караулы немедленно заменили верными моряками, оружие — спрятали. Около казарм были устроены пулеметные гнезда и усилена охрана. Враг привел в боевую готовность все свои силы. С 20 часов любое передвижение в городе запрещалось.
И все-таки после полуночи группа повстанцев сумела добраться до здания казармы. Но ее обнаружили передовые посты, открывшие стрельбу. Тут же на группу обрушился винтовочный и пулеметный огонь всей линии обороны врага. Повстанцы ответили огнем винтовок и пистолетов. Но было ясно, что восставшие не смогут сломить оборону противника. К тому же кавалерийская часть врага начала окружать их. Повстанцы вынуждены были отойти.
Когда в городе происходили эти события, восстание в селах севернее Варны было в самом разгаре. Установив рабоче-крестьянскую власть и разгромив несколько пограничных застав и охранных частей, повстанцы сформировали отряд, который на рассвете подошел к городу. Здесь отряд вступил в бой с высланными против него вражескими частями. В упорной схватке погиб его командир. Противник, непрерывно получавший подкрепление, вынудил повстанцев отступить.
Серьезный размах приняло восстание в другом черноморском округе — Бургасском. В его юго-западной части восстали почти все села. Здесь был создан сильный отряд, который во главе с Тодором Грудовым и Цвятко Радойновым (позднее они стали видными пролетарскими революционерами и погибли смертью героев в борьбе против гитлеровских оккупантов и их болгарских прислужников) на рассвете 23 сентября подошел к окраине Бургаса.
Еще 22 сентября враг выставил вокруг города посты и устроил засады. Повстанцы вступили с ними в бой. Отдельным группам удалось даже проникнуть в окраинные кварталы. Однако в результате контрнаступления врага повстанцы вынуждены были отойти. Значительная группа двинулась на юг, в дебри Странджа-Планины, чтобы присоединиться к местным повстанцам.
В окрестностях Бургаса сражался еще один повстанческий отряд, также атаковавший город. Многочисленным правительственным войскам удалось окружить повстанцев с трех сторон и постепенно оттеснить их к морю. В заросших тростником болотах шел последний бой. Рассредоточившись, бойцы с трудом сдерживали врага, большинство их пало смертью героев.
Самого большого размаха восстание достигло в юго-восточной части Бургасского округа — в районе Странджа-Планины — бунтарском крае, принимавшем активное участие в борьбе против фашизма в июньские дни. Здесь, создав партизанский отряд, действовали ушедшие в подполье коммунисты. Когда вспыхнуло Сентябрьское восстание, они помогли трудящимся близлежащих сел разогнать фашистов и установить рабоче-крестьянскую власть.
Наиболее тяжелые бои велись за овладение главным селом — Звездец, находившимся в 10 км от болгаро-турецкой границы и от околийского центра. Фашистам при помощи солдат и полиции удалось быстро подавить выступление местных повстанцев, но 24 сентября Звездец атаковали повстанцы из соседних сел.
Установленный на возвышенности вражеский пулемет открыл по атакующим огонь. Группе повстанцев удалось подобраться к пулемету и повернуть его против врага. Противник отступил к околийскому центру.
Подавив восстание в других районах, враг направил против Странджанского края многочисленные воинские части, наступавшие со всех сторон. Утром 27 сентября они напали на Звездец, открыв по нему ураганный огонь. Находившиеся в селе повстанцы, несмотря на тяжелое положение, сражались самоотверженно, но были не в состоянии удержать свои позиции.
В тот же день другой повстанческий отряд овладел важным населенным пунктом в приморском районе, захватив богатые трофеи. Эта победа воодушевила повстанцев, и они двинулись в соседние прибрежные населенные пункты. Однако им не удалось осуществить свой план: около города Царево (теперь Мичурин) с кораблей был высажен крупный десант фашистских сил, направленный против восставших. 30 сентября странджанские повстанцы вели свой последний бой.
 |
Самым крупным по размаху и организованности было восстание в Северо-Западной Болгарии, руководимое Главным военно-революционным комитетом во главе с Василом Коларовым, Георгием Димитровым и Гаврилом Геновым.
Основной опорой восстания стала Врачанская окружная организация БКП — одна из ведущих окружных организаций партии.
Во главе коммунистического движения в округе, широко развернувшегося во всех его городах и селах в годы послевоенного революционного подъема, находилась плеяда самоотверженных, энергичных и решительных профессиональных революционеров. Первым среди них был секретарь окружного комитета БКП Гаврил Генов, о котором все работавшие с ним или знавшие его отзывались как о «великолепном коммунисте и замечательном организаторе».
Около 4 тыс. коммунистов, организованных в 172 партийные организации и группы, и 2 тыс. комсомольцев имели огромное влияние среди десятков тысяч трудящихся, которые с уверенностью шли за ними на борьбу против политической реакции и капиталистической эксплуатации.
После принятия решения о вооруженном восстании Врачанский окружной комитет БКП одним из первых с исключительной энергией и упорством приступил к его подготовке. Быстро созданный единый фронт с БЗНС, члены которого проявили готовность к совместной борьбе против фашизма, стал гранитной основой широкого размаха восстания.
Городской митинг, созванный окружной партийной организацией 17 сентября 1922 г., где с речью выступил Георгий Димитров, единогласно принял резолюцию: «Врачанский округ готов по первому зову Коммунистической партии драться до последнего борца во имя полного торжества революции».
Год спустя коммунисты и все люди труда доказали это своими делами.
Вечером 20 сентября после окончания исторического заседания ЦК БКП члены Главного военно-революционного комитета (Васил Коларов, Георгий Димитров и Гаврил Генов) вернулись на свои нелегальные квартиры, чтобы подготовиться к предстоящему отъезду. Согласно принятому плану они должны были, возглавив восстание во Врачанском округе, руководить оттуда его дальнейшим развитием. Предусматривалось, что сформированная здесь повстанческая армия в последующие дни перейдет через горы и сыграет решающую роль в достижении победы в Софии, а тем самым — и во всей стране.
Подготовкой к отъезду, начавшейся за несколько дней до этого, занимались ответственные работники технического аппарата ЦК. Они сделали все необходимое, чтобы обеспечить безопасность руководителей восстания. А это было далеко не просто, и не только в связи с усилившимся фашистским террором, но и потому, что Васила Коларова и Георгия Димитрова знали почти все.
Утром 21 сентября, после окончания полицейского часа, перед квартирой инженера Манола Сакеларова, последней нелегальной квартирой В. Коларова и Г. Димитрова, остановился легковой автомобиль «Негерсон». Его владелец — шофер со своим помощником, сочувствовавшие делу партии, помогли двум путникам разместиться в машине. Их внешний вид вполне соответствовал «цели» путешествия. Как было записано в изготовленном разведкой партии «открытом листе», один из пассажиров (В. Коларов) — инженер, другой (Г. Димитров) — предприниматель — направлялись в село Выршец в связи со строительством там минеральных ванн. Выршец — курортный высокогорный населенный пункт на северных склонах Стара-Планины, в 30 км от Врацы, известный своими минеральными источниками. Для большей достоверности с обеих сторон длинной открытой автомашины были привязаны вехи — в то время типичный признак деятельности, имеющей отношение к строительству.
Не прошло и 10 минут после отъезда, как автомашину остановили, и в нее сели двое комсомольцев, которым была поручена охрана В. Коларова и Г. Димитрова. Немного позднее, на одном из поворотов в машину сел и Гаврил Генов, Не вызвав подозрений, автомашина миновала полицейские посты и выехала из столицы.
В первом же селе она ненадолго остановилась около небольшого постоялого двора. Шофер начал копаться в двигателе, чтобы скрыть от любопытных истинную причину остановки. Через полчаса к ним подошел еще один пассажир, которого они ожидали. Это был Никола Агынский.
В конце Софийского поля вновь пришлось остановиться. Отсюда до Петроханского перевала шла извилистая дорога по крутым южным склонам Стара-Планины. Это был кратчайший путь, связывающий Софию с центральными районами Врачанского округа и Северо-Западной Болгарии.
В радиаторе закипела вода, и пока помощник шофера наполнял бидоны из колонки, какой-то мужчина, судя по одежде и поведению — служащий полиции, пытался узнать имена пассажиров и цель их поездки. Но лаконичные ответы и хорошая маскировка охладили его желание продолжать расспросы. Когда автомашина тронулась, он, чтобы не вызвать раздражения у «большого начальства», даже помахал им платком, желая счастливого пути.
Чем ближе к перевалу, тем плотнее становился обычный для этой местности туман, вскоре пошел дождь. В 2 км от перевала пришлось поднять брезентовый верх.
На перевале, недалеко от шоссе, стояло здание, в котором фашисты устроили полицейскую заставу, контролировавшую движение через перевал. Приближающаяся автомашина привлекла внимание полицейских и фашистов. Они толпились у окон и под навесом, пережидая дождь.
Автомашина сбавила скорость, и Агынский, высунувшись, помахал удостоверением за подписью всесильного министра внутренних дел, которое предписывало властям оказывать всяческое содействие его владельцу. Начальник заставы, не желая выходить под дождь, махнул рукой. Самое опасное препятствие осталось позади.
Тем временем фашистское правительство в Софии получило сведения о поездке членов Главного военно-революционного комитета. Ему стали известны имена главных пассажиров и марка машины.
Едва автомашина миновала заставу, как был отдан приказ задержать ее, арестовать пассажиров и под строжайшей охраной доставить в Софию. При любой «попытке к бегству» полицейским разрешалось стрелять в задержанных.
Спускаясь с перевала, шоссе врезалось в вековой буковый лес, простирающийся до северного подножия горы. Около 13 часов автомашина въехала в лес, и путники решили остановиться для короткого отдыха и уточнения дальнейшего маршрута.
Вскоре они тронулись в путь, и километров через пять навстречу им попалась двуколка с полицейскими, среди которых находился пристав Врачанского окружного управления, известный своей жестокостью фашист. Полицейские направлялись инспектировать заставу и, к счастью, еще не знали указаний правительства. Кроме того, над автомашиной был брезент, что не позволило полицейским разглядеть находящихся в ней пассажиров. Двуколка проследовала мимо.
Внизу шоссе, проходя через Клисуру — село в Северной Болгарии, — разветвлялось. Главная дорога шла прямо на север через города Берковица, Фердинанд — до центра Врачанского округа и Северной Болгарии, а ответвление — к селу Выршец.
Никем не замеченная, автомашина свернула на дорогу, ведущую к селу Выршец, и остановилась в 2—3 км от него, чтобы не привлекать ненужного внимания.
В. Коларов, Г. Димитров и Г. Генов сошли, а Агынский и комсомольцы из охраны, которых в селе не знали, поехали в Выршец и остановились у гостиницы. Здесь они должны были переночевать и в случае необходимости встретиться с членами партийного комитета.
Уже вечерело, когда Агынский, охрана, шофер и его помощник отправились ужинать. При входе в ресторан шофер и его помощник были арестованы и после короткого допроса отведены в участок. Вскоре сюда же были доставлены комсомольцы, а затем и Агынский. Их подвергли допросу, но они упорно утверждали, что кроме них в машине никого не было и во время поездки они никого не встречали. Местным органам полиции, получившим приказ из Софии, стало ясно, что трое усиленно разыскиваемых членов Главного военно-революционного комитета скрылись. Арестованных отправили во Врацу.
В. Коларов, Г. Димитров, Г. Генов, установив связь е местным партийным комитетом, обсудили с его членами обстановку в районе, а также вопросы, связанные с подготовкой восстания, намеченного на 2 часа 23 сентября. Они одобрили план комитета и дали ряд дополнительных указаний.
Обеспечив безопасность В. Коларова и Г. Димитрова, Г. Генов поздно ночью направился во Врацу для проведения последних приготовлений к восстанию. Чтобы добраться побыстрее, он поехал на фаэтоне, принадлежавшем одному из членов партии. Но, заметив погоню, спрыгнул по дороге. По оврагам и горным тропинкам Генов за несколько часов добрался до Врацы. А фашисты, настигнув фаэтон, обнаружили лишь кучера, которому не составляло большого труда убедить их, что он едет за пассажирами.
В окрестностях Выршец вырос целый квартал больших и малых вилл-гостиниц, в которых жили приезжающие на отдых и лечение курортники. В ночь на 22 сентября владелица одной из них («Незабудки») — Станчева со своей сестрой Пастырмаджиевой (преданные и самоотверженные члены партии, предварительно предупрежденные Г. Геновым об исключительно большой ответственности, которую они несут за безопасность двух деятелей партии) встретили В. Коларова и Г. Димитрова и разместили их. Они особо позаботились о том, чтобы новые гости не были замечены отдыхающими.
Связным В. Коларова и Г. Димитрова стал старший сын Пастырмаджиевой — Эмил, проявивший, несмотря на свою молодость, качества находчивого и изобретательного конспиратора. «Благодаря ему, — писал в своих воспоминаниях В. Коларов, — нас не обнаружила полиция, которая в поисках перевернула все село».
Утром 22 сентября В. Коларов и Г. Димитров узнали об аресте своих пятерых спутников. Всему селу было уже известно, что полиция объявила розыск, подключив местных фашистов. Облава в селе не дала никаких результатов. Оставался дачный район.
В 11 часов 22 сентября фашисты направились по шоссе к виллам. В. Коларов и Г. Димитров, ободрив встревоженную и растерянную Пастырмаджиеву, укрылись в углу подвала, который для большей безопасности быстро завалили жестянками, дровами и пр.
Обыск «Незабудки» начался с наступлением сумерек, и возглавлял его лично старший полицейский. Эти несколько часов показались хозяйкам вечностью. Полицейские обследовали каждый угол, все было перевернуто вверх дном, но обыск не дал результатов.
Как только обыск закончился, к В. Коларову и Г. Димитрову прибежал Эмил и радостно воскликнул: «Мы выдержали экзамен!»
Около полуночи, когда опасность миновала, В. Коларов и Г. Димитров вышли из убежища. Приближался намеченный час восстания. Сразу же после его победы к Димитрову и Коларову прибыл партийный секретарь, чтобы доложить об установлении рабоче-крестьянской власти.
В. Коларов и Г. Димитров намеревались, как это предусматривал план восстания, немедленно отправиться во Врацу. Однако на почтово-телеграфной станции они узнали, что по неизвестной причине восстание в ближайшем городе Берковице отложено на 24 часа. Это меняло обстановку. В сопровождении повстанцев оба руководителя отправились прямо через сопки в город Фердинанд.
На своем пути они миновали несколько сел, где уже была установлена рабоче-крестьянская власть; местные отряды повстанцев уже выступили для участия в атаке на Берковицу. В. Коларов и Г. Димитров встретили один из таких отрядов, над которым развевались знамена БКП и БЗНС. Они поговорили с бойцами, поздравили их с победой, дали ряд советов их командиру Замфиру Попову. Затем В. Коларов и Г. Димитров продолжили свой путь в Фердинанд, становившийся центром восстания в Северо-Западной Болгарии.
В те годы город Фердинанд насчитывал 7 тыс. жителей и являлся административно-хозяйственным центром околии, занимавшей центральное положение в Северо-Западной Болгарии. Здесь протекает река Огоста и проходит железная дорога, которая связывает Берковскую и Фердинандскую околии с остальными районами этой части страны.
Коммунистическое движение как в городе, так и в сельской местности отличалось не только массовостью, но и высокой дисциплиной, боевитостью, революционным энтузиазмом.
Городскую партийную организацию возглавлял Христо Михайлов (его именем после победы социалистической революции был назван город) — высокообразованный, скромный и до конца преданный делу пролетариата профессиональный революционер. Восприняв идеи коммунизма в окопах Первой мировой войны, он гордо пронес их через всю свою жизнь.
Подготовка к восстанию началась сразу же после получения резолюции ЦК и проводилась с огромным энтузиазмом, тщательно, организованно и дисциплинированно. Сила партийной организации проявилась еще в столкновении 2 сентября, когда полиция попыталась разогнать комсомольское собрание, но встретила отпор и была вынуждена отказаться от своих намерений. Получив сообщение о предстоявших 12 сентября арестах, организация приняла необходимые меры: все члены партии и комсомольцы были предупреждены и ушли в подполье. Врагу не удалось расстроить их боевые ряды. Сознавая исключительное значение дисциплины в такой обстановке, все ожидали сигнала ЦК, чтобы осуществить то, что было смыслом и мечтой их жизни.
20 сентября курьер городского комитета доставил приказ о начале восстания и инструкцию для местных революционных комитетов. На следующий день в глухом районе, в нескольких километрах северо-западнее города, Христо Михайлов провел последнее совещание, обсудившее подготовку и проведение восстания.
Освобождение города намечалось силами пяти групп городских и сельских повстанцев. Сосредоточившись в окрестностях, они должны были атаковать важнейшие учреждения города — околийское управление, почту, банк, станцию — и овладеть ими.
К борьбе готовились и фашисты. Уже 20 сентября окружной управитель во Враце дал указание околийским управителям: «Распорядитесь, чтобы во взаимодействии с военными властями были предотвращены возможные нападения. При этом принимайте меры безотлагательно и беспощадно карайте участников нападения на органы государственной власти. В тех пунктах, где могут появиться коммунисты, создавайте милицию из местных городских жителей и крестьян, обращаясь за помощью к партиям порядка и законности. Оружие для милиционеров требуйте от ближайших воинских частей, которые имеют соответствующие указания. Принимайте меры исходя из местных условий».
22 сентября фашистские власти города Фердинанда были предупреждены, что восстание начнется в ночь с 22 на 23 сентября.
В 16 час. 30 мин. в здании общины собрались представители партий «порядка и законности», принявшие решение о мобилизации и вооружении своих сторонников для защиты фашистской власти. В 18 часов 9 важных в стратегическом отношении пунктов города были заняты вооруженными группами фашистов-добровольцев. Усиливалась охрана околийского управления, почты, банка и станции. За оружием во Врацу были направлены повозки. Вечером объявили о полицейском часе, на улицах появились вооруженные фашистские патрули. Власти арестовали некоторых антифашистов, но большинству повстанцев удалось своевременно с оружием в руках оставить город и сосредоточиться на отведенных для них исходных позициях.
Установив рабоче-крестьянскую власть на местах, группы повстанцев одна за другой стягивались к городу. Их встречали курьеры партийного комитета и направляли на позиции. Перед атакой в окрестностях города собралось свыше 200 коммунистов, членов БЗНС, беспартийных и комсомольцев.
Город Фердинанд почти со всех сторон окружен холмами и возвышенностями, господствующими над местностью. На них расположились повстанцы из соседних сел. На юге, почти у самого города, на возвышенности «Калето» (здесь находятся развалины времен античной эпохи) собралась центральная повстанческая группа.
В 3 часа 23 сентября Христо Михайлов дал сигнал к началу атаки. Сразу же раздался дружный залп.
Повстанческие группы устремились к городу, сметая по пути посты и засады врага.
Повстанческий отряд под командованием Ивана Михайлова — брата Христо Михайлова (позднее Иван Михайлов, эмигрировав в СССР, служил в Красной Армии, а после 9 сентября 1944 г. стал одним из строителей болгарской народной армии, видным партийным и государственным руководителем) — штурмом овладел станцией.
Другая группа повстанцев захватила околийское управление, обезоружив полицейских и находившихся там фашистов. Были освобождены арестованные коммунисты и члены Земледельческого союза, которые тут же влились в ряды повстанцев.
Упорно сопротивлялись фашисты, укрепившиеся в здании телеграфно-почтовой станции. Они отстреливались в течение нескольких часов. Но повстанцы, ведя огонь по окнам здания, сумели вплотную приблизиться к нему. Окруженный враг был предупрежден, что если он не сдастся, то будет уничтожен. Осажденные капитулировали, но так как телефонные линии все еще не были повреждены, они успели сообщить во Врацу и Софию о развитии событий.
После освобождения города Фердинанда в нем был создан временный революционный комитет, возглавивший рабоче-крестьянскую власть.
Город приобрел праздничный вид. Вышедшие на улицы трудящиеся бурно выражали свою радость. Утром на импровизированном митинге было торжественно объявлено, что власть узурпаторов свергнута. Революционный комитет призвал население выполнять его распоряжения и с оружием в руках оказывать помощь новой власти. На призыв откликнулись почти все, кто был годен к воинской службе. Особенно много явилось молодежи. Добровольцев тут же распределяли по ротам и взводам.
Западнее Фердинанда, в верхнем течении реки Огосты (Поречье), расположен ряд сел, где восстание также победило в ночь на 23 сентября. Повстанцы этих сел образовали Белимелский отряд (по названию центрального села). Утром во главе с командиром и комиссаром отряд направился к городу, помогая установлению рабоче-крестьянской власти в селах, через которые он проходил. На железнодорожном разъезде повстанцы остановили шедший из Берковицы поезд и вскоре прибыли в Фердинанд.
Повстанцы захватили также находящуюся почти в 20 км северо-восточнее города станцию Бойчиновцы, имевшую важное значение для дальнейшего хода восстания. Захват станции позволял контролировать не только движение по железнодорожной линии, пересекавшей Северо-Западную Болгарию, но и наиболее удобный путь для проникновения в центр Фердинандской околпи.
Еще в утренние часы 23 сентября враг попытался перейти в контрнаступление. По приказу из Софии начальник гарнизона города Врацы, где восстание подавили в зародыше, сформировал большой отряд, вооруженный орудиями и пулеметами. Отряд получил задание следовать поездом из Врацы к Бойчиновцам, а затем к Фердинанду, чтобы восстановить там фашистскую власть. Поезд продвигался медленно, вынужденный часто останавливаться для устранения повреждений железнодорожного пути и стычек с повстанческими группами, направляемыми революционным комитетом станции Бойчиновцы.
Бойчиновские повстанцы имели задачу сделать все возможное, чтобы задержать противника на станции, а в случае необходимости отойти. Отряд правительственных войск с боем овладел станцией, и, оставив одно отделение для ее охраны, продолжал двигаться к Фердинанду.
Однако это вовсе не означало, что судьба станции Бойчиновцы была решена. Повстанцы из сел, расположенных северо-восточнее Бойчиновцев, объединившись в Лютенский отряд (по названию центрального села), окружили станцию. Во второй половине дня они перешли в атаку.
Начался упорный бой. В нем приняли участие и фашисты, которые задержались на станции, направляясь к Враце, а также многочисленная группа белогвардейцев, работавших в этом районе.
Враг не выдержал стремительного натиска. Большинство его солдат разбежалось, а воинская часть вернулась во Врацу. На станции Бойчиновцы была восстановлена рабоче-крестьянская власть.
Тем временем отряд правительственных войск продолжал свой путь к Фердинанду. Несколько повстанческих групп, посланных для борьбы с ним, несмотря на самоотверженность, не смогли разгромить врага, но сумели замедлить его продвижение.
Около 16 часов правительственный отряд вступил в город. В упорных уличных боях он начал теснить поредевшие ряды повстанцев. Тщательно укрепляя каждую захваченную позицию, враг готовился предпринять наступление на возвышенности возле города, где сосредоточивались повстанцы. Наступали решающие часы.
Юго-западнее Фердинанда, на одном из южных притоков Огосты, расположено село Лопушна (Георги Дамяново), известное еще в те времена как одна из коммунистических твердынь в крае. Восстание в Лопушне началось во второй половине дня 22 сентября. Фашистская власть была сметена. К вечеру в село начали прибывать повстанцы из других сел района. Ночь прошла напряженно — формировался Лопушанский отряд, который в последующие дни вписал одну из самых светлых страниц в героическую летопись Сентября.
Все это происходило под непосредственным руководством командира отряда Георгия Дамянова, который в то время был партийным организатором района. Уже здесь проявился его талант пролетарского революционера и боевого командира революции. Эти качества позволили ему в последующие годы стать одним из видных деятелей БКП, строителей Народной Республики Болгарии, много лет занимавшим пост председателя высшего государственного органа — Президиума Народного собрания.
К 8 часам 23 сентября 450 повстанцев отряда, построившись в колонну, под музыку и со знаменами направились к городу Враца. По пути к отряду присоединялись все новые бойцы, и скоро его численность превысила 600 человек. Хотя повстанцы располагали только 75 винтовками разных систем и одним легким пулеметом, они были преисполнены энтузиазма и решительности.
После полудня бойцы услышали выстрелы вражеского орудия, которое било со станции Фердинанд по отступавшим из города повстанцам. Стало ясно — городом овладели фашисты.
Отряд занял возвышенность в 2—3 км от города. Здесь произошла встреча с руководителями повстанцев из Фердинанда, среди которых находился и Гаврил Генов. Было принято единодушное решение атаковать город силами лопушанцев и повстанцев из Фердинанда.
Перед строем бойцов с пламенной речью выступил Гаврил Генов. Поприветствовав их от имени Главного военно-революционного комитета, он разъяснил значение предстоявшей атаки и призвал бойцов показать пример достойного выполнения долга. Говоря о противнике, Г. Генов подчеркнул, что его солдаты сражаются без особого желания: «Они стреляют по приказу своих командиров… Мы получили сведения, что на пути между Бойчиновцами и Фердинандом фашистские офицеры убили нескольких солдат за то, что они отказывались стрелять».
В 17 час. 30 мин. повстанцы пошли в атаку. «Наше наступление, — писал Георгий Дамянов, — было стремительным. На небольшом расстоянии от боевых цепей повстанцев следовали невооруженные повстанцы, которые мощным “ура” окрыляли своих боевых товарищей и подрывали боевой дух противника».
Упорная битва разыгралась у станции, где солдаты засели в здании вокзала и в вагонах. Но огонь их пулеметов и орудия бессилен был остановить натиск повстанцев.
Солдаты начали сдаваться в плен. Повстанцы захватили пушку и 4 пулемета. Перед пленными выступил Гаврил Генов, который рассказал им о целях восстания. Вскоре большинство солдат было освобождено, и некоторые из них вступили в ряды повстанческой армии. В последующих сражениях они проявили себя как одни из лучших ее бойцов.
В 18 час. 30 мин. на городской площади состоялся митинг. Сразу после этого был образован окружной революционный комитет, первым актом которого явилось воззвание к трудящимся, оповещавшее об одержанной победе. «Со специальными курьерами оповестите все села, что город, которым овладел враг, в 6 часов был контратакован и снова взят революционным народом… Распорядитесь, чтобы все люди, способные сражаться, с оружием и без оружия немедленно направились в Фердинанд».
На северных склонах Стара-Планины, на полпути между гребнем горы у Петроханского перевала и городом Фердинандом расположен околийский центр Берковица. В этом городе находился военный гарнизон, охранявший перевал, а следовательно, и кратчайший путь между Софией и Северо-Западной Болгарией. Город являлся также конечным пунктом железнодорожной ветки, которая начиналась у станции Бойчиновцы. Все это и определяло его стратегическое значение.
Берковицей должны были овладеть в ночь с 22 на 23 сентября объединенные силы повстанцев города и соседних с ним сел. Затем предстояло захватить горный перевал, укрепиться на его вершине и удерживать до тех пор, пока не начнется наступление на Софию.
Восстание в селах возле Берковицы, начавшееся во второй половине дня 22 сентября, развивалось успешно. Группы бойцов стекались к городу, занимая отведенные им позиции.
Собравшихся в окрестностях Берковицы повстанцев разбили на четыре отряда. Однако в этот день от атаки пришлось отказаться — наличных сил для овладения городом было недостаточно. Оценив обстановку, руководители восстания отложили наступление на день и дали распоряжение об отходе повстанцев.
Действительно, местные фашисты превратили в те дни Берковицу в прочно укрепленный пункт. Едва ли существовал тогда другой город в Северо-Западной Болгарии, где были бы приняты такие серьезные меры для защиты фашистской власти, как здесь.
Еще 15 сентября под руководством начальника гарнизона было созвано совещание «надежных граждан», на котором фашисты и их сторонники приняли решение мобилизовать все силы. Организация обороны проводилась по-военному, общее руководство возлагалось на полковника запаса. Несколько хорошо вооруженных групп, которыми командовали офицеры запаса, были распределены по стратегическим районам и объектам города. Чтобы оградить солдат от революционного влияния, в отдельные части малочисленного, но хорошо вооруженного гарнизона включили полицейских и фашистов из гражданских лиц. Были проведены дополнительные аресты всех известных своими антифашистскими взглядами граждан. Революционные силы в городе оказались обезглавленными. Регулярно получая информацию из Врацы и Софии, местные фашисты хорошо подготовились к отражению ожидавшегося в ночь на 23 сентября удара повстанцев. И им удалось сорвать этот удар.
В том, что не восстала Берковица, таилась серьезная угроза для хода восстания. Коларов и Димитров, своевременно разглядевшие эту опасность, обратили на нее внимание как местных руководителей, так и руководства окружного революционного комитета в Фердинанде. Планируя действия повстанцев на 24 сентября, окружной революционный комитет в качестве их центральной задачи определил захват Берковицы любой ценой.
Под руководством Христо Михайлова в Фердинанде был образован ударный отряд, которому придавались пушка и один из захваченных у врага пулеметов. Бойцам следовало добраться до Берковицы на поезде и принять активное участие в боях за ее освобождение.
Отряд отправился из Фердинанда в 22 часа 23 сентября, но из-за нехватки угля поезд двигался медленно и лишь утром 24 сентября достиг окрестностей Берковицы. Повстанцы сразу же выдвинули пушку на огневую позицию. Корректировку стрельбы предполагалось производить с помощью так называемого «живого телефона» — цепи из повстанцев, которые должны были передавать команды с наблюдательного пункта.
За считанные часы восстание в околии приняло еще больший размах. У Берковицы были сосредоточены крупные силы повстанцев под руководством Замфира Попова. Коммунисты и члены БЗНС стекались из сел к городу, твердо решив освободить его.
Утром 24 сентября сигнальщик одного из повстанческих отрядов подал сигнал к атаке, знаменосец развернул знамя партийной организации. Начинался бой за освобождение Берковицы, один из самых упорных боев в ходе восстания. Орудие открыло огонь по казарме и станции. Бойцы (около 600 человек), хотя большинство из них было безоружным, смело устремились в атаку.
Незадолго до полудня вражеские части, занимавшие высоту, господствующую над городом, были разгромлены. Одновременно боевые группы городских повстанцев быстро воздвигли баррикады на окраинах города и открыли сильный огонь по расположенным вблизи вражеским позициям.
К этому времени повстанцы, наступавшие с запада, перешли в решительную атаку и разбили отряд фашистских добровольцев, возглавлявшийся четырьмя офицерами запаса. Часть отряда сдалась в плен, а другая — разбежалась. Группы повстанцев, вступившие в город, достигли главной площади. Они освободили из здания гимназии, превращенного в тюрьму, арестованных коммунистов и направились к околийскому управлению. Здесь им пришлось выдержать ожесточенный бой.
Солдаты и фашистские добровольцы, укрепившиеся в здании телеграфно-почтовой станции, открыли по атакующим огонь с тыла. Решающую роль для исхода боя сыграли действия коммунистов, задержанных в околийском управлении. Услышав стрельбу, они выломали двери, обезвредили охрану, захватив ее оружие, и появились во дворе здания. Это вызвало панику в рядах оборонявшихся фашистов и они сложили оружие. Околийскому начальнику удалось бежать.
Одновременно шли упорные бои за овладение станцией, которую атаковал отряд Замфира Попова. Дважды она переходила из рук в руки и лишь в 14 час. 30 мин. была окончательно захвачена повстанцами. Солдаты и фашистские добровольцы отступили к казарме. На крыше вокзала развевалось знамя партийной организации села Гушанци (Замфирово).
Освободившиеся повстанческие отряды направились к казарме, готовые к новым боям. Начальник гарнизона, видя, что его войска не в состоянии отразить атаку, решил вывести их к Петроханскому перевалу — единственному направлению, которое еще не было перекрыто.
Оказавшись в изоляции, капитулировали фашисты на телеграфно-почтовой станции. Но они успели сообщить в Софию о численности и вооружении повстанцев.
К 15 часам Берковица была полностью освобождена. «Никогда этот маленький город, — писал поэт Младен Исаев, участвовавший в бою, — не видел такого торжества, столько сияющих от радости людей. Все улицы и площади были заполнены повстанцами и жителями. Буря восторга пронеслась над городом в эти неповторимые первые часы победы».
В городе был создан околийский революционный комитет из представителей БКП и БЗНС (разместившийся в околийском управлении), назначен комендант города. Около 200 фашистов и реакционеров, участвовавших в борьбе против повстанцев, подверглись аресту.
Комитет уделил особое внимание преследованию отступавшего противника. Революционному комитету в селе Клисура (между Берковицей и Петроханским перевалом) было дано по телефону распоряжение организовать и выслать для этого специальный повстанческий отряд.
В телеграмме, посланной почти сразу же после освобождения города, революционным комитетам в околии давалось распоряжение провести мобилизацию. «Товарищи, — говорилось в ней, — немедленно направьте в город всех здоровых коммунистов и земледельцев в возрасте 30—40 лет. Те, у кого есть оружие, должны взять его с собой. Произведите самые тщательные обыски, и все найденное оружие отправляйте повстанцам. Всех провинившихся фашистов арестуйте».
С вечера 24 сентября в Берковицу начали подходить подкрепления.
Во второй половине дня из Фердинанда в Берковицу прибыли на грузовике Васил Коларов и Георгий Димитров. Они ознакомились с ходом борьбы и провели беседы с бойцами и командирами. Особое внимание они обратили на своевременное овладение перевалом, лично проверив готовность бойцов и планы революционного комитета.
Коларову и Димитрову стало известно, что телеграфная связь с Софией не прервана. Это вызвало беспокойство за положение в столице: в соответствии с планом восстания она должна была быть изолирована от провинции. По железной дороге, которую уже успели восстановить, Коларов и Димитров возвратились в Фердинанд.
В боях за освобождение Берковицы повстанцы одержали важную победу, сломив сопротивление многочисленного и хорошо вооруженного противника. Однако они не сумели ликвидировать местный гарнизон как боевую силу и помешать организованному отходу его к Петроханскому перевалу. Был упущен благоприятный момент для своевременного овладения столь важным перевалом.
Получив приказ из Берковицы, революционный комитет в Клисуре сразу же организовал группу повстанцев, и она направилась к перевалу. Ее путь проходил по территории лагеря одной из частей трудовой армии, в котором находилось около 200 юношей. Часть из них присоединилась к повстанцам.
Берковский гарнизон сумел добраться до вершины перевала и укрепился в стратегически важных пунктах. Через несколько часов, когда появилась группа повстанцев — разведчиков, ее обстреляли передовые посты врага. Руководитель группы и один из бойцов были взяты в плен и тут же расстреляны. Фашисты, преодолев колебания и растерянность, вызванные разгромом, и обнадеженные обещанием помощи из Софии, твердо решили оборонять перевал.
Замфир Попов, возглавлявший повстанцев в этом крае, в первые часы после освобождения Берковицы направил к Петрохану сильную разведывательную группу. В 17 часов он сам во главе отряда двинулся в том же направлении.
Группа разведчиков достигла вершины перевала, но попала под огонь врага и была рассеяна.
Энтузиазм, чувство радости после победы у Берковицы были настолько велики, что повстанцы все еще не видели реальной угрозы, которая возникла у Петроханского перевала. 25 сентября один из революционных комитетов соседних с Берковицей сел, сообщая об обстановке, писал: «Положение пока хорошее. Та часть, которая оказалась на Петрохане, — это остатки богачей из Клисуры и Берковицы. Отряд во главе с Замфиром Поповым преследует и громит их». Подобные оценки ситуации давались и утром 26 сентября.
А в это время на перевале враг не только укрепил свои позиции, но и готовился к наступлению. В ночь на 25 сентября сюда прибыли посланная из Софии батарея (3 горных орудия) и взвод пулеметчиков. На грузовиках одного софийского фабриканта были доставлены многочисленные и хорошо вооруженные фашистские команды.
Подкрепление, которое повстанцы получили из Берковицы, было многочисленным, обладало высоким боевым духом, но почти не имело оружия. В городе повстанцы несколько раз тщательно обыскивали казарму, но столь необходимого им оружия, за исключением десятка винтовок, не нашли. Не обнаружили его и при обысках в домах местных фашистов и реакционеров. Нельзя было рассчитывать и на присылку оружия из других районов.
День 25 сентября повстанцы использовали для сосредоточения своих сил (их собралось 500 человек), размещения на выгодных позициях и разведки. Дважды посылались бойцы в разведку, но ни один из них не вернулся.
— Мы потеряли уже четырех бойцов, ничего не узнав, — сказал Замфир Попов. — Мне дороги все товарищи.
И вместе с несколькими смельчаками он сам устремился вперед. Группа сумела приблизиться к вершине и обнаружила вражеских солдат, которые залегли у скалы. Выстрелив из пистолета, Попов дал сигнал своим бойцам открыть огонь по противнику. Несколько фашистов было убито. Но противник стал обстреливать фланг повстанцев из пулемета, а затем и из орудия. На помощь повстанцам прибыли их товарищи из других групп. Однако винтовочный и пулеметный огонь вынудил их отойти на более закрытую позицию. Перестрелка продолжалась до рассвета.
Утром 25 сентября одна из групп противника приблизилась к позициям повстанческого отряда, находившимся восточнее гребня, и обстреляла их из пулемета. Повстанцы ответили дружным и сосредоточенным огнем, солдаты дрогнули и отступили. Но фашисты из специальной команды продолжали ожесточенно отстреливаться. Бой шел несколько часов. К полудню фашисты отошли, укрывшись в соседних скалах.
Под вечер 25 сентября к повстанцам прибыло новое подкрепление. Однако обстановка в целом оставалась критической. Замфир Попов поделился своей тревогой с одним из повстанческих командиров: «Если бы в остальных революционных округах было сделано то, что сделали мы в своем округе, восстание завершилось бы успешно по всей стране… Сейчас наша задача — задержать врага до тех пор, пока мы не разберемся в положении».
Повстанцы использовали ночь для создания баррикад и засек на шоссе, чтобы задержать продвижение врага.
Утром 26 сентября фашистские части, сосредоточенные на вершине перевала, перешли в наступление. Они разделились на три колонны, две из которых должны были обойти позиции повстанцев с флангов, а третья, двигавшаяся по шоссе, наносила удар в центре. В ее распоряжении имелись орудия и несколько броневиков.
Повстанцы оказывали наступавшему противнику отчаянное сопротивление. Но враг имел превосходство в вооружении и, кроме того, согласованные действия его трех колонн создали опасность окружения. Повстанцы вынуждены были отступать, стараясь насколько возможно задерживать движение противника, чтобы подготовить новые позиции.
В 2 км южнее Берковицы была создана новая оборонительная линия. На случай ее прорыва врагом в нескольких километрах севернее Берковицы быстро подготовили запасную позицию.
К 14 часам окружной революционный комитет в Фердинанде получил первые тревожные сведения о наступлении правительственных войск. В тот момент комитет не располагал резервами и не был в состоянии оказать помощь защитникам Берковицы. Он дал указание повстанцам сделать все, чтобы задержать противника до тех пор, пока освободятся силы в других секторах.
Хотя расстояние между вершиной Петроханского перевала и Берковицей всего 20 км, противнику потребовался почти целый день для того, чтобы достигнуть города. Повстанческие группы прилагали большие усилия, чтобы остановить наступление врага, но смогли лишь замедлить его продвижение. Вечером 26 сентября фашистские части вступили в Берковицу. Находившиеся в городе повстанцы, среди них было только 12 вооруженных, оказали сопротивление. Главные же силы отошли на запасную позицию, куда ночью после дополнительной мобилизации начали прибывать новые бойцы.
«Внезапное и стремительное наступление всеми силами с нескольких направлений», — так Главный военно-революционный комитет определил вечером 23 сентября действия, которые на следующий день должны были предпринять повстанцы против фашистских сил в городе Враце, расположенном почти в 50 км юго-восточнее Фердинанда.
То, что не восстал окружной центр с многочисленным и хорошо вооруженным гарнизоном, к которому правительство начало стягивать воинские части из других центров, создавало серьезную угрозу дальнейшему развертыванию восстания. Овладение городом стало насущной задачей и заняло важное место в планировавшихся на следующий день действиях.
Для наступления были выделены пять сравнительно хорошо организованных и вооруженных повстанческих отрядов, сосредоточенных в Фердинанде. Три отряда должны были наступать по шоссе, связывающему оба города, а два — немного севернее, по железной дороге Фердинанд — Бойчиновцы — Враца.
К полудню 24 сентября с развернутыми знаменами БКП и БЗНС, полные энергии, готовые сломить сопротивление врага, повстанцы вышли из Фердинанда, чтобы осуществить план Главного военно-революционного комитета.
Правительство, встревоженное бурным размахом восстания, видело единственный выход в том, чтобы сосредоточить в Северо-Западной Болгарии все силы, которыми оно располагало.
В Шумене из частей гарнизона противник сформировал хорошо вооруженный отряд, которому придали большую группу белогвардейцев и фашистов-добровольцев. Это были наиболее значительные силы, выделенные врагом из других районов и направленные по железной дороге в Северо-Западную Болгарию. Отряд миновал Врацу и, не останавливаясь, продолжил путь к станции Бойчиновцы.
На станции Криводол, в 20 км от Врацы, противник был встречен бойцами повстанческого отряда. После короткого и ожесточенного боя повстанцам пришлось отступить. Фашистский отряд продолжал продвигаться, однако на следующей железнодорожной станции его снова атаковали повстанцы. Солдаты, покинув поезд и развернувшись в боевой порядок, перешли в контратаку. Противник, имевший превосходство в вооружении, к 20 часам 24 сентября вновь овладел станцией Бойчиновцы.
Еще ночью командир фашистского отряда получил приказ командования не наступать на Фердинанд, а укрепиться на занятых позициях и дождаться прибытия новых правительственных сил.
Район станции Бойчиновцы был очень удобен для обороны. Центральное положение занимало находящееся южнее станции подковообразное плато, доминирующее над окружающей местностью. Здесь основная часть вражеского отряда и заняла полукруговую оборону. Другая часть (с двумя пулеметами и одной пушкой) заняла позицию на соседней высоте. Так образовался северный участок Бойчиновского фронта. Третья часть отряда с двумя пулеметами была выделена в резерв и оставлена в районе станции.
Захват станции Бойчиновцы правительственными войсками сделал невозможным наступление повстанческих сил на Врацу. Враг прервал связь между северным и южным районами Врачанского округа и одновременно создал непосредственную угрозу для Фердинанда — главного центра восстания. После ухода основных повстанческих сил к Враце город остался почти незащищенным перед возможным наступлением противника. Обстановка осложнялась и тем, что Петроханский перевал все еще не был занят повстанцами, а в городе Ломе на Дунае шли ожесточенные бои. Окружной революционный комитет в тот момент не располагал достаточной информацией о ходе восстания в других околиях округа.
В этой обстановке было принято единственно правильное решение: главным силам повстанцев направиться к станции Бойчиновцы, чтобы разгромить правительственные войска, а более малочисленным частям — занять оборону и задержать фашистские части, которые могли прибыть из Врацы.
Почти немедленно из Фердинанда был выслан к Бойчиновцам летучий отряд конников, чтобы захватить важный железнодорожный мост и демонтировать железнодорожные пути. Ему следовало задержать противника, если он направится к Фердинанду, до прибытия подкреплений. К командирам отрядов, двигавшихся в это время по шоссе к Враце, были срочно посланы курьеры с распоряжением повернуть к станции Бойчиновцы. Этот маневр трех отрядов должен был завершиться выходом в тыл противника значительных повстанческих сил.
К 17 часам командир Лопушанского отряда Георгий Дамянов был вызван в Главный военно-революционный комитет, разместившийся в здании болгарского народного банка в Фердинанде. Гаврил Генов разъяснил ему приказ комитета: немедленно отправиться с частью отряда к Бойчиновцам и сделать все возможное для захвата станции. Если это окажется невозможным, преградить врагу путь на Фердинанд. После сосредоточения всех сил Лопушанский отряд должен был участвовать в разгроме противника.
На специально сформированном поезде первая рота отряда Христо Михайлова с приданным ей орудием отправилась в Бойчиновцы. Поезд двигался медленно, и бойцы прибыли в район железнодорожного моста лишь к вечеру.
По данным разведки, у врага не было намерения немедленно атаковать Фердинанд. Георгий Дамянов получил сообщение, что остальные две роты отряда также выступили из Фердинанда. После 1 часа 25 сентября они прибыли поездом и передали распоряжение Главного военно-революционного комитета: «На рассвете 25 сентября отряд должен занять исходное положение для атаки на врага, занявшего станцию Бойчиновцы».
Перед рассветом 25 сентября первые три отряда приблизились к станции Бойчиновцы на расстояние в несколько километров. Однако они еще не установили связи ни между собой, ни с комитетом. Лопушанский отряд был единственной частью, с которой в эти часы комитет поддерживал постоянную связь.
Обстановка потребовала, чтобы Гаврил Генов немедленно направился к месту предстоящего боя и взял командование на себя. Повстанческие силы (около 2 тыс. вооруженных и 2 тыс. невооруженных бойцов) постепенно сосредоточивались у Бойчиновцев. Они располагали численным превосходством, но враг занимал более выгодные позиции и был лучше вооружен.
Незадолго до рассвета бойцы Лопушанского отряда, преодолев сильно пересеченную местность, сумели незаметно подойти к последней ложбине, за которой начиналось Центральное плато. Здесь проходила основная вражеская оборонительная линия. Повстанческое орудие было выдвинуто на позиции.
Для преодоления ложбины, отделявшей бойцов от вершины плато, выделили ударный отряд из добровольцев-коммунистов, которые должны были увлечь своим примером остальных повстанцев. Другая группа имела задание зайти во фланг противнику.
Бойцы ударной группы были обнаружены врагом, который обстрелял их из винтовок и пулемета. Они залегли и открыли ответный огонь. В это время и вторая группа начала обстреливать фланг противника, что вынудило его несколько отойти. Повстанцы пересекли ложбину и зацепились за край плато, находясь кое-где в 40—50 шагах от противника.
Но промедление с ударом, который должны были нанести другие отряды, поставило лопушанцев в сложное положение. После первого замешательства враг пришел в себя и направил против них весь свой огонь.
«Солдаты передней цепи, — писал об этих минутах Георгий Дамянов, — начали подползать: один за другим они появлялись из-за кустов и двигались вперед, готовясь к атаке. Враг усилил пулеметный огонь. Положение стало опасным. Наступил критический момент. Но мы, коммунисты, выдержали. Благодаря огромной выдержке и разумному ведению огня мы задерживали, все еще задерживали врага. И тогда прогремело мощное “ура” наступавших товарищей. Это был неповторимый момент. Они шли, шли, и их “ура” наполняло торжеством наши сердца».
Удар, нанесенный повстанцами трех отрядов под командованием Ивана Михайлова, заставил врага отказаться от атаки Лопушанского отряда. Он оттянул часть своих сил и занял полукруговую оборону.
Повстанцы выиграли первое сражение, но еще не весь бой. Противник продолжал удерживать свои позиции. Наступала длительная пауза, прерывавшаяся лишь отдельными выстрелами. Некоторую активность проявляли только фашистские добровольцы и белогвардейцы. Противник не имел возможности использовать свою артиллерию, тогда как пушка повстанцев вела огонь непрерывно.
К полудню над позициями повстанцев появился самолет и разбросал листовки. Сообщая, что в других округах страны восстание так и не началось, авторы листовок обещали «помиловать» тех, кто порвет с руководителями восстания и во имя «родины» сложит оружие. Но пропагандистский ход не принес врагу результатов.
Во второй половине дня под непосредственным руководством Гаврила Генова началась подготовка к решительной атаке. Командиры обошли ряды повстанцев, определив конкретные задачи каждого.
В 16 часов пулеметы с правого фланга Лопушанского отряда открыли по врагу огонь, что явилось сигналом для начала атаки. Разнеслось мощное «ура». Не считаясь с жертвами, они решительно бросились на врага, укрепившегося на Бойчиновском плато. Снаряды повстанческого орудия рвались над головами врагов. Удар был настолько сильным и неожиданным, что враг дрогнул и начал отступать. Один за другим, а вскоре и группами, солдаты противника отходили к станции Бойчиновцы.
Воодушевленные успехом, повстанцы атаковали еще более стремительно. В атаке участвовали даже те, у кого не было оружия. Отступая, враг оставил свою пушку на плато, сняв с нее прицел. К пушке устремилась группа повстанцев, которая быстро нашла выброшенный прицел и направила огонь по убегавшему противнику.
Атака повстанцев деморализовала солдат противника. Многие снимали гимнастерки и размахивали ими в знак того, что сдаются. Враг капитулировал. Повстанцы захватили 2 орудия, 4 пулемета, много винтовок и большое количество боеприпасов.
В Бойчиновцах на импровизированном митинге с пламенной речью выступил Гаврил Генов. Он подчеркнул значение одержанной победы, поздравил повстанцев и призвал их продолжать борьбу с еще большей энергией и решительностью, поскольку впереди предстояло немало серьезных битв.
Митинг был проведен и в Фердинанде, где выступил Васил Коларов. Он также говорил о значении победы и призывал народные массы проявить еще большую твердость в борьбе за укрепление рабоче-крестьянской власти.
Победа на станции Бойчиновцы явилась одной из самых ярких страниц в героической летописи восстания. Она стала возможна благодаря высокому боевому духу и революционному энтузиазму повстанцев. В результате победы была ликвидирована создавшаяся для Фердинандского района опасность вражеского вторжения, а повстанческие силы освободились для новых действий. Она во многом способствовала подъему духа повстанцев и в других районах.
В бою за станцию Бойчиновцы повстанцы проявили исключительный героизм, который вынужден был признать даже классовый враг. Командир разгромленного отряда правительственных войск позднее писал: «Мятежники сражались с большим подъемом, показали хорошую выучку и атаковали ожесточенно». Другой офицер разбитой фашистской части заявил: «Я еще не видел такого чуда, чтобы нас били с расстояния в 30 метров. За каждым пнем — повстанец, стрелявший из берданки; один стреляет, а другой поливает затвор винтовки водой, чтобы он не перегрелся. Так меня еще не побеждали ни в одном сражении».
Как только закончился митинг, Гаврил Генов пришел в аппаратную комнату вокзала, чтобы получить информацию об обстановке. Из разговора по телефону он выяснил, что на станции Криводол, почти на полпути по железной дороге между Бойчиновцами и Врацей, выгрузились новые части противника. Повстанцы сразу же выслали в этом направлении посты и выдвинули пулеметы на позицию.
Прибытие новой вражеской части в район, находившийся в непосредственной близости к центру восстания, не только осложняло достижение главной цели — быстрое овладение Врацей, но и означало опасность для исхода восстания в округе.
Окружной революционный комитет решил, что 26 сентября атаковать Врацу нельзя. Повстанческие части, не отдыхавшие несколько суток, устали. Перебросить их от станции Бойчиновцы до Врацы по железной дороге не представлялось возможным, так как она была разрушена в нескольких местах.
По этим соображениям в плане действий на 26 сентября в качестве центральной задачи выдвигались атака и разгром нового отряда противника.
Заканчивая свою речь на митинге, Гаврил Генов сказал: «Мы должны сражаться так, как сражались до сих пор, и победа будет за нами!» Эти слова укрепили революционную решимость повстанцев, но весть о прибытии нового отряда противника вызвала недоумение. Что же делают повстанцы в других районах? Почему позволяют врагу подтягивать силы по железной дороге?
Бойцы Лопушанского и Белимелского отрядов под общим командованием Георгия Дамянова немедленно отправились по железной дороге к Криводолу, чтобы встретить противника. В последующие часы руководство намеревалось сформировать из тысяч невооруженных повстанцев, собравшихся на станции Бойчиновцы, новые части, которые должны были выступить вслед за Лопушанским и Белимелским отрядами и оказать им помощь в предстоящем бою.
Принимая это правильное в принципе решение, руководство в то же время не имело почти никаких сведений ни о составе и расположении новой вражеской части, ни о ее намерениях. А между тем на станции Криводол, в сущности, образовался новый фронт, который требовал таких же быстрых и энергичных действий, какие были предприняты для разгрома врага на станции Бойчиновцы. Но к Криводолу повстанцы не направили все наличные силы, как поступали раньше, когда, не считаясь ни с усталостью, ни с нуждами других повстанческих фронтов, концентрировали усилия на решающем участке. Часть трофейного оружия была направлена к Берковице, а одно из захваченных орудий — на фронт в Лом. Направлявшимся в Криводол повстанцам не выделили ни одного орудия, хотя опыт боев у Берковицы и Бойчиновцев убедительно показал, какое воздействие на противника оказывает артиллерия повстанцев.
Повстанцы, вооруженные 300 винтовками, 2 пулеметами и располагавшие крайне ограниченным количеством патронов, отправились в путь около 21 часа. Через 2-3 часа, после того как одна группа в результате успешной диверсионной акции разрушила железнодорожную линию, они достигли окрестностей станции Криводол. Ночь была прохладная, дул холодный ветер. Бойцы настолько устали, что, расположившись на короткий отдых, все, за исключением часовых, уснули.
На рассвете они направились к виноградникам села Криводол, расположенным по холмам, у подножия которых течет речка, хотя и мелководная, но труднопроходимая, так как ее берега сильно заболочены. Когда повстанцы вышли к долине реки, противник открыл по ним ружейный и пулеметный огонь.
Единственным выходом оставалось, как бы ни малы были шансы на успех, стремительно атаковать врага и вытеснить его с занимаемых высот.
И повстанцы сделали то, что казалось почти невозможным. Под огнем противника они форсировали реку, вскарабкались почти по отвесному склону, заросшему колючим кустарником, и, достигнув гребня высоты, ворвались на позиции врага. Солдаты, охваченные паникой, под натиском повстанцев начали отступать. Однако офицеры, угрожая им пистолетами и застрелив некоторых на месте, сумели удержать солдат. Противник создал новую линию обороны, оттянув ее назад почти на полкилометра. Повстанцы продолжали вести огонь, но враг постепенно приходил в себя и начал окапываться.
После почти часового боя огонь стал утихать. Через некоторое время на станцию прибыли на двух поездах правительственные подкрепления. Против малочисленных и плохо вооруженных повстанческих сил враг сосредоточил два полка!
Повстанцы воспользовались затишьем, чтобы восстановить боевой порядок. Оружие и боеприпасы, взятые у убитых и тяжелораненых, были розданы невооруженным бойцам. В окружной революционный комитет направили донесение о создавшейся обстановке. Но минул полдень, а подкрепления все не было.
Противник усиленно готовился к атаке. Кавалерийская часть, посланная в тыл повстанцам, обошла их позиции. Вражеская пехота, выдвинувшаяся вперед, развернулась в боевой порядок. Учитывая сложившуюся обстановку и не имея возможности удержать позицию, командование повстанцев решило организованно отойти к соседним селам. Для этого им предстояло преодолеть почти 2 км по открытой местности, после чего можно было укрыться в кукурузном поле.
«Противник пошел в атаку в боевом порядке, — писал один из участников сражения. — Наступала пехота, артиллерия (не одно-два орудия, как было в предшествующих боях, а целых два дивизиона) открыла огонь по нашим позициям и усиленно обстреливала дорогу».
Во многих местах завязались рукопашные бои. Укрываясь за многолетними дубами, один из повстанцев задерживал пулеметным огнем цепи противника, давая своим товарищам возможность преодолеть болотистую пойму реки. Постепенно солдаты окружали пулеметчика. Боец попытался перенести пулемет на другую позицию, но не успел, солдаты закололи его штыками.
В это время было получено известие о поражении берковицких повстанцев у Петроханского перевала. Это еще более осложняло ситуацию. Когда повстанцы дошли до кукурузных полей, боевой порядок в их подразделениях стал нарушаться, усложнились связь и управление.
Одну группу, состоявшую примерно из 40 бойцов, застиг врасплох эскадрон противника. Другая группа в 50—60 человек, заняв удобную позицию, вела ожесточенный бой до наступления ночи. Она задерживала наступление врага, что дало возможность многим повстанцам выйти из болотистой местности, которая могла стать коллективной могилой.
Повстанцы отходили к Фердинанду. Из города был послан летучий отряд, чтобы встретить наступавшие части противника. Ему удалось спасти от расстрела 15 повстанцев. Открыв огонь по отделению противника, которое по приказу офицера готовилось к расстрелу, отряд обратил солдат в бегство. Несколько повстанцев были тяжело ранены.
Собрав рассеянные группы повстанцев, отряд отошел к Фердинанду.
На заседании вечером 26 сентября окружной революционный комитет оценил положение во Врачанском округе как «весьма опасное», повстанцы уже не располагали силами, которые позволили бы осуществить крупные действия и изменить обстановку. У них имелись 800 бойцов, 10 пулеметов, 3 орудия и достаточное количество боеприпасов. Комитет решил немедленно провести мобилизацию среди членов партии, Земледельческого союза и беспартийных антифашистов. Во все села была разослана срочная телеграмма: «Объявляю мобилизацию всех офицеров запаса — коммунистов, земледельцев и сочувствующих. 27 в 6 часов утра явиться в комендатуру».
Местные революционные комитеты приняли быстрые и энергичные меры: «Всякое опоздание, — отмечал один из комитетов, — является предательством в отношении революции».
Но план сосредоточения всех наличных сил для новой атаки на врага у Криводола не удалось осуществить. Утром 27 сентября правительственные войска перешли в наступление. Они двинулись прямо к Фердинанду. Туда же направились и фашистские части из Берковицы. К 15 часам 27 сентября враг вступил в Фердинанд.
В первые дни восстания фашистское командование сформировало отряд, пытавшийся проникнуть в Фердинандскую околию через горную цепь, ограждавшую ее с запада. Повстанцы из сел этого края героически отражали атаки врага, стремившегося овладеть перевалом Сухата падина — воротами в поречье Огосты, открывавшими дорогу в центр восстания — Фердинанд.
Окружной революционный комитет располагал сравнительно точными сведениями о движении фашистского отряда. Он учитывал опасность для тыла восстания возможного проникновения этого отряда в околию. Поэтому 25 сентября вечером был сформирован летучий повстанческий отряд, хотя и малочисленный, но хорошо вооруженный, который должен был оказать помощь местным силам восставших и преградить путь врагу.
26 сентября утром повстанцы, значительно пополнившие свои ряды за счет новых бойцов, заняли Сухата падину — ущелье в каменистом и покрытом густым низкорослым лесом районе, где имелись наилучшие возможности для обороны шоссе, идущего с запада к Фердинанду. Так была создана линия обороны западной части Фердинандской околии.
Революционные комитеты сел, расположенных в поречье Огосты, провели мобилизацию всех готовых сражаться против фашизма. Были захвачены пограничные заставы на болгаро-югославской границе, а изъятое оружие роздано бойцам. В результате 25—26 сентября собралось около 300 повстанцев. Командование ими было возложено на члена БКП поручика запаса Миладина Кунчева, ставшего организатором и руководителем обороны у Сухата падины.
С 27—28 сентября после тяжелых боев у Петроханского перевала, станций Криводол и Брусарцы основная часть повстанцев направлялась к югославской границе, чтобы эмигрировать.
В этих условиях значение обороны у Сухата падины особенно возросло. Если вначале задача участников обороны состояла в том, чтобы не допустить противника в Фердинандскую околию, то сейчас они должны были не позволить врагу перерезать путь повстанцам для отхода к границе.
Однако фашистское командование спешило решить эту задачу. Все воинские части в Северо-Западной Болгарии за исключением лишь тех, которые были крайне необходимы для восстановления фашистской власти, направлялись к Сухата падине.
Кунчев выбрал позицию и разместил повстанцев так, чтобы предотвратить любую попытку правительственных войск напасть внезапно.
27 сентября на позициях появился фашист из соседнего села. Под предлогом того, что ищет пропавший скот, он пытался разведать расположение повстанцев, их численность и вооружение. Его разоблачили и арестовали.
28 сентября отряд, сформированный из солдат, белогвардейцев, полицейских и фашистов-добровольцев, перешел в наступление. Командир повстанцев решил подпустить врага метров на сто, а затем открыть огонь.
Однако у одного из повстанцев не выдержали нервы, он открыл огонь раньше, чем враг приблизился. Противник, видя, что натолкнулся на повстанцев, прекратил движение по шоссе. Не дождавшись приказа, повстанцы открыли огонь. Враг отошел на более удобную позицию. Бой продолжался почти 4 часа. На закате группе повстанцев удалось незаметно проникнуть в тыл врага и обстрелять его. Вражеский отряд оказался рассеченным на две части, и солдаты в панике разбежались.
После разгрома этого отряда враг сформировал новые, более многочисленные, имевшие на вооружении орудия части с целью возобновить наступление. Но и они встретили 28 сентября сильное сопротивление повстанцев у Сухата падины и смогли приблизиться к их позициям лишь 29 сентября.
В этот день Миладин Кунчев получил из окружного комитета записку: «Держитесь крепко, в крайнем случае — Врански камык!» (местность на границе).
«Видя, что защищать позицию уже бессмысленно, — писал об этих последних часах один из соратников Миладина Кунчева, — Кунчев взял пулемет и вместе с группой повстанцев, среди которых был и я, отправился к Врански камык. Чабаны сказали нам, что повстанцы из многих мест отходят к болгаро-югославской границе. Все чаще раздавались орудийные выстрелы. Миладин задержался, чтобы спрятать пулемет, а мы пошли к границе. Позднее мы узнали, что его схватил и убил зверь в облике человека — капитан Монов».
Героическая оборона Сухата падины была последним организованным боем повстанческой армии. Благодаря героизму и самоотверженности отряда Миладина Кунчева наступление фашистских частей было задержано на несколько дней, что дало возможность повстанцам в других районах оторваться от преследовавших их по пятам фашистских карательных отрядов.
Ломская околия (Северная граница ее проходит по Дунаю, а на юге она граничит с Фердинандской околией) являлась одним из основных районов восстания во Врачанском округе и в Северо-Западной Болгарии.
В те годы Лом был крупным портовым городом на Дунае, центром важного сельскохозяйственного района, по территории которого пролегала ветка железнодорожной линии, связывающая у станции Брусарцы (в 50 км от станции Бойчиновцы) город с главной железнодорожной линией, проходящей через Северо-Западную Болгарию.
Классовая поляризация в этом крае была выражена довольно четко. Трудящиеся массы города следовали за БКП. БЗНС пользовался наибольшим влиянием в селах. Силы фашизма и реакции представляла небольшая прослойка деревенских богачей, эксплуататоров и работников административного аппарата, опиравшихся прежде всего на воинские части городского гарнизона.
Коммунистическое движение в городе отличалось массовостью и боевитостью, а общинное управление в послевоенные годы находилось в руках партии.
Подготовка к восстанию в городе и селах проходила быстро и с большим энтузиазмом. Показательно, что с конца августа трудящиеся вместо общепринятого приветствия обращались друг к другу со словами: «Будь готов!» и «Всегда готов!», за которыми часто следовал вопрос: «Ты обеспечил себя оружием?»
Согласно плану восстания, уточненному в последние дни, город был разделен на несколько оперативных районов, а повстанцы из сел — объединены в семь отрядов, каждый из которых именовался по названию центрального села. Их командиры и заместители командиров еще ночью 21 сентября отправились в намеченные пункты.
Отряды повстанцев после установления на местах рабоче-крестьянской власти должны были не позднее 4 часов 23 сентября сосредоточиться в окрестностях города, чтобы вместе с городскими повстанцами подняться в атаку.
Но подготовка к восстанию в Ломе не осталась незамеченной фашистами. Местные власти были достаточно полно информированы едва ли не обо всех намерениях повстанцев.
Командир расквартированного в городе кавалерийского полка (в последующие дни ставший организатором и руководителем вражеских сил) в своем «Дневнике о действиях Второго кавалерийского полка в дни коммунистических мятежей» отметил тревожную обстановку в фашистском лагере в те дни и часы. «К сегодняшнему дню, — записал он 22 сентября, — было получено несколько официальных телеграмм из Софии о предстоящей коммунистической революции. В последней телеграмме, полученной в 10 часов, содержался приказ: “Особую бдительность и готовность проявлять 22 и 23 сентября!”»
Подполковник привел полк в состояние боевой готовности: солдаты ходили в столовую в полном боевом снаряжении и с касками на головах. «Город Лом и околия (35 сел), — писал командир в «Дневнике», — это чисто коммунистический и дружбашский[1] край. Здесь членов других партий мало, невелика была и надежда на их помощь».
Восстание в Ломской околии развивалось быстро. Повстанцы устраняли фашистскую власть в селах и провозглашали рабоче-крестьянскую власть. До рассвета 23 сентября восстание победило во всех 35 селах. Враг имел полное основание с тревогой сообщить в Софию: «Все села в околии стали большевистскими».
К 20 часам о начавшемся восстании стало известно в Ломе. Начальник гарнизона сразу же запросил помощь из Софии. Ответ гласил: «Полк должен самостоятельно справиться с положением». Однако впоследствии было сообщено, что гарнизону Видина (город на берегу Дуная, в северо-западной части страны, в 80 км от Лома) дано распоряжение оказать помощь Лому.
Через час в Лом поступили сведения о том, что восстание охватило все села околии. С этого момента телефонная и телеграфная связь города с внешним миром была прервана.
К полуночи с запада, по шоссе, идущему параллельно берегу Дуная, к городу подошли повстанцы Добридолского отряда. Примерно в 2 км от города они встретили первые вражеские части — группы фашистов-добровольцев и в ожесточенном бою разгромили их. Чтобы остановить наступление повстанцев, начальник гарнизона выслал три эскадрона. Завязался продолжительный бой, повстанцы не выдержали массированного натиска врага и отступили. Разделившись на мелкие группы, преследуемые кавалеристами, они начали отходить к своим селам.
Поражение отряда явилось тяжелым ударом. Успех врага объяснялся несогласованностью действий повстанцев: только добридолцы начали атаку в соответствии с планом, в то время как другие отряды еще не заняли своих позиций. Это позволило врагу бросить против Добридолского отряда подавляющую часть своих сил.
Промедление повстанцев ободрило фашистское командование. Один из эскадронов вернулся в казарму, а другие, поддержанные пулеметом, установленным на автомашине, продолжали преследовать отступавших повстанцев.
Через несколько часов, когда и другие повстанческие отряды поднялись на штурм казарм, повстанцы Добридолского района вновь сосредоточились и направились к Лому. Утром 23 сентября начался штурм казармы кавалерийского полка — важнейшего опорного пункта врага, где в тот момент находились эскадрон и группа гражданских фашистов.
Бой продолжался около часа. Чтобы удержать казарму, враг бросил сюда все свои наличные силы и открыл ураганный огонь из пулеметов и винтовок. Несмотря на это, значительная часть фашистских добровольцев, как писал полковник в своей реляции, «струсила и вместо того, чтобы занять боевую позицию, укрылась за конюшнями и кухней. К большому сожалению, среди этих господ были и офицеры запаса». Пулеметы врага остановили повстанцев лишь в 100 шагах от двора казармы.
В это же время в атаку включился новый отряд повстанцев, который занял участок к югу от казармы.
Стремительный натиск вызвал панику среди фашистского командования, и оно распорядилось немедленно вернуть в казарму эскадроны, посланные для преследования добридолских повстанцев.
Из восставших сел непрерывно прибывало подкрепление, которое тут же направлялось к казарме. Поскольку руководство повстанцев все внимание сосредоточило на кавалерийской казарме, врагу удалось удержать другие важные объекты в городе — казарму пограничного пункта («старая казарма») в порту, электростанцию и др. Хотя в отдельных кварталах городские повстанцы вели перестрелку, враг продолжал контролировать главные объекты и улицы города.
Околийский революционный комитет, разместившийся в одном из соседних с городом сел, руководил мобилизацией и сосредоточением сельских отрядов, организовывал снабжение и питание повстанцев, окруживших казарму с трех сторон. Военными действиями в городе руководил специально созданный для этого штаб.
Повстанческие отряды сражались смело, но в их действиях не было согласованности. Они вели бой разрозненно, что позволяло врагу отражать их натиск. С середины дня по казарме велся лишь винтовочный огонь. Руководство повстанцев считало, что солдаты не выдержат и капитулируют.
Даже после того, как в казарму вернулись посланные в район эскадроны, противник продолжал обороняться, не предпринимая попыток к контратаке. Он потерял уже уверенность в том, что сможет противостоять повстанцам.
В 12 часов по Дунаю на австрийском пароходе «Сечени» в Видин прибыл из Ломского гарнизона офицер с письмом. В нем говорилось: «Села околии со вчерашнего дня объявили советскую республику. Повстанцы вооружаются и массами направляются к городу, где находится полк. У меня нет возможности выделить какие-либо силы, чтобы отогнать их. Сегодня, в 8 часов, полк подвергся нападению со всех сторон. Он вел бой в течение двух часов и отразил нападение. Положение довольно опасное. Прошу самым настоятельным образом немедленно отправить мне пароходом минимум две роты. Повторяю, что без этих двух рот положение будет оставаться опасным».
Через 2 часа из Видинского гарнизона были выделены требуемые подкрепления и тем же пароходом отправлены в Лом. В 20 час. 15 мин. они прибыли на пристань. Одна рота с двумя пулеметами осталась в «старой казарме», чтобы взять на себя ее оборону, а другая отправилась в кавалерийскую казарму.
Прибытие подкрепления усилило врага и вернуло ему уверенность. Тем временем руководство повстанцев решило атаковать другие объекты города, и, в первую очередь, «старую казарму». Общая атака была назначена на 1 час 24 сентября. Сигналом к ее началу должен был послужить звон церковного колокола в селе Голинцы.
С криками «ура» и «да здравствует рабоче-крестьянская республика» повстанцы атаковали «старую казарму» с двух сторон, но были встречены сильным огнем винтовок и пулеметов. Натолкнувшись на отчаянное сопротивление врага, они отступили.
К 15 часам враг попытался прорвать блокаду кавалерийской казармы и предпринял контратаку против западного сектора.
Однако он встретил мощный огонь, заставивший пехоту искать укрытие, а кавалеристов — спешиться. Оказавшись под угрозой разгрома или тяжелых потерь, вражеские части вернулись в казарму.
В 16 часов в Видин прибыл еще один офицер — курьер из осажденного гарнизона, доставивший сообщение о том, что положение гарнизона критическое, и он просит о дополнительной помощи.
То обстоятельство, что восстание в Видинской околии охватило малое количество сел и к 24 сентября почти полностью было подавлено, позволило Видинскому гарнизону сосредоточить свои силы против повстанцев в Ломе.
В Видине объявили мобилизацию нескольких призывных возрастов, реквизировали все пароходы, легковые и грузовые автомашины. Часть гарнизона была послана для захвата станции Брусарцы и нарушения связи Лома с повстанческими районами, а другая, большая часть со всем тяжелым оружием — погружена на пароход, который в 1 час 10 мин. 25 сентября бросил якорь в Ломском порту.
Одна из повстанческих групп обстреляла пароход, но не смогла помешать солдатам выгрузиться на берег.
Враг сумел овладеть портом и главными улицами города. В первой половине дня пароходами из Видина были доставлены боеприпасы и пушки. Ничего не зная о событиях в стране, местные фашистские власти попытались выяснить обстановку. В расположенный напротив Видина румынский город Калафат был послан один из офицеров, чтобы, установив связь с болгарским послом в Бухаресте, получить необходимые сведения и прежде всего передать через него в Софию информацию об обстановке в Видинской и Ломской околиях.
В ответной телеграмме посла говорилось: «Из информации, только что полученной из Софии… видно, что центр коммунистического движения переместился в Берковскую и Фердинандскую околии, где коммунисты располагают большим количеством людей. Приняты необходимые меры и в отношении этих мест».
Другая телеграмма сообщала, что правительства Румынии, Югославии и Греции предложили фашистскому правительству в Софии помощь в подавлении восстания.
Ободряющие известия враг получил и от экипажа самолета, посланного правительством для связи с местными фашистами.
Все это прибавило ему уверенности. Используя свое превосходство в живой силе и вооружении, враг активизировал свои действия. Со второй половины дня правительственные войска начали систематически обстреливать из орудий позиции повстанцев.
К 15 часам 25 сентября вражеские части перешли в наступление по всему фронту. К 17 часам они отбросили повстанцев далеко от казарм. Повстанцы не были разбиты, но большинство из них сознавало безысходность положения. Часть бойцов покинула фронт и начала отходить к родным селам.
Наиболее упорно сопротивлялись повстанцы, находившиеся в южной части города. Враг, сосредоточив здесь крупные силы, нанес решающий удар в ночь с 25 на 26 сентября. Во второй половине дня 26 сентября фашистские части стали полными хозяевами Лома.
Через полмесяца после подавления восстания в Ломе один из известных представителей местной реакции опубликовал в газете «Мир» статью. Обрушив брань на героев, он все же вынужден был признать: «Это были самые страшные и самые кровопролитные бои, которые отметят в анналах коммунистического мятежа. Оставшись отдыхать на своей мельнице, я смог прибыть в город Лом лишь через 2 дня после завершения боев. Несмотря на то, что прошли дни, город еще сохранял следы боевых действий: разбитые окна, разрушенные дома, опустевшие бараки, усыпанные тысячами патронных гильз улицы, изрешеченные пулями стены».
Вечером 25 сентября, после того, как закончилось сражение у станции Бойчиновцы, Гаврил Генов, исходя из решения Главного военно-революционного комитета, распорядился передать одно из захваченных орудий ломским повстанцам. Их представители вместе с группой бойцов из Лопушанского отряда, выделенных для охраны, на поезде (паровоз и открытая платформа, на которую было поставлено орудие) отправились в Лом.
Среди посланцев Лома находился священник Андрей Игнатов из села Медковец, один из легендарных героев восстания. «Этот поп, — писал в своих воспоминаниях В. Коларов, — был нашим товарищем, членом партии, преданным революционером и храбрым воином, который перепутал профессию: ходил в рясе и камилавке, но не имел ничего общего ни с церковью, ни с господом богом. Духовное начальство запретило ему вести церковную службу, но его авторитет среди населения был огромен. Обладая исполинским станом, представительной фигурой, с буйно вьющимися волосами и бородой, он внушал уважение».
Незадолго до отхода поезда из Бойчиновцы была послана телеграмма, передававшая распоряжение революционным комитетам в селах Ломской околии немедленно провести общую мобилизацию. Новых бойцов следовало сосредоточить таким образом, чтобы сразу же после доставки орудия можно было приступить к решительной атаке ломской казармы.
Однако распоряжение запоздало, врагу уже удалось отбросить сосредоточенных у казармы повстанцев. В Бойчиновцах об этом еще не знали.
Хотя до сел уже дошла весть о событиях около Лома, распоряжение было выполнено. На барабанный бой и тревожный звон колоколов собралось множество повстанцев, готовых включиться в борьбу.
Отряд с орудием, сразу же названный отрядом попа Андрея, где-то на полпути догнал курьер околийского революционного комитета. Он передал приказ сначала направиться к станции Брусарцы, ликвидировать там вражеский гарнизон, а затем уже двигаться к Лому.
Поезд направился в Брусарцы.
Станция Брусарцы имела важное значение как центр железнодорожных коммуникаций, связывающих Лом и Видин с Бойчиновцами, Врацей и остальными районами страны. Учитывая это, враг еще в первые часы восстания сделал все возможное, чтобы овладеть ею.
Направленные для этой цели части видинского гарнизона, к которым по пути присоединились и другие воинские части, имели категорический приказ «охранять железнодорожный узел». Ведя по пути бои с повстанческими частями, пытавшимися задержать его, враг после тяжелого сражения 15 сентября захватил Брусарцы. Вскоре фашистский офицер, введя в заблуждение по телефону Бойчиновский революционный комитет, сумел узнать об отправке отряда попа Андрея. Враг занял удобные позиции и подготовился к встрече.
В 16 часов 26 сентября начался бой. Повстанцы установили орудие на возвышенности недалеко от станции и начали ее обстрел. Наступление вдоль железной дороги поддерживалось огнем пулемета.
Натиск повстанцев поверг врага в панику. Один из бойцов, взятый в плен при атаке станции, писал впоследствии: «По телефону, находившемуся в соседней комнате, кто-то отдавал отчаянные распоряжения и просил о помощи, ссылаясь на то, что “противник довольно силен”. Приходившие связные говорили, что “мятежники очень сильны и смелы — сражаются, как львы”. Наступал поп Андрей».
Враг не выдержал натиска. В этом бою ярко проявилось моральное превосходство борцов за рабоче-крестьянскую власть, ибо стороны располагали примерно равными силами. К 18 час. 30 мин. отряд правительственных войск под угрозой полного разгрома вынужден был оставить станцию Брусарцы и отойти в соседнее село.
Победа вызвала в рядах повстанцев огромную радость. По распоряжению окружного военно-революционного комитета орудие следовало немедленно вернуть в Бойчиновцы, где сосредоточивались повстанческие силы Фердинандской околии, чтобы дать решительный бой правительственным войскам, наступавшим от станции Криводол.
Поражение у Брусарцы создало серьезную опасность для врага, усиленную тревожными донесениями командира разбитой воинской части. «Коммунисты наступают, располагая превосходящими силами, пехотой, двумя пулеметами, двумя орудиями».
Против повстанцев в Брусарцах выступили крупные части, для формирования которых использовались чуть ли не все силы гарнизона в Видине и других городах Видинского округа. Сюда же был направлен отряд, только что закончивший бой за Лом.
Группа бойцов, отступавших от Лома, попыталась преградить путь этому отряду. Она обстреляла поезд и вынудила врага вступить в бой. Повстанцы не могли разгромить сильного и хорошо вооруженного противника, но замедлили его продвижение, чем сорвали участие отряда в бою за Брусарцы.
Но противник сумел сосредоточить в районе Брусарцев значительные силы — около 500 солдат и белогвардейцев, имевших на вооружении 2 пушки и 12 пулеметов.
Около 13 час. 30 мин. 27 сентября правительственные войска перешли в наступление. Повстанцы остановили вражеские колонны. Но враг начал обстреливать позиции повстанцев из орудий. Вскоре правительственные войска вступили в Брусарцы. Повстанцы отошли к недалеко расположенному селу Медковец.
Продолжая наступление, враг подошел к селу. Снова встреченный огнем повстанцев, он, несмотря на свое превосходство, не осмелился предпринять атаку ночью. Лишь в 6 час. 30 мин. 28 сентября, после того, как позиции повстанцев и село были обстреляны вражеской артиллерией, фашисты вступили в Медковец.
Второй бой у Брусарцев закончился поражением повстанцев, но героически сражаясь, они приковывали почти все силы Видинского, Ломского и Белоградчикского гарнизонов в течение 26, 27 и 28 сентября, в дни, когда повстанцы Фердинандской околии отходили на запад, к границе.
Группа повстанцев, среди которых находился и поп Андрей, в 10 часов 28 сентября напала на врага, расположившегося в селе. Разгорелся жестокий бой. Не располагая достаточными силами, повстанцы были вынуждены отступить, после чего их отряд рассеялся.
30 сентября фашистский комендант из Медковца послал начальнику Видинского гарнизона телеграмму следующего содержания: «Командующий революционными войсками священник Андрей Игнатов в наших руках. Прошу вашего распоряжения».
Распоряжение предписывало повесить героя в тот же день публично в его родном селе. Казнь была учинена на площади за вокзалом.
Легендарный герой, вышедший из недр трудового народа, проявил перед фашистскими палачами ту же твердость, решительность и веру в освободительное дело рабочих и крестьян, которая отличала его в боях. «Навеки сохранится, — писал один из его соратников, — в нашей истории имя легендарного попа Андрея, который перед смертью плюнул в лицо палачам и сам набросил веревку на свою шею».
Восстание охватило и другие районы Северо-Западной Болгарии, где люди труда с той же решительностью и героизмом поднялись на борьбу против военно-фашистской диктатуры.
Восстание вспыхнуло в селах Видинской околии, но врагу удалось предотвратить подготовленное нападение повстанцев на Видин.
В придунайском районе повстанцы («их насчитывалось свыше 300 человек, — писал в своем рапорте командир одной воинской части, — но в большинстве своем они были вооружены дубинками, вилами и топорами») вели ожесточенный четырехчасовой бой с правительственными войсками. Почти безоружные, они сражались под пулеметным огнем врага и удерживали свои позиции до последней возможности. Вечером 25 сентября, когда у 60 бойцов, имевших винтовки, кончились патроны, они сняли знамя восстания со здания общины в селе Арчар и отошли.
В районе села Димово (на полпути между Видином и Брусарцами) восстание приобрело наибольший размах. В результате смелых действий бойцы овладели станцией и прервали движение по железной дороге.
Разведка сообщила, что у станции, в заброшенной будке путевого сторожа, превращенной военными властями в склад, хранится около 12 тыс. винтовок и много патронов. Повстанцы проникли в будку. «За час, — писал один из них, — мы вынесли сотни ящиков с патронами. Затем начали выносить и винтовки, но оказалось, что ни у одной из них нет затвора. Винтовки без затворов!» Лишь позже выяснилось, что затворы были спрятаны в другой, соседней постройке.
Разочарование было велико, но повстанцы не пали духом и проявили смелость и решительность в бою, который они на следующий день вели с воинскими частями, посланными восстановить движение по железной дороге. Бой был ожесточенным; хотя войскам и удалось овладеть вокзалом, они были обескровлены. Их командир сообщил в Видин, что силы исчерпаны и необходимо подкрепление.
Самым ожесточенным сражением, в котором наиболее ярко проявилась стойкость духа повстанцев этого края, был бой у горного села Ружинцы. Местные фашисты, получившие вечером 23 сентября значительное количество оружия, сформировали карательную часть и направили ее в соседние села, где уже была установлена рабоче-крестьянская власть. Повстанческий отряд во главе с руководителем партийной организации Живко Крычмарским напал на фашистов и разгромил их. Повстанцы захватили село Ружинцы и создали там революционный комитет.
Утром село атаковала воинская часть, вооруженная двумя тяжелыми пулеметами и полевым орудием. После часового упорного боя повстанцы вынуждены были отступить. Враг двинулся к другим селам, попросив направить в Ружинцы подкрепление, которое охраняло бы его тыл.
25 сентября повстанцы предприняли новую атаку. Две колонны достигли центра села, где завязался ожесточенный бой с прибывшими правительственными войсками и белогвардейцами. С 20 часов 25 сентября он продолжался с неослабевающей силой до 3 час. 30 мин. 26 сентября. В этом бою блестящие качества командира проявил Крычмарский.
Но когда у повстанцев иссякли боеприпасы, им пришлось отступить. Часть из них рассеялась, а другие решили присоединиться к повстанцам в Ломской и Фердинандской околиях.
Схожим образом развивались события и в восточной части Врачанского округа.
В 22 часа 22 сентября 13 коммунистов и членов БЗНС, вооруженных лишь двумя винтовками и пистолетом, подняли восстание в большом селе (ныне городе) Кнежа, расположенном на полпути между Дунаем и Стара-Планиной.
Действуя стремительно, они обезоружили фашистский патруль и проникли в помещение полицейского участка. Один из повстанцев скомандовал полицейскому приставу, председателю общинной тройки и двум полицейским: «Руки вверх!» Те подчинились, не оказав сопротивления. Повстанцы освободили арестованных антифашистов.
На рассвете власть в Кнеже перешла в руки восставшего народа. Был образован околийский военно-революционный комитет из представителей БКП и БЗНС. На объявление о мобилизации откликнулись почти 2 тыс. человек. Из них сформировали четыре отряда.
Восстание быстро охватило и соседние села, но его не удалось распространить на районы восточнее реки Искыр. Оттуда на следующий день стали подходить фашистские отряды. Завязались первые упорные бои. Революционный комитет призвал бойцов до конца выполнить свой долг, чтобы обеспечить победоносный исход восстания.
Посланный на север повстанческий отряд достиг Дуная, захватив у противника значительные трофеи, которые были отправлены в Кнежу для вооружения сотен бойцов.
Рабоче-крестьянская власть была установлена также в городе Оряхово на Дунае. Повстанцы, объединенные в два отряда, направились к Враце, чтобы участвовать в захвате города.
«Все села в околии находятся под защитой новой рабоче-крестьянской власти, которую народ встречает единодушно и с готовностью защищает. Учитывая это, предлагаю вам добровольно сдать город, иначе вся ответственность за возможные жертвы ляжет на вас». Этот ультиматум 24 сентября повстанцы вручили фашистским властям города Бяла-Слатина — околийского центра, расположенного по соседству с селом Кнежа.
Приближение повстанцев вызвало панику среди фашистов — в Бяла-Слатину вступают «большевики»! Один из руководителей партийной организации города, проявив решительность и инициативу, объявил себя комендантом города и приказал фашистам сдать общинное управление и другие учреждения. Те подчинились, не оказав сопротивления. Немедленно был образован революционный комитет, в который вошли представители БКП и БЗНС. Одним из первых мероприятий комитета после провозглашения рабоче-крестьянской власти явилось объявление о мобилизации. Сформированный повстанческий отряд вечером направился в Фердинандскую околию, чтобы принять участие в боях.
Однако в других районах восстание развивалось не так успешно. Крупный фашистский отряд продвигался к Кнеже. Поздней ночью 25 сентября, когда после ряда сражений стало ясно, что Кнежа не в состоянии выдержать натиска врага, повстанцы отступили в Бяла-Слатину, где создали единое руководство. Почти целый день в Кнеже царило безвластие. Местные фашисты были настолько парализованы, что не осмелились что-либо предпринимать до прибытия правительственных войск.
Руководству повстанцев удалось сосредоточить повстанческие отряды в 15 км от города Враца. 25 сентября их внезапно атаковал крупный фашистский отряд. Несмотря на внезапность нападения, бойцы сумели быстро организовать оборону. Наступление врага было приостановлено. Но долго удерживать позиции было невозможно, и руководство решило направить повстанцев к Бойчиновцам, где они приняли участие в последних боях, развернувшихся в Северо-Западной Болгарии.
Замолкали выстрелы последних сражений. Закрывались последние страницы героической летописи Сентябрьского восстания. Повстанцы прятали свое оружие для новых битв, для нового Сентября. Певец героической эпопеи Милев уже писал свои пророческие слова:
Нам сентябрь будет маем!
Пусть воспрянут
Для свободы
Человеческие всходы
— И земля нам будет раем!
Будет раем!
Комментарии
[I] Болгарская коммунистическая партия (тесных социалистов) — марксистская революционная партия. До 1919 г. носила название Болгарская рабочая социал-демократическая партия (тесных социалистов), принятое в 1903 г. в результате разрыва с «широкими» социалистами. Этот раскол произошел одновременно с разделением Российской социал-демократической рабочей партии на большевиков и меньшевиков и имел аналогичную политическую основу: тесняки, как и большевики, выступали за революционность, ориентацию на самостоятельные действия рабочего класса и создание строго организованной партии, в противовес идеям реформизма, союза с буржуазией и децентрализма партии, выдвигавшихся меньшевиками и «широкими» социалистами.
[II] Болгарский земледельческий народный союз — крестьянская политическая партия, основанная в 1901 г. Политическим и идеологическим лидером партии был Александр Стамболийский (см. комм. VII).
[III] Т.е. членов БЗНС.
[IV] «Демократический сговор» — правоцентристская болгарская политическая партия. Возникла в 1923 г. как союз всех контрреволюционных сил. Ее ядром стал фашистский «Народный сговор», который поддержали буржуазные партии: Народная, Демократическая и Радикальная (две последние — частично). «Демократический сговор» возглавлялся премьер-министрами Александром Цанковым и Андреем Ляпчевым. Как единая организация партия перестала существовать в 1931 г. после поражения на парламентских выборах. В 1934 г. после монархофашистского переворота была запрещена, как и все остальные политические партии.
[V] Апрельское восстание 1876 года — национально-освободительное восстание болгар против османского ига. Восстание было жестоко подавлено турецкими войсками, что стало поводом для русско-турецкой войны 1877-1878 гг., в результате которой Болгария была разделена на три части и частично освобождена от османского господства, попав под контроль европейских держав.
[VI] Июньское восстание 1923 года — стихийное вооруженное восстание рабочих и крестьян в ответ на военно-фашистский переворот 9 июня, который привел к власти Александра Цанкова. В разных районах движением руководили БКП и БЗНС, но единого руководства создано не было. В результате, к 14 июня повстанцы были подавлены, десятки тысяч участников восстания были арестованы, сотни расстреляны и замучены.
[VII] Стамболийский Александр Стоименов (1879—1923) — болгарский политический деятель, премьер-министр в 1919—1923 гг. Проводил достаточно радикальные реформы, чем привлек на свою сторону многих коммунистов. В ходе переворота 9 июня 1923 г. был свергнут, подвергнут пыткам и убит военными.
[VIII] Внутренняя македонская революционная организация — организация, зародившаяся в 1893 г. и ставившая своей целью освобождение Македонии и Северной (Одринской) Фракии от турецкого господства. В 1903 г. ВМРО организовала Илинденское восстание. После этого в организации произошел раскол между левыми и правыми. Левые затем традиционно блокировались с социалистами и (позже) коммунистами, правые сотрудничали с националистами и (позже) фашистами. Во время болгарских восстаний 1923 г. правое крыло ВМРО поддерживало фашистов. После I Мировой войны ВМРО выступала за создание независимой Македонии (разные крылья организации по-разному понимали, что это такое), вела вооруженную борьбу с сербским правительством. Организация была распущена в 1934 г.
Примечание переводчика
[1] Дружбаши — члены Земледельческого союза.
Главы из книги: Георгиев Г. Сентябрь 1923 года. Исторический очерк. М.: Издательство политической литературы, 1973.
Перевод с болгарского Г.В. Гаврикова, Н.Ф. Гусева, В.А. Дементьева.
Комментарии Романа Водченко и Александра Тарасова.
Георгий Георгиев — болгарский писатель.