Недавно нам представилась возможность оглянуться на прошедшее, все его перипетии, и подвести некоторый итог: 29 сентября 2011 года Лех Валенса вручил Луису Инасиу «Луле» да Силве премию Фонда Валенсы с формулировкой: «За деятельность по снижению социального неравенства и укрепление влияния развивающихся стран».
Встреча бывшего президента Польши (1990—1995) — лауреата Нобелевской премии мира 1983 года — и его бразильского коллеги (2003—2010) прошла в Гданьске, как раз там, где в начале 80-х годов Валенса возглавил забастовки, приведшие к появлению первого независимого профсоюза в странах советского блока.
Хотя оба национальных лидера имели одинаковое происхождение — выходцы из небогатых семей, рабочие по профессии, руководители профсоюзов, боровшиеся против диктатур — различия в положении их стран не так-то просто определить с первого взгляда.
Как подчеркнул ведущий бразильский экономист и политолог, один из теоретиков «зависимого развития» Теотониу Дус Сантус, определяющие векторы политического развития [Восточной] Европы и Латинской Америки оказались прямо противоположными: если в Польше синонимами свободы стали капитализм и «свободный рынок», то в Бразилию «свободный рынок» пришёл с диктатурой, а свобода может быть обретена лишь вместе с социализмом.
|
В 80-х Лула восхищался Лехом Валенсой. Тогда он сравнивал себя с Валенсой; в те времена даже простая фотография рядом со звездой независимого профсоюзного движения имела крайне важное значение для успеха борьбы Лулы. Они встретились. Однако выяснилось, что Валенса стремился уничтожить коммунизм, а Лула — создать его. Расстались без каких-либо симпатий.
И тем не менее, когда в 1985 году диктаторский режим в Бразилии пал, Валенса отправил своему коллеге по [профсоюзному] движению тёплые поздравления. Зато уже в 1989 году, едва лишь Польша вошла в «семью демократических стран», лидер «Солидарности» принялся хвастать тем, что он-то президентом стал, а вот Лула — нет.
Увы, столь радикальная перемена в социальном положении оказалась чревата весьма печальными последствиями для Валенсы, и у кормила власти он моментально потерял все свои достоинства. Благодаря индивидуализму, высокомерию и тяге к конфликтам Валенса провалился на следующих выборах и вошёл в историю страны как один из самых непопулярных политиков.
В экономической сфере Валенса стремился восстановить капитализм. Его вера в саморегулирующийся рынок и мантры в духе «неравенство полезно для экономики» были типичными в эпоху «конца истории»[1].
Да, население страны, ушедшее с головой в переживание постсоциалистической травмы, уже не сопротивлялось ни началу широких неолиберальных реформ, ни «шоковой терапии». Но мерилом успешности этих реформ была в том числе маргинализация профсоюзов. Благо те, как признался Валенса, «были полезны для свержения коммунизма, но бесполезны при капитализме».
Он отказался от борьбы за интересы трудящихся и принялся защищать нужды капитала, в процессе их обслуживания похоронив всё, что могло напомнить о рабочей солидарности. Итог был предсказуем: катастрофический рост неравенства, деиндустриализация страны, огромная безработица и подчинение Польши глобальной капиталистической системе — в качестве периферии.
Когда в том самом 1989 году Дус Сантус говорил своим коллегам в Польше и Венгрии «добро пожаловать в экономическую отсталость», те только и могли, что пожимать плечами, ничего не понимая...
Оказавшись не у дел, Валенса основал фонд собственного имени и посвятил себя личному обогащению и саморекламе. Он превратился в наёмного краснобая и «советчика» тех, кто готов заплатить больше.
Наиболее показательно это проявилось в июле 2005 года, на празднике мексиканского президента Висенте Фокса[2], где Лех Валенса не преминул пощеголять своим кредо: «пользование демократией находится в прямой зависимости от толщины чековой книжки». Или когда он распродавал сеть магазинов, заслужившую дурную славу массовыми нарушениями прав трудящихся.
Путь Лулы к президентству был куда сложнее. Однако, придя к власти, он показал, что содержание демократии и сущность капитализма можно представлять себе иначе. И что даже при всей ограниченности существующего общества можно бороться с капитализмом ради демократии. Тем самым Лула поставил под вопрос неолиберальные догмы своего предшественника Фернанду Энрике Кардозу (примечательно, что Теотониу Дус Сантус — непримиримый критик теории «преемственности» между Кардозу и Лулой).
Лула не скрывал, что главную проблему капитализма и демократии он видит в неравенстве — и посвятил свою деятельность борьбе с ним. Тем самым он не только помог миллионам своих сограждан вырваться из нищеты, но и заложил основы экономического развития страны.
Весьма своеобразная похвала со стороны Кардозу («Лула — это засучивший рукава Валенса») стала признанием достижений бразильского президента. Вот только с тех пор пути Лулы и Валенсы совершенно разошлись и, как заметил Дус Сантус, «они стали несопоставимы».
Да, политика Лулы не была лишена противоречий. Но, в отличие от Валенсы, он никогда не упускал из виду интересы рабочего класса и не отказывался от своих политических обязательств перед ним. Именно благодаря этому к концу своего второго президентского срока Лула пришёл с более чем 80 % популярности.
Сейчас, в попытке возродить былое сходство и постфактум примазаться к чужим достижениям, уже Валенса начал восхищаться Лулой. Но даже и теперь — горбатого могила исправит — признание Валенсой собственных заблуждений и правоты Лулы насчёт капитализма, звучало несколько апокалиптически.
И несомненно, Валенса потерял последнюю возможность сравниться с Лулой.
[1] Имеется в виду выдвинутая в конце 80-х годов и повсеместно навязывавшаяся глобальными СМИ псевдотеория североамериканского политолога Фрэнсиса Фукуямы, согласно которой с крахом Восточного блока закончилась эпоха классовой борьбы и противостояния идеологий и наступило вечное царство неолиберализма. Позже сам Фукуяма был вынужден признать свою неправоту.
[2] Висенте Фокс Кесада (род. в 1942) — президент Мексики (2000—2006), пришедший к власти благодаря протестному голосованию, направленному против политической монополии Институционно-революционной партии. Не смотря на то, что в предвыборной кампании Висенте Фокс уделял большое внимание популизму, на посту президента он стал проводить жёсткую неолиберальную политику. Так, например, экономика Мексики была ещё в большей степени подчинена экономике Соединённых Штатов, а предвыборные обещания о создании новых рабочих мест приняли форму государственной политики стимулирования трудовой миграции в США, за счёт денежных переводов которой и сохранялся рост ВВП. Однако подобные меры экономического успеха не имели и в период президентства Висенте Фокса страна имела самые низкие показатели социального развития.
Опубликовано в газете «Хорнада» (Мехико) 1 октября 2011.
Перевод с испанского и примечания Евгения Лискина.
Мацек Вишневский — польский журналист, постоянный колумнист мексиканской газеты «Хорнада».