|
Александр Тарасов обращается к теме мировой революции и глобальной стратегии для ее осуществления.
Итак, что я понял из этой стратегии. Революция возможна только на периферии; для этого надо ехать в сельву и учить язык индейцев, потом периферии объединяются в общей борьбе, умышленно не говоря ни на английском, ни на французском, и триумфально из деревень, как Мао, развивают решительное наступление на город. В то время как городские герильеро и интеллектуалы поджигают и взрывают банки, перед сном штудируя опять же индейские языки.
По сути, такая тактика есть развитие идеи о тотальном капиталистическом Вьетнаме, о чем Тарасов и указывает в своей статье. И, если опыт автора данной теории Че Гевары был неудачным, то почему бы его не пробовать повторить в начале XXI века?
Тем более что капиталисты во главе с США успешно его использовали для победы в «холодной войне».
Таким образом, создание революционных очагов видится единственной правильной стратегией на пути к мировой революции. Тем более, что успешные прецеденты таких очагов есть — в этот момент мы все ищем на карте штат Чьяпас. Да и Чавес, вот он чем плох как очаг? А еще есть Ливия, Иран, Северный Пакистан. Там не совсем за мировую революцию борются, но в качестве очага для разжигания противоречий и ослабления тотального контроля — почему бы нет?
Но уже здесь первые сомнения: а одинаковые ли цели преследует хотя бы близкие субкоманданте и Чавес? Филиппинские маоисты, которые тоже создают очаг напряжения, и Коммунистическая партия Китая? Есть ли возможности для их объединения в общей борьбе? На каких принципах? Более справедливое мироустройство — понятие относительное. Мы все, разумеется, не против такого переустройства. Но если у меня зимой на улице попытаются отнять зимнюю куртку, оправдывая это тем, что несправедливо, что я хожу в теплой одежде, а кто-то мерзнет, я буду, безусловно, против. Наверное, я могу ходить и в свитере, тем более что с глобальным потеплением у меня больше шансов пережить зиму без куртки, но мне такой вариант развития событий совсем не нравится. Так и здесь, всем угодить сложно.
Вот та же Венесуэла: в каких ценах на нефть она заинтересована для проведения социальных реформ? А Китай? И, какие цены на нефть кажутся справедливыми для филиппинских маоистов? Захочет ли Чавес поставлять им эту нефть бесплатно, найди он такую возможность? То есть уже сейчас сама координация действия во имя единых интересов вызывает много вопросов. Кроме того, надо понимать, что большинство очагов сопротивления можно построить только на местной, сепаратистской идее, главным мессиджем которой будет: «Оставьте нас в покое и предоставьте самим себе». Мы это хорошо видели на примере Чьяпаса. Субкоманданте призывал всех на борьбу именно за собственные интересы, но никакой общей задачи не видел и вряд ли мог увидеть и сформулировать.
Координация и общие интересы — вот что вызывает вопросы. Или вот еще: призыв бойкотировать английский и другие капиталистические навязанные языки. Как это может выглядеть в реальности? Революционерам становиться полиглотами и сосредоточиться на языковых практиках? А если, не дай бог, ошибиться в каком-нибудь очаге, то что же делать? А друг с другом как разговаривать в таком случае?
То есть на данном этапе сама теория локальных очагов мировой революции выглядит крайне сомнительно, что совсем не отменяет правильную и справедливую критику сегодняшнего левого движения.
Кроме того, меня, как русскоязычного и проживающего в России, интересует: а что делать-то? Я хочу изменений все-таки прежде всего здесь, а не в сельве Амазонки. Нет, я не против сельвы, но все же меня интересует дела поближе. Что делать при таком предложении Александра Николаевича? Ехать на Крайний Север и учить ненецкий, я все правильно понял? Или на Чукотку? А может, в Якутию? Там учить местные языки? И забыть русских и аборигенов (извините, боюсь некорректно) от него отучать? Хотелось бы узнать непосредственный механизм действия.
Опубликовано в журнале «Левая политика», № 10–11 <2010>.
Сергей Сергеевич Смирнов (р. 1975) — российский активист. Координатор Московского отделения Федерации автомобилистов России (ФАР). В прошлом — один из лидеров фанатов московского футбольного клуба «Торпедо», после разделения клуба возглавил фанатов «Торпедо-Лужники». С 2003 по начало 2006 года — член Национал-большевистской партии (НБП), с января по июнь 2005 года — гауляйтер Московского отделения партии. Вышел из НБП без объяснения причин (спустя полтора года, 14 июня 2007 года в интервью сайту Kreml.org Смирнов объяснил это несовпадением с идеологией и тактикой НБП и объявил себя социал-демократом; до того, в 2005 году С. Смирнов печатно назвал НБП «радикальной социал-демократической партией»).
Проходил в качестве свидетеля по громкому делу «химкинских заложников» А. Гаскарова и М. Солопова. На следствии дал против них показания, от которых на суде отказался.
С июня 2011 года по март 2013 года — корреспондент отдела политики издания «Газета.ру». С марта 2013 по сентябрь 2014 года — заместитель главного редактора сайта «Русская планета». С сентября 2014 года — главный редактор интернет-издания «МедиаЗона», созданного «Пусси райот»