|
Три сентябрьских субботы подряд, ближе к полуночи, удобно расположившись перед телевизорами и настроив «Первый канал», российские зрители имели возможность следить за перипетиями судьбы Ильича Рамиреса Санчеса, для одних — «самого ужасного террориста до Усамы бин Ладена», для других — революционного героя, для третьих — загадки. «Карлос» Оливье Ассаяса, вышедший годом ранее на французский экран, позиционировался в телерекламе как главный сериал сезона.
Последние годы отмечены возрастанием интереса кинематографистов европейских стран и Японии к теме левого терроризма «после 1968-го». В Германии и за ее пределами серьезного успеха (номинирован на «Оскар» и «Золотой глобус» в качестве лучшего иностранного фильма) добивается картина Ули Эделя «Комплекс Баадера—Майнхоф» (2008), еще раньше, в 2002-м, выходит откровенно слабый «Баадер» Кристофера Рота. В 2004-м канадский порнограф Брюс Ла Брюс снимает «Малиновый Рейх», где также обыгрывается история РАФ. Продолжая список, отметим появившуюся в этом году ленту Андреса Файеля «Кто, если не мы?», рассказывающую о немецкой молодежи 1960-х на примере отношений Бернварда Веспера, сына крупного нацистского поэта, и его жены Гудрун Энслин — будущей основательницы западногерманской «Фракции Красной Армии». В Италии Марко Беллоккьо — с «Кулаков в кармане» которого начиналось в 1966-м итальянское «кино контестации» — снимает фильм «Здравствуй, ночь» о знаменитом похищении «Красными бригадами» Альдо Моро. Наконец, три года назад другой классик левацкого кино 1960—1970-х — в отличие от Беллоккьо не отказавшийся от своих взглядов — японец Кодзи Вакамацу в своей ленте обращается к истории «Рэнго Сэкигун».
«Карлоса» Ассаяса, которого уже успели оценить «Золотым глобусом» за лучший мини-сериал, следует рассматривать именно в этом контексте — с учетом предыдущего успеха фильма Эделя и возрождения дискуссии о роли «1968-го». Понятно, что подход и требования к картинам Эделя, Файеля или Ассаяса будут несколько иными, чем к лентам Беллоккьо и Вакамацу, чьи имена стали знаковыми уже в 1960-е. С «классиков» спрос строже. К тому же мотивы у этих режиссеров были, судя по всему, различные, так же как и их понимание изображаемых событий. Кто-то вспоминал события горячей молодости — словно в укор холодному и тусклому настоящему. Кто-то забирался в дебри психологии, стараясь найти там вместе с причинами терроризма и оправдание собственному отказу от былых революционных установок. Кто-то просто снимал экшн-ленты, где реальной истории со всеми ее противоречиями и трагедиями отводилась всего лишь роль фона для бесконечных перестрелок и совокуплений. Именно к последней категории относятся, помимо совсем уж примитивного «Баадера» и пошлятины «Малинового Рейха», высоко оцененные критиками «Карлос» (по результатам опроса, проводимого журналом «Фильм Коммент» — крупнейшего издания о кино в США — картина Ассаяса была признана лучшим фильмом года; аналогичный опрос «Виллидж Войс», в прошлом близкого к битникам, определил фильму второе место) и, с некоторыми оговорками, «Комплекс Баадера—Майнхоф».
Так как рассматриваемые фильмы затрагивают недавнюю политическую историю, сразу встает вопрос о пропаганде той или иной идеологии посредством кино. Ставили ли перед собой пропагандистские задачи создатели последних двух лент? Стремились ли они заклеймить как «человеконенавистнические», допустим, коммунизм или национально-освободительные движения? Примером прямо пропагандистского фильма о левых террористах был «Рейд на Энтеббе» Ирвина Кершнера, снятый по горячим следам в 1977 году, где сразу понятно, кто герой (бойцы «Моссада»), кто злодей (палестинцы и «Революционные ячейки»), кто дурак (Иди Амин). Как же обстоит дело в современных кинокартинах?
Судя по всему, прямо пропагандистских задач, в отличие от Кершнера, ни Эдель, ни создатели «Карлоса» перед собой не ставили. Во-первых, потому что на дворе не 1977-й и описываемое явление (левая герилья в метрополии) принадлежит истории; во-вторых, в странах Запада успешно происходит усвоение буржуазной культурой темы левого терроризма 1960—1970-х под модной вывеской «секс, оружие, рок-н-ролл». Именно вокруг этой триады и построены фильмы Эделя и Ассаяса. Главное в них — стремительный экшн, красивые актеры, саундтрек из позабытой сегодня (а потому вновь интересной) рок-музыки 1970-х. Свойственного прямо пропагандистским лентам манихейского разграничения «хороший/плохой» в этих фильмах нет. Субъективно создатели фильма, наоборот, в той или иной степени могут испытывать сочувствие к героям своих лент. Так было в «Комплекс Баадера—Майнхоф», где явно читалось нежное отношение режиссера к Ульрике Майнхоф, так есть отчасти и в «Карлосе».
Послушаем, что говорит продюсер фильма Даниэль Леконт: «Я давно собирал материал — как журналист и режиссер (я снял о Карлосе фильм в 1993 году)[1]. Терроризм — тема сложная по двум причинам. Первая — риск идентифицировать себя с персонажем, испытать симпатию к нему. Второй риск — героизация. Для меня это кошмар. Я не хочу делать из террориста героя, но я не мог избежать симпатии к нему. Если бы террористы не вызывали симпатии, у них ничего бы не получилось»[2]. Режиссер Ассаяс также высказывает определенные симпатии к левым, точнее, к культурной традиции западных левых. Своим учителем он считает не кого-нибудь, а основоположника ситуационизма Ги Дебора. Именно Дебор вместе с классиком французского кино Робером Брессоном определили мировоззрение режиссера, согласно его собственным словам[3].
Однако не стоит обольщаться по поводу современных европейских «культурных левых». Их симпатии мало к чему обязывают и ветрены, как известная порода женщин. Ученик Ги Дебора ради коммерческого успеха сегодня запросто состряпает для «Канал+» телесериал про террористов и «секс, оружие, рок-н-ролл» в лучших традициях «общества зрелища».
Повторю, Эдель и Ассаяс, если и участвуют в пропаганде, то не так, как Кершнер, а опосредованно — через то самое пресловутое «зрелище», элементом которого сегодня вполне может быть даже декларируемое сочувствие к революционерам. Ведь на дворе не немецкая осень 1977-го — симпатизантами никого не объявят, обысков и травли не будет. Левый терроризм для современных европейцев — не больше чем яркий трип в прошлое. В этом заключается одно из отличий Эделя или Ассаяса от Фасбиндера, обращавшегося к данной теме в 1970-е на несколько другом уровне понимания проблемы.
Во Франции «Карлос» вышел на экран в мае 2010 года как сериал продолжительностью 5,5 часов, существует также укороченная 2,5-часовая версия фильма. Весной 2010-го — то есть до начала известных событий в Ливии и Сирии. В «Карлосе» уделяется достаточно много внимания деятельности спецслужб этих стран, их сотрудничеству с главным героем картины. Сирия и Ливия предстают в роли пособников и спонсоров «международных террористов» — именно так читаются описываемые события в контексте 2011 года с учетом состоявшейся интервенции НАТО в Ливии и возможностью военного вмешательства империалистических держав в Сирии. Таким образом, фильм при новой ситуации в арабском мире действительно приобретает пропагандистское значение, скорее всего, помимо воли режиссера.
Серьезнейшим недостатком «Карлоса» даже с учетом всего вышесказанного про «секс, оружие, рок-н-ролл» является полное отсутствие каких-либо указаний на причины появления левого терроризма в Западной Европе. В этом фильм проигрывает сто очков и «Комплексу Баадера—Майнхоф» (где показана жестокость полиции при разгоне студенческих демонстраций, убийство Бенно Онезорга, выстрелы в Руди Дучке, под нарастание музыки «Child in Time» кратко «прогоняется» 68-й во всем мире — смерть Че годом ранее, Вьетнам, парижский «Красный май», победа Никсона в США, предолимпийская бойня в Мексике, «Пражская весна») и «Объединенной Красной Армии» Вакамацу, где вставок документальной хроники 1960-х еще больше.
Собственно 1960-х в фильме Ассаяса вообще нет. Действие начинается в 1973-м с убийства члена Народного фронта освобождения Палестины (НФОП) Мохаммеда Будиа агентами «Моссада». И это несмотря на формат сериала и продолжительность 5,5 часов. Откуда взялись и чего хотят все эти члены «Революционных ячеек», в русском переводе названных загадочной «Немецкой революционной сетью», совершенно непонятно. Что занесло в «палестины» бодрого молодого венесуэльца с необычным именем, также не объясняется.
Тема арабо-израильского конфликта в истории Карлоса, как известно, играет весьма важную роль. Однако, показывая теракты, совершаемые против бизнесменов еврейского происхождения, и атаки на летящие в Тель-Авив самолеты, режиссер не удосужился хотя бы вкратце осветить причины арабо-израильского противостояния и положение палестинцев. Изгнание полутора миллионов палестинцев с родной земли (Накба) с последующей трагедией «черного сентября» 1970-го, очевидцем которой оказался двадцатилетний Ильич Рамирес Санчес, серьезнейшим образом повлияли на его мировоззрение. Но про это в фильме — ни слова. Ввиду отсутствия каких-либо объяснений у зрителя запросто может сложиться представление, что весь левый терроризм придуман Муаммаром Каддафи, Саддамом Хусейном, КГБ или «Штази».
Фильмы последних лет на тему левого терроризма традиционно грешат фактическими неточностями и ошибками. В «Карлосе» вдобавок ко всему отличились переводчики «Первого канала». На их совести — несколько грубейших ляпов: то Вади Хаддада запишут в ФАТХ, притом что ранее в титрах было указание на НФОП, то сирийские «Братья-мусульмане» после антиправительственного мятежа найдут прибежище в ГДР, но, опять же согласно титрам, застрелены будут почему-то в ФРГ…
Из всего приведенного в начале статьи списка фильмов лишь «Карлос» был показан в России перед столь солидной по численности аудиторией. В связи с этим весьма интересен образ главного героя, сложившийся у телезрителей после просмотра картины. «Карлос — реальный мужик», — к такому выводу пришел зритель «Первого канала» по итогам фильма. Уверенный в себе мужчина, в отличие от инфантильного отморозка Баадера из «Красного террора» или японских юношей-психопатов. В первой и второй серии Карлос — идеалист, крутой революционер, в берете а-ля Че Гевара. В третьей серии, рассказывающей о событиях 1980-х и 1990-х, Карлос, избавившись от революционного идеализма и длинных волос, приобретает пузо. Но он по-прежнему крут: зарабатывает большие деньги, заботится о семье и дочке, жестоко мстит врагам, захватившим жену, «расслабляется», как положено «реальному мужику». На каком бы континенте он не появился, в любом городе — Дамаске, Восточном Берлине или Хартуме — всегда рядом с ним верный собутыльник Вайнрих, молодые любовницы или проститутки. В самом конце фильма «реальный мужик» Карлос сталкивается с «реально мужскими» проблемами — варикоцеле и ожирением. Герой вынужден лечь в больницу, где и попадает в ловушку спецслужб. Тюрьма — таков печальный итог.
Тем не менее, этот Карлос получился понятным и даже симпатичным зрителю «Первого канала». В его крутизне есть черты как Саши Белого с Джеймсом Бондом, так и «батьки Махно» Деревянко…Сложно требовать от тех, кого годами кормили масскультовским фаст-фудом, высокого художественного вкуса. Вопрос в другом: почему сегодня «секс, оружие, рок-н-ролл» получают «Золотые глобусы» и номинируются на «Оскары» и «Эмми»? Почему в прошлом серьезные и уважаемые журналы вроде «Фильм Коммент» называют их лучшими картинами года? И дело здесь не столько в «Карлосе» и Ассаясе, в конце концов, за последние годы победителями упомянутых выше конкурсов были даже еще более слабые и примитивные фильмы. Дело в общей ситуации культуры «первого мира».
Почему режиссеры Запада разучились понимать и изображать историю как сложный процесс, полный противоречий, а не как яркую фоновую картинку с эффектным саундтреком? Потому что сегодня они не видят историю (не могут видеть или не хотят), находятся вне ее. Потому что для «первого мира» история остановилась лет тридцать назад. Потому что с крахом политического левого проекта в «первом мире» совпал и крах культуры. Победившему неолиберализму ничего, кроме удовлетворения потребности в зрелищах и развлечениях, попросту не нужно.
Сентябрь-октябрь 2011
[1] Должно быть, имеются в виду созданные для телевидения документальные ленты «Меня зовут Энджи» и «Кляйн: случай немца», посвященные члену «Революционных ячеек» Гансу-Йоахиму Кляйну, в 1976 году вышедшему из организации.
[2] Терроризм и кино: риск, страх, самоцензура, апатия.
[3] См.: An(other) Interview with Olivier Assayas.
Михаил Ларинов (р. 1987) — российский левый активист. С 2003 г. — член воронежских отделений Союза коммунистической молодежи (СКМ) и КПРФ. В 2005 г. порвал с СКМ, а в 2006 г. — и с КПРФ, не согласившись с националистическим курсом этих организаций.
С февраля 2006 г. по октябрь 2007 г. возглавлял воронежское отделение Революционного коммунистического союза молодежи (РКСМ(б)). Снят с должности за сопротивление курсу на беспрекословное подчинение РКСМ(б) диктату бюрократического руководства РКРП-РПК. В начале 2008 г. вышел из РКСМ(б).
В 2007—2010 гг. — член объединения «Новые левые Воронежа».
Автор ряда статей в различных левых бумажных и интернет-изданиях.