|
Сегодня, спустя два с половиной десятилетия после забастовки шахтеров 1984–1985 годов, Британии все еще предстоит прийти к пониманию этого самого значительного классового конфликта послевоенного времени. Данное событие, ставшее переломным моментом в истории современной Великобритании, не имело аналогов в мире по продолжительности, охвату и последствиям. В ходе забастовки наиболее сильная и политизированная часть рабочего класса выступила против курса правительства тори, одержимого классовой ненавистью. Это положило начало уничтожению промышленных регионов и энергетического сектора страны. Забастовка охватила всю Великобританию, превратив шахтерские области в оккупированные территории. Но тогда никто не понял, насколько бастующие были близки к тому, чтобы сломить наступление правительства Тэтчер на рабочее движение.
Забастовка была необходимым актом защиты горняками своего жизненного уклада и права на существование. Она также стала вызовом перестройке экономики по лекалам «свободного рынка» во имя разрушительной жажды наживы и дала шанс появлению другой Британии, объединенной совместными действиями в согласии ради общей цели, в противовес индивидуализму и алчности времен тэтчеризма, то есть тому, что до сих пор определяет нашу жизнь.
В искаженной картине, навязывавшейся тогда средствами массовой информации, забастовка выставлялась как антидемократическое выступление против правительства, выступление, возглавлявшееся разглагольствовавшим сумасшедшим[1] и противоречившее всем законам экономики. Печальный исход столкновения ослабил и расколол Национальный профсоюз шахтеров (НПШ) и профсоюзное движение в целом[2]. Но политический истеблишмент – от тори и их друзей в спецслужбах до лейбористов и профсоюзных лидеров, мечтавших о социальном партнерстве, – всегда понимал всю серьезность вызова, брошенного Системе горняками, и не упускал возможности очернить бастующих и их лидеров. Опыт забастовки и ее поражения, осмысленный участниками рабочего движения в последовавшие годы упадка, помог им лучше понять границы собственных возможностей.
В результате кризиса начала 1990-х, связанного с закрытием шахт и намеренным уничтожением правительством Тэтчер угледобывающей промышленности, общественное мнение относительно права горняков на решительное сопротивление претерпело изменения. Новое поколение защитников окружающей среды и борцов с корпорациями можно было сравнить с теми, кто дал отпор военизированному наступлению на свой жизненный уклад десятилетием ранее.
В ответ на избрание группы левых в профсоюзные лидеры среди «новых лейбористов» возродилась демонизация 1984–1985 годов. Во время забастовки пожарных Тони Блэр назвал лидеров бастующих «скаргилитами». С приближением годовщины шахтерской забастовки вновь вернулась пропаганда, столь знакомая по 1984–1985 годам. Мы вновь очутились в мире, в котором пикетчиков обзывали «штурмовиками» и «поджигателями», а тактику их лидеров – «блицкригом» (все определения взяты из документального репортажа о событиях с Channel 4); в мире, где не Маргарет Тэтчер, а именно Артура Скаргилла обвиняли в развале промышленности и в проблемах горняков (которые непонятно почему вновь переизбрали его своим лидером); в мире, где выступление горняков было «напрасным», а если бы НПШ пошел на всеобщее голосование[3] и бастующие не вступали в непрерывные бои с полицией и штрейкбрехерами, они, видите ли, несомненно бы победили.
Тот факт, что спустя столько времени после событий 1984–1985 годов все еще есть нужда выставлять забастовку в виде «печальной и поучительной истории», а ее лидеров – как пример «напрасного самообмана», говорит нам о ценности стоического самопожертвования горняков и о потенциальной силе радикального профсоюзного движения. Прошло достаточно времени для того, чтобы мы перестали слушать нелепые измышления, упорно оправдывающие пособников разрушения горнодобывающей промышленности.
Первый настойчиво повторяемый миф: лидеры горняков якобы столкнулись с выбором между недопустимым для себя компромиссом и противостоянием до конца, независимо от исхода. В действительности же лидеры тори решили отомстить шахтерам за поражение, которое те нанесли консерваторам в 1970-е[4], и подготовились к разгрому НПШ, по пугающему признанию Найджела Лоусона[5], «так же, как правительство готовилось отразить вторжение Гитлера в конце 1930-х». Наивно думать, что тактика соглашательства и ведения переговоров хоть сколько-нибудь замедлила бы разрушение горнодобывающей промышленности, о чем свидетельствует последующее жесткое «выжигание» угледобывающих областей. Забастовщики не собирались выторговывать у тори постепенное сокращение угледобычи в обмен на безусловную политическую победу правительства. Нет, забастовка была шансом нанести удар по планам ликвидации отрасли.
Другой устоявшийся миф: уничтожение горнодобывающей промышленности – не более чем вопрос соотношения прибылей и убытков. В действительности же война с шахтерами обошлась стране, включая потери от забастовки, закрытия шахт, сокращений, экономических и социальных трат, в колоссальную сумму в 30 млрд фунтов стерлингов. Растущая производительность труда при одном и том же объеме произведенного продукта всегда влечет за собой рост безработицы, однако сведение до минимума доли угля в энергетике не имело ничего общего с «нерентабельностью шахт», и выбор в пользу газа был связан с политическими планами тори избавиться от «угольной зависимости» в производстве электроэнергии.
Третий миф: горняки якобы изначально не могли победить в забастовке 1984–1985 годов. Но, как свидетельствуют воспоминания министров и другие ставшие открытыми источники, осенью 1984 года правительство находилось на волоске от поражения. Сокращение в результате рабочей солидарности запасов угля на электростанциях[6] и решение представителей шахт бастовать заставили Тэтчер опасаться, что «она может лишиться всего», и задуматься о возможности применить войска – а это, несомненно, привело бы к большему размаху забастовки и масштабным отключениям электроэнергии.
Решение НПШ применить «тактику домино»[7], столь успешную в 1969–1970 и 1981 годах (что часто называется главной ошибкой Скаргилла), свидетельствовало об отсутствии согласия между угольными регионами относительно долгосрочной перспективы, но также и о намерении дать шанс защитить свой труд тем, кто осознал, с кем он столкнулся[8]. Безусловная спланированность действий «сил правопорядка», стоившая полиции Южного Йоркшира полмиллиона фунтов в качестве компенсации арестованным и избитым шахтерам Оргрива, ясно показывает, кто был поборником насилия[9].
Неспособность осознать, что же поставлено на карту[10], понять, что правила игры изменились и что не мы определяем время и ход столкновений[11], неспособность, проявленная теми, кто мог бы во имя собственного будущего оказать поддержку бастующим (другими шахтерами[12], профсоюзами, Британским конгрессом тред-юнионов (БКТ) и Лейбористской партией), и послужила главной причиной поражения забастовки.
Нам еще только предстоит определить политическое значение войны с горняками, но ощущение общественной катастрофы и энергетической зависимости останется с нами на годы вперед. Спустя поколения социальное и экономическое значение выступления шахтеров не стало яснее для общества в целом, несмотря на постоянные нападки на НПШ с момента поражения забастовки. События середины 1980-х годов и впредь будут порождать антагонистические мнения, так как эти события высветили суть политической и общественной власти, и, несмотря на то, что условия, вызвавшие забастовку, никогда в том же виде не повторятся, ее пример и уроки остаются крайне важными для нас и сегодня.
[1] Имеется в виду председатель Национального профсоюза шахтеров (НПШ), марксист Артур Скаргилл, возглавлявший НПШ в 1981–2002 гг. А. Скаргилл во время забастовки 1984–1985 гг. стал объектом беспрецедентной травли и провокаций, проведенных силами британских спецслужб. В частности, в его помощники был продвинут тайный агент МИ-5 Роджер Виндзор (данные об этом были рассекречены в 1993 г.), который по заданию МИ-5 провел «тайную встречу» с Каддафи (тут же ставшую достоянием СМИ) и якобы получил от Каддафи 70 тыс. фунтов стерлингов, присвоенных Скаргиллом (в 2002 г. эта история была разоблачена как спецоперация МИ-5). В 1996 г. А. Скаргилл, член Лейбористской партии с 1962 г., вышел из ее состава в знак протеста против «нового лейборизма» и создал собственную Социалистическую лейбористскую партию (СЛП).
[2] В октябре 1985 г. (то есть после поражения забастовки) ряд отделений НПШ в Ноттингемшире и Дербишире вышел из состава ПНШ и организовал отдельный Демократический профсоюз шахтеров (ДПШ). Шахтеры Ноттингемшира не участвовали в забастовке 1984–1985 гг. и выступали в роли штрейкбрехеров. Оппортунистическая позиция ДПШ, как и следовало ожидать, не помогла им спасти свои шахты от закрытия.
[3] Британское правительство и печать, развернувшие кампанию против шахтеров, требовали, чтобы решение о забастовке было подтверждено всеобщим голосованием шахтеров. 12 марта 1984 г. НПШ отклонил это требование, так как голосование о начале забастовки уже было проведено 3 марта 1983 г.
[4] В феврале 1974 г., в условиях всеобщей забастовки горняков и энергетического кризиса, тори проиграли парламентские выборы, кабинет Эдварда Хита пал, и к власти пришло лейбористское правительство Гарольда Вильсона, удовлетворившее требования горняков и отменившее многие антирабочие установления консерваторов.
[5] Видный деятель Консервативной партии Великобритании, министр энергетики, а затем канцлер Казначейства (то есть министр финансов) в кабинете М. Тэтчер.
[6] Британские докеры, объединенные в профсоюзы портовых рабочих, отказались разгружать уголь в знак солидарности с бастующими шахтерами, а 24 августа объявили всеобщую забастовку – в ответ на начало арестов имущества местных отделений НПШ. Всеобщая забастовка докеров длилась до 18 сентября.
[7] «Веерных» забастовок.
[8] Речь идет об угрозе затопления шахт и пожаров в них в случае бессрочной забастовки и локаута.
[9] Речь идет о событии, вошедшем в историю современной Великобритании как «Битва при Оргриве». 29 мая 1984 г. свыше 3 тыс. полицейских, в значительной степени конных, атаковали пикеты НПШ вокруг коксового завода в местечке Оргрив, что вылилось в ожесточенные столкновения забастовщиков с полицией. В столкновениях приняло участие до 15 тыс. человек, 64 человека получили серьезные ранения, 84 пикетчика были арестованы. 30 мая 1984 г. по обвинению в «создании помех для работы угольных шахт» был арестован и А. Скаргилл.
[10] Судьба «социального государства» и рабочего движения.
[11] То есть что правительство Тэтчер развернуло силами спецслужб «тайную войну» против шахтеров – так, как если бы это были не британские граждане, действовавшие в легальном поле, а террористы или иностранные агрессоры. См. об этом: Milne S. The Enemy Within. The Secret War Against the Miners. L.–N.Y., 1994; Coulter J., Miller S. & Walker M. A State of Siege. Politics and Policing of the Coalfields: Miner’s Strike 1984. L., 1984.
[12] Не угольщиками.
Опубликовано в газете «Гардиан» 6 марта 2004.
Перевод с английского Андрея Николаева под редакцией Александра Тарасова.
Комментарии Александра Тарасова.
Шеймас Милн (р. 1958) — британский журналист и писатель, член редакции и колумнист газеты «Гардиан», автор широко известной и многократно переиздававшейся книги «Внутренний враг. Тайная война против шахтёров» (The Enemy Within. The Secret War Against the Miners, 1994, 1995 и 2004) — журналистского расследования роли спецслужб в подавлении национальной забастовки 1984-1985 годов.
Карьеру начал в журнале «Экономист»; был собственным корреспондентом газеты «Гардиан» на Ближнем Востоке, в Латинской Америке, Восточной Европе, Южной Азии и России. Кроме того десять лет работал в секретариате Национального союза журналистов.
Выступает с критикой так называемой «войны с терроризмом», под прикрытием которой происходили интервенции в Афганистан и Ирак; действий США и их союзников на Ближнем Востоке, направленных на раскол палестинского национального движения, что может лишь затянуть мирное разрешение вопроса; «нового лейборизма» как политики поддержки агрессивных войн, приватизации и снижения налогов для богатых; и исторического ревизионизма, осуществляемого в форме попыток приравнять нацизм к коммунизму, с целью скрыть уникальность нацистских преступлений, вычеркнуть из истории колониализм и навязать идею о несостоятельности радикальных социальных изменений.