 |
|
Отечественная война 1812 года вызвала в стране не только патриотический подъем, но и надежду крепостных крестьян на освобождение от гнета. Туманные заявления правительства о необходимости борьбы за свободу и независимость давали повод для этих надежд. Вера, что после изгнания французских захватчиков они получат свободу, делала крестьян еще более решительными в борьбе с врагом.
Непрерывно происходившие крестьянские волнения в первые годы XIX в. не прекращались и во время Отечественной войны 1812 года. Они имели место, в частности, в Прибалтике. Уже 29 июля 1812 г. рижский военный губернатор сообщал в Петербург, что в Верровском округе возникли среди крестьянства «беспорядки и буйства». Для подавления этих волнений было предписано «из состоящих в ведомстве его внутренней стражи Митавского и Рижского батальонов без малейшего потеряния времени отправить в Верро одного исправнейшего офицера с командой 40 человек»[1]. Затем оказалось, что этих сил недостаточно. Из Пскова была послана конно-артиллерийская рота регулярных войск. Но в связи с тем, что на Псковщине также начались волнения, она была возвращена. На подавление крестьянских волнений в Лифляндской и Псковской губерниях генералу П.X. Витгенштейну пришлось выделить отряд из своего корпуса. В одном из донесений псковского губернатора Витгенштейну сообщалось, что в Невельском, Суражском, Городецком и Велижском уездах «крестьяне от внушения неприятельских войск к мнимой вольности вышли из повиновения… На сей конец я и прошу отрядить в мое распоряжение хотя один эскадрон и 200 казаков»[2]. Наиболее упорную борьбу повели крестьяне Суражского уезда в имениях гр. П.А. Зубова. Против них была послана команда в 300 человек. Но весь этот отряд был разгромлен[3].
В Невельском уезде восставшие крестьяне помещика Рокоссовского «дом его и имение разграбили до такой степени, что не оставили ни дверей, ни окон, ни полов, которых бы не изрубили в куски»[4]. К крестьянам примкнули затем крепостные помещика Савельева и крестьяне казенного ведомства села Стаек. И все они, «будучи вооруженными пиками и кольями, напали на фольварок помещика Вышинского и не только изграбили имение, но и лишили бы его и жизни, если бы Вышинский не успел, при обороне себя, одного ранить, а другого застрелить»[5]. На подавление восстания крестьян Невельского и Городецкого уездов П.X. Витгенштейн вынужден был выделить отряд из двух эскадронов. Мятеж был подавлен. Крестьян вновь вынудили исполнять барские работы[6].
24 августа крестьяне Новоржевского и Порховского уездов, объединившись с отрядом рекрутов, напали ночью на сельцо Костомары. убили помещика Колюбакина и забрали господское добро. В Краснопольском уезде восставшие крестьяне помещика Репнинского захватили деревню Каменки, «потом, соединясь других вотчин с крестьянами, составили толпу до 500 человек»[7]. На подавление краснопольских крестьян был послан воинский отряд под командой поручика Колтковского. Но этот отряд был разбит. Витгенштейну против крестьян пришлось посылать целый полк. И только после этого «возмутители были схвачены»[8] и по приговору военно-полевого суда казнены. Следует отметить, что восставшие крестьяне в Краснополе истребляли мелкие французские отряды.
На подавление крестьян Вольмарского уезда из Риги была послана рота. Крестьянские волнения на территории Витебской губернии, начавшиеся летом, повсеместно продолжались до глубокой осени. В одном из донесений витебского губернатора сообщалось, что в ночь на 18 октября «неизвестные люди» напали на управляющего имением помещицы Щуковой Иосифа Каменского, «которые жгли его и мучили до того, что он на другой день умер»[9]. Губернатор дважды просил оказать ему помощь воинскими частями, так как полицейских сил было недостаточно. Но в эти дни шло сражение за Полоцк, и Витгенштейн отказался выделить силы для расправы с крестьянами. Однако крестьянские волнения усиливались, и губернатор обратился за помощью в Петербург. На подавление витебских крестьян были посланы воинские команды из Полоцка, Витебска и Себежа[10].
Крестьяне помещиков Малиновского и Репнинского в Полоцком уезде с начала июли «взбунтовались, вышли из повиновения у своих господ, — говорилось в донесении в Петербург, — и разграбили казенный магазин в деревне Дворище и своих помещиков прогнали»[11]. Против полоцких крестьян был послан отряд Московского драгунского полка под командой поручика Квятковского. Крестьяне деревни Дворище встретили карателей, будучи вооруженными «ружьями, пролетами, кольями». Отряд вынужден был отступить, преследуемый крестьянами до деревни Казулино, где 9 августа ночью он был окружен. И «бунтовщики со стрельбою и большим криком бросились на команду, смяли оную, убив до смерти 2 человека драгун, поручика Квятковского и заседателя Ольшевского прибили бесчеловечно, потом перевязали схваченных ими одного унтер-офицера и 11 человек рядовых драгун и отвели в Полоцк к французам»[12]. Пришлось посылать эскадрон драгун под командой майора Шонгофа. И только на этот раз удалось разгромить бунтующих крестьян. По приговору военного суда «зачинщики» дворовый человек Даниил Макаров, Семен Грачуха и Ларион Куренок были приговорены к смертной казни через повешение. Приговор был немедленно приведен в исполнение в местах их жительства, а Даниил Макаров был повешен в деревне Казулино «на том месте, где им разбита была та команда»[13].
Крестьяне Дривинского уезда «собрались во множественном числе и, засевши в большой лес, из оного делали нападения… на помещиков». Посланной против них воинской команде удалось «разными уговорами и страхом принудить тех бунтовщиков разойтись по своим домам». Организаторы этого выступления крестьяне Афанасий Кавзель и Гавриил Гузик были преданы суду и «в страхе и к воздержанию других казнены смертью: повешены в разных местах, где подобные от крестьян бунты начались, прочие их соучастники по мере каждым учиненного преступления наказаны телесно и отданы их помещикам»[14].
Вся территория Витебской губернии была охвачена крестьянскими волнениями. С момента вторжения наполеоновских войск усилились крестьянские волнения по всей территории Белоруссии. Так, крестьяне Борисовского повета, укрывшись в лесах, создали там отряды самообороны и повели ожесточенную борьбу одновременно с вражескими отрядами и местными феодалами. Они нападали на имения, забирали хлеб. Крестьяне деревни Тростяны Борисовского повета, организовавшие партизанский отряд, убили своего помещика Глазко за то, что последний попытался заставить их нести феодальные повинности и в период оккупации. Французская администрация, устанавливаемая на оккупированной территории, брала под свою защиту помещиков по их просьбе. Так, французский отряд подавил восстание крестьян в имении кн. Радзивилла. В Могилевской губернии для охраны помещиков наполеоновская администрация учредила особые отряды. Подобные карательные отряды создавались неприятелем по просьбе помещиков и в других губерниях Минский вице-губернатор сообщал, что «крестьяне кн. Радзивилла слободы Пирашевской, выйдя из повиновении помещику, оказали столько буйства, что исправник принужден был истребовать воинскую команду для усмирения их, но когда приблизился с оною к селению, то крестьяне вышли в поле в намерении противиться…»[15].
Почти вся территория Белоруссии в течение июля—августа была охвачена крестьянскими волнениями, переходившими местами в открытые вооруженные схватки. За сентябрь 1812 г. из 28 уголовных дел. рассмотренных в Минской губернии, 25 относились к крестьянским волнениям.
Более массовый характер носили крестьянские протесты в Смоленской губернии, где они в еще большей степени сочетались с героической борьбой с вражеским нашествием.
Слухи об антифеодальных выступлениях на оккупированной и прифронтовой территории быстро разнеслись по всем губерниям. Так, в сообщении московского губернатора говорилось: «Во многих селениях нет ни самих помещиков, ни управляющих от них, отчего крестьяне находятся без управления, пускаются в своевольство»[16]. Массовый размах крестьянских волнений был в Волоколамском уезде, где крестьяне селами выходили из повиновения. Местные власти и вотчинная администрация были бессильны справиться с крестьянами. Комитет министров 24 сентября предписал генералу Ф.Ф. Винценгероде, «чтобы он на место к взбунтовавшимся крестьянам отрядил достаточную команду и изыскал зачинщиков возмущения, в страх другим велел их повесить»[17]. Против волоколамских крестьян было послано два полка.
В антифеодальных выступлениях принимали участие и крепостные рабочие городов Московской губернии. В июле вспыхнуло волнение на бумажной фабрике Мещанинова в Богородске под влиянием слуха, что скоро все крепостные будут освобождены. По жалобе рабочих шелковой фабрики Лазарева в Богородске по предписанию Сената было произведено обследование. Выяснилось, что повод к беспорядкам подает сам владелец фабрики «тем, что, приводя им скудное содержание, довел их до такого убожества, которое в состоянии было лишить их дальнейшей надежды к поправлению своего состояния»[18]. Над рабочими издевались, и в этом особенно отличался поручик Чиж. Он «забыл человечество, дошел до того, что мастерового Елесеенкова травил собакою»[19]. Подобное выступление произошло и на серпуховской бумажной фабрике купца Н. Борисова.
Из Калужской губернии шли сообщения о начавшихся там крестьянских волнениях. Малоярославский земский исправник доносил губернатору: «Жители некоторых селений, а наипаче Овчининской экономической волости, выходят из послушания, требования земской полиции выполнять отказываются, ссылаясь на близость неприятеля»[20]. С освобождением территории от противника дворяне Калужской губернии в еще большей степени испытывали страх перед опасностью крестьянских волнений, так как в руках крестьян оказалось много трофейного оружия. 23 ноября калужский губернатор доносил царю: «Многочисленныя победы, доставившия им разныя добычи, в оружиях состоящия, и навык к сражениям могут иногда поселить в них род некоторого буйства…»[21]. Правительство приняло меры к изъятию у крестьян-партизан, действовавших на территории Калужской и Смоленской губерний, оружия.
Массовые антифеодальные выступления имели место и в отдаленных от театра военных действий губерниях: Вологодской. Костромской, Казанской, Пермской, Пензенской, Нижегородской, Новгородской, Орловской, Оренбургской, Саратовской, Екатеринославской, Лифляндской, Тамбовской и многих других.
Приведем некоторые факты из истории борьбы крестьян Нижегородской губернии. Восставшие крестьяне Сергачского уезда послали делегацию в Петербург «с мирским приговором для исходатайствования им вольности»[22]. А крестьяне вотчины Мусиной-Пушкиной Семеновского уезда избрали из своей среды «поверенных» Ф. Потапова, Д. Николаева и Ф. Филиппова и подали через них губернатору жалобу на вотчинного начальника Г, Куничкина, который «делает с крестьян непомерный сбор денег с побоями и угрозами»[23]. В ожидании ответа на свою жалобу они отказались нести повинности. Но губернатор жестоко расправился с крестьянами. Ф. Потапов умер от истязаний в тюрьме, а Д. Николаев был сослан в Сибирь.
Крестьяне Бугурусланского уезда Оренбургской губернии послали в Петербург своих поверенных «к изысканию мнимой вольности», а своей помещице Нагадкиной заявили о несогласии «ходить на барщину». «Дабы пресечь неустройство сие», губернатор послал на усмирение крестьян воинский отряд, где ему приказано было «оставаться до совершенного приведения крестьян в повиновение»[24]. В ряде уездов Тамбовской губернии крестьянские волнения подавлялись силой воинских команд.
В Приуралье, на территории Сарапульского и Елабужского уездов происходили волнения среди татар и башкир. Они были подавлены силой оружия, а крестьянский вожак Файзула Мунасынов был приговорен к пожизненной каторге. Усилились волнения и среди приписных крестьян, составлявших значительную часть рабочих крепостных мануфактур Урала. На Белорецкий, Верхнее-Исетский и Гороблагодатский заводы был послан отряд в 800 человек[25]. Волнения охватили Ирбитский, Екатеринбургский и Камышловский уезды. Пермский губернатор вынужден был лично объезжать места волнений, охвативших до 20 тыс. человек. На подавление волнений ему потребовалось несколько батальонов войск. Крупное выступление крестьян произошло в имениях заводчика А.И. Яковлева. В Вологодской губернии эти начались по поводу отсылки до 400 крепостных из имений Вологодской губернии на уральские чугуноплавильные заводы, принадлежавшие Яковлеву. Против крестьян была послана воинская команда. Повстанцы рассеяли карателей. Пришлось отряжать усиленный отряд. На требование «покориться» они отвечали: «Живыми в руки не дадимся. Во владения Яковлева идти не согласны, разве всех нас изрубят и отдадут ему трупы»[26]. Выступление было подавлено. Главных «зачинщиков» волнения старосту Модеста Иванова, сотского Алексея Васильева, крестьянина Алексея Петрова, а также отставного солдата Ивана Михайлова наказали при собрании прочих кнутом, у первых трех вырезали ноздри и, заклеймя, сослали в Сибирь на каторжную работу, а последнего — на поселение[27].
Восстали крестьяне того же Яковлева, пытавшегося в Череповецком и Устюжно-Железопольском уездах Новгородской губернии отобрать 220 крестьян для отправки на Уральские заводы. Здесь крестьяне оказали еще более упорное противление. На подавление их была послана команда 6-го Башкирского полка. Но «сии крестьяне, составив из себя 600 человек, вооруженных пиками, берданками, рогатками, ружьями и даже двумя пушками, поклялись между собой присягою, чтобы никого не выдавать, и ясно земской полиции, что они никакой власти не слушают»[28].
Новгородский губернатор вынужден был сообщить, что они не поддаются «увещеванию и не приходят в повиновение, не впускают отряд 6-го Башкирского полка в свои селения, арестовали у себя чиновников земской полиции, причинили им бесчеловечные побои и что сии их поступки делали худые влияния и на прочии селения»[29]. Тогда послали весь 6-й полк. Полковник Шайдаров пытался сначала уговаривать крестьян, но безуспешно. Полк вынужден был отступить из Череповца к деревне Глины, где его также встретили «кольями и пиками, и одному башкиру проломили голову»[30]. К месту происшествий был послан из Петербурга полковник Чуйкевич. Однако и его всяческие «увещевания» не дали должных результатов. К крестьянам был послан архиепископ Паиссий, но «колико сей пастырь ни старался уговаривать и увещевать к спокойствию и повиновению, они, отринув сие, остались при прежнем упорстве и возмущении». В ожесточенных схватках «крестьяне, невзирая на самую смерть, дрались и отражали башкирцев отчаянно так, что сам г. Чуйкевич и прочие чиновники, тут находившиеся, поражены и биты»[31]. Волнения были, однако, подавлены силой оружия.
Рассмотренные факты крестьянских выступлений, охвативших значительную часть территории России, свидетельствуют о том, что классовая борьба в стране не только не прекращалась, а еще более обострилась в период Отечественной войны. Массовый героизм в борьбе с захватчиками укреплял веру в право получения свободы. В условиях могучего патриотического подъема в стране антифеодальные выступления сочетались с борьбой за национальную независимость Родины.
В целом антифеодальная борьба в 1812 г. явилась важной предпосылкой нового подъема движения масс против крепостного строя.
[1] ЦГВИА. ф. 1 л. (Канцелярия Военного министерства), оп. 1, д. 2565. л. 1.
[2] Там же, д. 2584, л. 23.
[3] Там же.
[4] Там же.
[5] Там же.
[6] Там же, л. 25.
[7] Там же, л. 24.
[8] Там же, л. 27.
[9] Там же, д. 2565, л. 31.
[10] Там же, л. 34.
[11] Там же, д. 2584, л. 16.
[12] Там же.
[13] Там же, л. 17.
[14] Там же.
[15] ЦГИА СССР, ф. 1263 (Комитет министров), оп. 1, д. 14, л. 28.
[16] ГИАМО, ф. 4 (Канцелярия московского дворянского депутатского собрания), д. 812, л. 1.
[17] ЦГИА СССР, ф. 1263, оп. 2, д. 30, л. 207.
[18] ГИАМО, ф. 17 (Канцелярия московского губернатора), оп. 96, д. 4, л. 60.
[19] Там же.
[20] ЦГИА СССР, ф. 1286, оп. 2, д. 113, л. 15.
[21] Бумаги из эпохи 1812—1814 годов. Донесения сенатора Каверина. // Русский архив, 1871, № 10, стр. 1622.
[22] ЦГИА СССР, ф. 1286, оп. 1, д. 20, л. 1.
[23] Государственный архив Горьковской обл., ф. 5 (Нижегородское губернское правление), оп. 42, д. 33, л. 4.
[24] ЦГИА СССР, ф. 1286, оп. 2, д. 113, л. 4.
[25] Там же, д. 159, л. 172.
[26] Там же, д. 159, л. 7.
[27] Там же, ф. 1263, оп. 3, д. 45, л. 313.
[28] ЦГВИА, ф. 1 л, оп. 1, д. 2584, л. 46.
[29] ЦГИА СССР, ф. 1286, оп. 2, д. 159, л. 128.
[30] Там же, л. 130.
[31] Там же, лл. 141, 169.
Опубликовано в книге «Вопросы военной истории России. XVIII и первая половина XIX веков». М.: Наука, 1969.
Василий Иванович Бабкин — советский историк, доктор исторических наук (1965), профессор (1968). Окончил Московский институт истории, философии и литературы им. Н.Г. Чернышевского (ИФЛИ). Участник Великой Отечественной войны. Работал в Сталинградском педагогическом институте (в 1951—1955 годах — заведующий кафедрой истории СССР) и в Ивановском государственном университете (с 1974 года).
Специалист по истории войны 1812 года. Главная работа — монография «Народное ополчение в Отечественной войне 1812 года» (М., 1962). Другую свою главную работу, написанную со строго марксистских позиций — «Классовая борьба в период Отечественной войны 1812 г.» (1984) — В.И. Бабкин не смог опубликовать, поскольку она была расценена как «непатриотическая» (рукопись этой работы депонирована в ИНИОН РАН).
